Берег любви

Желательно, конечно, еще и благословение церкви получить, но, в крайнем случае, сойдет и обычный ЗАГС. Детей у молодого еще миллионера нет, развод – сущая формальность, в общем, легкая добыча… с первого взгляда. Иногда Николай жалел, что не родился мусульманином, тогда многих проблем в его жизни не существовало бы вообще. Но беда заключалась еще и в том, что он не был любителем восточных красоток, а европейские, в основном, российские женщины, гарем считали чем-то неприличным. Непонятно, правда, почему.

Гарем – это прекрасное изобретение мусульман, позволяющее им держать женщин на том месте, которое им определяет мужчина. Классические гаремы, конечно, давно приказали долго жить: нет уже роскошных дворцов, где в одном зале возле фонтана резвилось бы с полсотни юных гурий. Но уважающий себя мусульманский мужчина имеет несколько жен, каждая из которых живет в отдельном доме, и посещает их либо по расписанию, либо по настроению. Ни сцен ревности, ни модных приемов, ни походов в рестораны, театры и так далее… Не жизнь – сказка.

Нынешняя незаконная подруга Николая, носившая модное имя Ульяна, исключением не являлась. Работала вроде бы фотомоделью, но практически всегда была свободна. Обладала непомерно длинными ногами, роскошными волосами, цвет которых менялся еженедельно, и абсолютным отсутствием каких-либо комплексов, в том числе, и в постели.

Обожала походы в рестораны, пикники, дискотеки и вообще всевозможные увеселительные мероприятия, а благодарность за новую побрякушку или тряпочку выражала бурно и с фантазией. И больше всего напоминала молодую, полную сил пантеру, которая может жертвой закусить, но может и об ноги потереться с ласковым мяуканьем. На долю Николая пока доставался последний вариант. Пока.

Контраст с женой был, конечно, ошеломляющим, но… утомительным. Хищников, тем более – хищниц Николай не выносил по определению, в зоопарк не любил ходить с самого раннего детства, а вакханки вызывали у него некоторую даже робость. Но Ульяна, по крайней мере, не ныла и не канючила, деньги не выпрашивала, а устраивала так, что он сам их ей предлагал, и вообще жизнь воспринимала как нескончаемый праздник, который, правда, обязаны были устраивать ей те мужчины, которые удостоились ее благосклонного внимания. Но – увы и ах! – тоже мечтала стать законной женой, хотя старалась это желание не слишком демонстрировать.

«Развестись бы, – тоскливо подумал Николай, стараясь не слышать наконец-то прорвавшихся рыданий супруги. – Оставить ей все, что она пожелает, и уехать. Бросить этот клятый бизнес к чертовой матери. В принципе, я могу прожить и без машины с персональным шофером, и без загородной виллы с бассейном и теннисным кортом. Работать менеджером на какой-нибудь фирме, жениться на обычной девушке…»

Он и сам понимал, что все это – мечты и химеры. Не сможет он бросить свой бизнес: на иглу богатства и власти подсаживаются покруче, чем на шприц с наркотиком. Наталья ни за что не даст ему развода, затаскает по судам, замучает попытками самоубиться и прочими своими штучками. Любовницу, конечно, можно поменять, но… Но от перемены одной райской птички на другую ситуация не изменится. И там, где он бывает, вероятность встретить милую, скромную и, главное, добрую спутницу жизни практически была равна нулю. Такие женщины в подавляющем своем большинстве пользуются общественным транспортом, а Николай уже успел забыть, когда последний раз спускался в метро.

Рыдания Натальи постепенно замирали. Так, кажется, этот сеанс постепенно заканчивается. «Затихает Москва, стали синими дали…» Даже силы этой ангелоподобной дамы не безграничны.

– Так, – сказал Николай, закуривая очередную сигарету, – ты выговорилась? Можно переходить к делу? Что ты от меня хотела, когда шла сюда?

– Ничего, – отчеканила Наталья, вставая. – Я от Вас не хочу ни-че-го! Можете отправляться к своим девкам, по своим делам – куда угодно. Только ко мне в спальню, будьте добры, не являйся, мне сегодня этого не вынести.

– Прости пожалуйста, а зачем ты вообще тогда приходила? – попытался спросить Николай.

