Черное и белое

– Но, возможно, существует способ справиться с темными стихиями?

– Да, существует. Он очень прост и труден одновременно. Но все, кто находятся в высших слоях, давно преодолели этот путь. Необходимо лишь открыть свое сердце и с радостью принять в него тот свет, те неизмеримые благости, то тепло, что дает Природа и быть всего лишь благодарным ей за все. Вот и все!

– И темные стихии будут уничтожены?

– Нет же. Ты ничего не понял, они преобразуются в светлые.

– А!

– А пока в темных мирах тебя будут встречать только темные стихии. Я предупредил тебя и, возможно, спас.

– Спасибо. Однако мне нужно идти, проникнуть в открывшуюся темную щель, предотвратить наглый грабеж сиайры… в общем – спасти человечество и вернуться, – бодро, с иронией но и с долей грусти в голосе сказал Алекс.

– Только и всего? – подхватил иронию стражник. – А если серьезно – удачи тебе, Алекс! Кстати, меня зовут Ратмир.

Они снова стояли у самой кромки тьмы, ползущей из образовавшейся дыры, откуда доносились голоса, шепот, непонятные шорохи и звуки, которые сильно возбуждали воображение Алекса. Ратмир и Алекс пожали друг другу руки.

– Все к лучшему! – сказал Алекс и шагнул во тьму.

Тоска великой покинутости

Пройдя несколько шагов, Алекс остановился, давая себе возможность осмотреться. Он затаил дыхание, в сердце его предательски заползла тревога и не желала убираться вон. Вокруг царствовал сумрак, граничащий с ночью, все было призрачно и тихо, как в ветхом, давно заброшенном подвале. Почва слабо фосфоресцировала у него под ногами, создавая впечатление зыбкости и ненадежности. Грубые мелкие растения излучали тусклый, мутный неоновый свет, который медленно перетекал внутри них при малейшем движении. Багровые капли, чем-то отдаленно напоминающие земные ягоды, редкими пятнами покрывали растения и почву. Благодаря светящимся скалам, ландшафт не лишен был своеобразной мрачной красоты. Этот свет отдаленно напоминал фиолетовый.

«Да, – думал, Алекс, – хорошего здесь ожидать не приходиться. Кругом сплошная тоска дремучая».

Он кожей ощущал, что каждый миг пребывания здесь – опасен, и нечто зловещее возможно вот-вот ворвется в его жизнь. Здесь не было ни каких-либо сооружений, ни человеческих толп, однако Алекс ощущал невидимое присутствие множества других. Вокруг него происходило нечто, что наполняло атмосферу движением, кто-то заставлял шуршать и гнуться траву, на почве появлялись неясные отпечатки и очертания. Все это выдавало присутствие многих. Алекс слышал неясные голоса, вздохи, тихий плач, причитания. Шуршание на почве в нескольких шагах от себя привело его в смятение, он крепко сжал рукоятку меча и был наготове. Кто-то невидимый шел прямо на него. Еще мгновение, и перед лицом Алекса кто-то вздохнул и женский голос горестно произнес:

– Доченька моя, если ты слышишь, прости меня, милая, любимая, я так скучаю по тебе… Я была холодна и жестока, ничего не хотела видеть и понимать!

Алекс отскочил в сторону, он понял, что шедшая на него, невидимая, женщина не воспринимает его совсем и уверена в своем полном одиночестве. Сам не понимая, отчего Алекс последовал за ней, а женщина продолжала:

– Я молилась о прощении, звала на помощь, искала выход, но здесь никого нет, только я… – Женщина остановилась и, по всей видимости, села на скудную траву, которая зашелестела и примялась. – Доченька, ты была скромна, а я думала, что ты скрытна и полна лукавства. Ты любила весь мир, а я ненавидела его. Простите меня птицы, звери – я не замечала вас, простите деревья, я бездумно ломала ваши ветви.

