Катя

– Что? – спрашивает Кирилл.

– Деду совсем худо, – говорю я дрожащими губами.

– Так, я за руль. До твоего дома немного осталось. Сейчас на предельной скорости доедем, – решительно заявляет Кир.

Я бегу на пассажирское сидение, сажусь и едва успеваю пристегнуться, как машина отъезжает с заправки.

Глава 9

Уже подъезжая к дому, вдалеке услышала визг скорой помощи. Этот звук врезался в уши и буквально оглушил. Кирилл остановился не у ворот, а у чуть дальше. Я выскочила из салона, ринулась в калитку, а затем побежала в дом.

Не сняв верхней одежды, бегу по холлу к комнате деда. Двери распахнуты. Он лежит бледный, губы синие, еле дышит.

– Дедушка, потерпи, там скорая едет. Потери, пожалуйста, – подбегаю и хватаю его за руку.

Старик едва сжимает мою ладонь слабеющими пальцами.

– Поздно. Бабушка меня уже ждёт. Обещай, что сделаешь то, о чём мечтаешь.

– Обещаю, дедушка.

– Я спокоен. Будь счас… – совсем слабым голосом говорит дед, и его речь обрывается на полуслове.

Медсестра приводит врача, но уже поздно. Минута. Какая-то минута. Хотя я не уверена, что если бы помощь приехала раньше, это помогло бы.

Врач констатирует смерть, советует вызвать полицию и труповозку.

– Полицию зачем? – всхлипываю я.

– Чтобы зафиксировать, что смерть не криминальная, – говорит молодая женщина.

– Она не криминальная. Я квалифицированная медсестра и ухаживаю за Иваном Романовичем полгода. Всё это время он прикован к постели.

Женщина садится за стол, заполняет какие-то бумаги. Потом отдаёт нам и уходит, её провожает сиделка. Я сижу у кровати деда прямо на полу и реву. Мутным взглядом вижу Кирилла, притулившегося к стене.

Галя возвращается, что-то говорит о соболезновании, а я её почти не слушаю.

– Мать знает?! Почему её здесь нет?! – ору я.

– Я позвонила ей раньше, чем вам. Она сказала, у неё важная встреча с поставщиком, как сможет, так и приедет, – отвечает Галя таким тоном, будто это она виновата, что мать не приехала.

– Серьёзно?! У неё отец умирает, а она только о бизнесе думает?!

Я вскакиваю, хватаю пластмассовую утку, каким-то образом оказавшуюся у ног, потом кидаю её в стену. Из глаз льются слёзы, готова орать от несправедливости. Я хотела сегодня остаться дома, но мать буквально погнала в институт. Пропускать лекции нельзя, машину забирать нужно. Я вообще не могу себе представить, что должно произойти, чтобы она посидела на одном месте и не бежала куда-то.

Если мама легко болела, то всё равно мчалась на работу. Однажды свалилась с температурой тридцать девять градусов и ворчала, что вынуждена лежать в постели. Ей было всё равно что, придя в офис, она будет заражать своим гриппом других людей. Всех, кто из её фирмы уходил на больничный, она презирала. Какая тебе премия по итогам месяца, если ты неделю на работу не ходил и плевать, что по уважительной причине.

Есть ли у неё вообще какие-то чувства, кроме жажды обогащения? Вот и сейчас встреча с партнёром по бизнесу важнее родного отца. Меня трясёт от такой несправедливости. Кирилл подходит и обнимает меня.

– Я сочувствую, Катя. Ты очень любила дедушку. Успокойся. У тебя сейчас настоящая истерика начнётся, – ласково говорит он.

Меня корёжат и ломают его слова, никто и никогда не любил меня как дедушка и бабушка. Только дед перед смертью сказал, чтобы я исполнила свою мечту и смотрел так, будто давно обо всём догадался, но молчал. Дед всегда читал меня как открытую книгу. Теперь так больно, что он ушёл и не с кем больше поговорить по душам.

– Ты прав, Кирилл, нужно собраться и вызвать кого-то, кто забрал бы его.

Отстраняюсь от парня и подхожу к кровати. Глажу руку дедушки. Галя закрывает ему глаза и накрывает простынёю.