– Мне кажется, я пока еще имею право приходить к Вам в любое время. Только последнее время у Вас как-то не находилось ни сил, ни времени, ни желания поговорить со мной. Я ведь не зверь какой-нибудь… Я просто пытаюсь понять…

…последняя фраза прозвучала темным магическим заклинанием. Сколько Николай помнил их отношения, фраза «я просто пытаюсь понять» всегда служила спусковым крючком для скандала. Ибо, когда она была уже произнесена, единственным мирным выходом было немедленно сказать, «прости, любимая» и, сломя голову, мчаться за чем-нибудь эксклюзивным и супердорогим. Потому что в противном случае…

Развитие разговора было уже известно. «Вот я помню, как мой отец на какой-то день рожденья подарил моей маме КИРПИЧ и попытался отшутиться, что „Это – краеугольный камень будущего дома“. Не прошло… Так вот, мой отец поехал ночью в областной центр и купил ФРАНЦУЗСКИЕ ДУХИ… Вот так и поступают настоящие мужчины. И мама была права, что с этими духами не пустила его домой, он ночевал в подъезде, утром бегал еще за розами, и только потом…» В душе что-то с хрустом перещелкнуло.

– Я тебе все объяснил. Если есть еще вопросы, задавай их по существу, без экскурсов в семейную историю. По-жа-луй-ста.

– Вы просто псих. Я же русским языком сказала, что просто пытаюсь понять. А Вы, наверное, считаете меня просто ущербной деревенской дурой…. И как я могла жить с Вами все это время…

– Дорогая, разговор ЗАКОНЧЕН. Все дальнейшие вопросы будут завтра. Я УСТАЛ. Поняла?

Тяжелая пепельница с хрустом опустилась на стол.

– Да, поняла. Я же говорила, что Вы просто псих. И всегда готовы избивать слабых и беззащитных женщин. Нашелся бы рядом настоящий мужик, он бы с Вами ТАК поговорил…

Как ни странно, в голосе Натальи появились какие-то умиротворенные нотки, сменив визгливость.

– Я же сказал – ХВАТИТ. Разговор закончен.

– Нет, дорогой. Не закончен, пока Я так не решу, – почти промурлыкала супруга.

Она направилась к двери, потом остановилась и через плечо метнула последнюю отравленную стрелу:

– В свободное от досуга время поглядите на себя в зеркало. Тогда, может быть, поймете, что Вашим потаскухам от Вас нужны только Ваши деньги. Без них с Вами и рядом-то никто не сядет, не то, что ляжет.

И хлопнула дверью. То есть обозначила, что хлопнула, поскольку двери закрывались практически неслышно, с каким бы размахом их ни шарахали. Зато резко отодвинутое Николаем кресло врезалось в противоположную стену с оглушительным треском, а сам он долго не мог унять дрожь в руках и жуткое сердцебиение. Обычный финал рутинного супружеского диалога…

Все вместе взятое следовало понимать так, что завтра с утра, самое позднее – к обеду Николай обязан явиться к супруге с повинной и каким-нибудь презентом, вечером сопровождать ее на очередную премьеру очередного заумного и недоступного простым смертным театрального действа, потом отвезти в один из ее излюбленных, как сейчас принято говорить, «пафосных» ресторанов.

И не приставать к ней со всякими глупостями в ближайшие три дня, но при этом все вечера проводить дома – или не дома, но в непрестанных попытках умилостивить обиженную им супругу. Если ничего сверхординарного не случится, по истечении этого срока Наталья, так и быть, допустит его в свою спальню. И вытерпит минут десять с выражением такой откровенной брезгливости и в то же время жертвенности на лице, что…

Да ну ее к черту, в самом деле! Сколько у него было женщин – ни одна не выражала недовольства. Нет, он не был суперменом или каким-то из ряда вон выходящим любовникам, но доставить женщине удовольствие мог и доставлял. Практически любой женщине, кроме законной супруги. И в зеркало, кстати, он смотрелся регулярно: оно показывало ему мужчину слегка за сорок, со вполне приемлемой фигурой и достаточно приятным лицом. Опять же, конечно, не Аполлон, но залысин пока нет, зубы все свои и здоровые, руки ноги на месте…

В этот самый момент раздался противный скрежет металла, машина дернулась и замерла. Так, только этого не хватало: аварии. Теперь милиция душу вынет, про бумажник можно даже и не заикаться. Что за день сегодня, будь он трижды неладен!

– Что там у тебя наслучалось? – спросил он оцепеневшего шофера.

– Да нас, Николай Николаевич, типа протаранил какой-то чудила, – очнулся водитель. – Машина, похоже, всмятку.

– Ну и шут с ней, – уже спокойно, почти равнодушно ответил Николай. – Разбирайся тут, а я поеду.

– Один? – ужаснулся шофер. – Но шеф…

– С шефом я сам разберусь, – заверил Николай. – Это тебе он – шеф, а мне – начальник охраны. Моей собственной, между прочим. Все, расти большой.