Алекс не услышал, скорее, почувствовал, что женщина беззвучно плачет, тоска великой покинутости охватила ее, она была предоставлена общению только с собственной душой. Алекс понял, что каждый, попадающий сюда, открывает смысл совершенного им на Земле зла и выпивает до дна чашу ужаса перед своими темными делами. Здесь ничего не отвлекает несчастного от бесконечного диалога с самим собой, пока совесть его не очистится и он не поднимется в миры просветления. Алекс покинул женщину и интуитивно устремился к свету, излучаемому скалами. Он шел к скалам и не представлял, как в этом необъятном темном мире он найдет одного единственного человека, который отдал свою сиайру демонам. «Нет, еще не отдал, – подумал Алекс. – И не отдаст, я не позволю! Но как я найду его, как узнаю?»

Неопределенность и неизвестность томили его, изматывали душу. Не прекращающиеся тихие звуки и голоса сбивали его с толку. Вскоре он устал воспринимать их, и звуки для него слились в монотонный гул. Почва под ногами становилась все тверже, все чаще встречались россыпи больших острых камней, а ноги Алекса проваливались в глубокие рытвины. Темно лиловый свет, отбрасываемый скалами, оставлял блики на огромных валунах и исчезал в глубоких оврагах. Он шел очень долго, зрение его потеряло остроту восприятия, он перестал различать особенности ландшафта, даже скалы казались похожими одна на другую. Несколько раз Алекс ощущал на себе чьи-то пристальные взгляды, слышал за спиной шаги, но, оглядываясь во мрак, никого не замечал. В конце концов усталость тела победила в нем тревогу и бдительность. Странная необъяснимая расслабленность охватила его. Он сел на землю, прислонившись к скале, прикрыл глаза, откинул голову и внутренне хохотал, и этот беззвучный хохот был страшен. Но его слух уловил быстрые, неровные, но легкие шаги. Он молниеносно вскочил и обнажил меч.

– А-а! – коротко и глухо воскликнул он – лезвие вражеского клинка рассекло ему плечо левой руки. Сильная рука противника оттолкнула с дороги, но Алекс успел заметить, как тонкая, гибкая фигура, словно дикая кошка, нырнула в овраг и растворилась во тьме.

Лицо врага лишь на мгновение возникло перед взором Алекса. Этого мгновения было достаточно, чтобы это лицо поразило его своей мертвенной бледностью и отсутствием жизни. Оно не было искажено злобой или ненавистью, во взгляде этого человека не было ничего – только холод и отчуждение. «Да это же он!» – подумал Алекс, и досада медленно, ядовитой змеей заползла в его сердце, и воля его молчала. Но боль в руке дала о себе знать и вывела Алекса из оцепенения. Не выпуская меча, он попытался зажать рану рукой, но кровь быстро наполняла рукав комбинезона и капала на землю. Знакомый Алексу запах крови заполнил собой воздух.

Как под гипнозом, не понимая, зачем он это делает, мужчина следил за падающими каплями, а, когда ему удалось оторвать от них взгляд, немало удивился и насторожился – два красных глаза пожирали его взглядом. Они принадлежали существу небольшого роста, в черной накидке до земли, с капюшоном, надвинутым на лицо.

– Кто ты? – спросил Алекс.

Незнакомец смолчал. На яркой полосе света, пересекающей тьму, возникло еще одно такое же существо, и уже две пары красных глаз неподвижно и напряжено смотрели на Алекса, вернее – на раненую его руку, что показалось ему удивительным и вызвало самое неприятное впечатление. Не делая резких движений, Алекс непринужденно огляделся и заметил, что еще несколько пар красных зловещих глаз, окружив со всех сторон, смотрят на него. Существа были неподвижны, напряжены, они словно ожидали чего-то. Когда зловещее молчаливое напряжение достигло своего пика, сущность, – та, что стояла в полосе лилового света, присела и с необычайной быстротой и мощью прыгнула на Алекса и едва не опрокинула его. Она уперлась о колени Алекса когтистыми ногами и жадно обхватила его раненую руку обеими своими когтистыми руками. Тело существа оказалось очень тяжелым и твердым. Алекс отчаянно пытался сбросить его. Но существо издало чмокающий звук и на том месте, где вероятнее всего должен быть рот, разомкнулось круглое отверстие, красно-желтое и светящееся, как раскаленные угли. В середине этого отверстия лежал свернутый в трубочку, мерцающий пламенем язык. Алекс с ужасом смотрел в этот рот, не отрывая взгляда. Глаза существа широко открылись, оно вздрогнуло и свернутый язык, развернувшись, выскочил изо рта, как хлыст, и стегнул рану на руке Алекса.