Он выбрался из действительно здорово покореженной машины, обогнул толпу зевак и владельца джипа – виновника аварии, прошел метров сто, поймал какие-то замызганные «Жигули» и покинул место происшествия. Вместо раздражения он уже испытывал какое-то странное чувство отстраненности, словно и не с ним все это происходило.

«Вполне мог и откинуться, – вяло размышлял он, глядя невидящими глазами на пыльные, забитые разномастными машинами московские улицы. – Вмажься этот крендель с моей стороны – и большой всем привет. То-то Наталья бы обрадовалась! Не разведенка какая-нибудь была бы, а молодая, богатая вдова. Поди-ка плохо. Пожалуй, надо сказать мужикам из охраны, чтобы языками не трепали, а то огорчат супругу мою до невозможности. Такой шанс пролетел. Тем более, она любит черный цвет, не снимала бы траур лет десять, а его кабинет сделала бы мемориальным. И на кладбище бы каждую неделю ездила неутешную скорбь демонстрировать, такой возможности она бы ни за что не упустила. А я, как всегда, все ей испортил, негодяй.

Вот приеду сейчас в офис… А что, собственно, я забыл в этом офисе? Небось, и без меня разберутся, заместитель имеется, других работничков, почитай, армия. Заеду-ка к Ульке, кофейку попью, то-се. Она все плачется, что я к ней только спать приезжаю, так сегодня по-другому будет. Она девка веселая, что-нибудь придумает. Правильно, надо ломать эту невезуху, а то сыплется и сыплется, как из дырявого мешка. Кстати, тут до дома ее – рукой подать…»

– Командир, останови тут, я прогуляюсь, – почти весело скомандовал он.

– Но вы же сказали…

– Передумал. Держи, сколько просил.

– Хозяин – барин, – пожал плечами водитель, полностью удовлетворенный полученной суммой.

– Это ты правильно сказал, – отозвался Николай, вылезая из машины. – Давай, крути баранку, глядишь, сам до барина докрутишься.

Водитель угодливо хихикнул, Но Николай этого уже не слышал.

«Улька спит, наверное, – думал он, шагая переулками к дому, где снимал для любовницы квартиру. – Значит, сюрприз будет. Сейчас часов девять, а она никогда раньше полудня глазки не продирает. Даже интересно посмотреть. Сварю кофе, отнесу девушке в постель. Черт, с пустыми руками как-то непривычно к ней идти. Ладно, говорят же: „Лучший мой подарочек – это я“. Вот и поглядим, как она такому презенту порадуется».

Дом – бывшие элитные цековские хоромы – стоял в глубине тихого, зеленого двора. В холле сидела знакомая консьержка, которая на сей раз не столько обрадовалась, сколько всполошилась при появлении Николая, но тот не обратил внимания на ее эмоции.

– Утро доброе, – бросил он на ходу, направляясь к лифту.

Консьержка что-то пискнула в ответ; за шумом открывающихся дверей лифта Николай слов не разобрал. Он уже рылся в карманах, доставая общую связку ключей. И снова удивился: при всей стервозности и умении закатить скандал на пустом месте Наталья никогда не обшаривала его карманы и не задавала дурацких вопросов. Или обшаривала, но вопросов уж точно не задавала. От равнодушия, наверное. Или ее устраивает именно такое положение вещей и, окажись он верным, примерным семьянином, она бы не смогла изображать из себя жертву садиста-развратника. Черт этих баб разберет, в самом деле!

Сцены-то, скорее всего, устраивала для профилактики. Чем дольше длился его брак, тем яснее Николай понимал: супруге драгоценной на самом деле в высшей степени наплевать, где и с кем он проводит время. Лишь бы не нарушал ее собственных планов и не разрушал любовно выстроенную для посторонних картину «идеального супружества». Ну, так чем бы дитя ни тешилось…

В этом доме на каждом этаже было всего по две квартиры. Николай привычно шагнул от лифта влево, вставил ключ в замочную скважину, открыл дверь и прислушался. Действительно, спит девушка, судя по всему. Интересно, во сколько вчера улеглась? Или это произошло уже сегодня?

Дома-то она, безусловно, находится: по всему холлу раскиданы босоножки, шарфик, какие-то побрякушки, полупустая бутылка коллекционного шампанского. Судя по всему, вечер удался, Николай даже позавидовал. Пока он выслушивал навязший в зубах монолог дорогой супруги, любимая девушка где-то «зажигала» и наверняка получила от этого значительно больше удовольствия. С другой стороны, если бы он вчера сопровождал ее на эту, очередную, вечеринку, то сегодняшний рабочий день можно было бы считать пропавшим. Так на так получается.