– А-а-а! – глухо застонал он от жгучей боли.

Язык существа оказался горячим, как раскаленный железный прут. Существо зачерпнуло языком порцию крови, зажмурило глаза, и Алекс понял, что оно испытало невероятное наслаждение. Алекс не испытывал ни малейшего желания получить такой удар еще раз. И в припадке неистовой ярости он мощно ударил недруга в грудь мечом. Существо отвалилось от него, как насосавшаяся пиявка и, скуля, отползло в сторону.

Меч Алекса лишь поверхностно скользнул по телу существа, оно оказалось плотным как слежавшаяся, мокрая глина. Существо быстро успокоилось и, казалось, не испытывало боли; оно слизнуло большую блестящую каплю жидкости, похожую на разогретую черную смолу, вытекшую оттуда, где, предположительно, была рана, нанесенная мечом Алекса, и нетерпеливо закопошилось, жадно вдыхая в себя воздух, наполненный запахом крови. Алекс слышал тревожное биение своего сердца, но мысли были спокойны и пальцы до боли сжимали рукоятку меча. Царившая до этого момента неопределенность рухнула в один миг – все вокруг завертелось. Твари, ранее безмолвно стоящие, издавая чавкающие звуки, с раскрытыми круглыми ртами в бешенстве бросились на Алекса. Еще никогда Алекс не работал мечом так быстро и уверенно, сейчас он был благодарен наставнику роботов за выучку, полученную им еще там, на Земле. Твари, скуля, зализывали свои раны, извиваясь на острых камнях, подобно большим черным гусеницам. Но несколько сущностей все же завладели ситуацией и одновременно повисли на теле Алекса спереди и сзади, в едином порыве рвя когтями его комбинезон, сминая друг друга, рыча и чавкая, с широко открытыми ртами и мутными глазами. Они стремились языками к ране на его руке с единой целью – добыть кровь и причинить боль. Некоторым это удавалось, но, получив каплю крови, они встречали ответный удар и падали вниз, оставляя на камнях дорожки черной блестящей жидкости. Невероятнее всего было то, что, зализав раны, существа исцелялись и с ненасытной жадностью вновь одолевали свою жертву. В боевом запале Алекс, казалось, не ощущал ни боли, ни усталости, хотя дыхание его стало тяжелее и пару раз его меч не достиг цели, но воля его была тверда, он продолжал бороться. Битва полностью захватила его внимание. Количество врагов возрастало, и они стремились опрокинуть его навзничь тяжестью своих тел. Тело Алекса ныло под непомерным грузом, но он отчаянно сопротивлялся… Отвлекаемый многими, Алекс не заметил, как одна из тварей вскарабкалась на высокий валун позади него, сгруппировала свое тело, превратив его в увесистый снаряд, и прыгнула ему на плечи. Ноги Алекса подкосились, и он рухнул на землю, в его голове монотонно зашумело. «Все.

Это конец… Я не дошел», – неоправданно спокойно и лениво проползла мысль в его голове. Свет, и без того мерцающий и тусклый, стал сужаться в поле его зрения, быстро превратился в святящуюся белую точку, чем очень удивил Алекса и погас. Существам в черных мантиях не понадобилось даже намека на приглашение, чтобы наброситься на обездвиженное его тело. Здесь господствовал принцип «кто успел, тот и съел» в самом прямом его смысле. Твари без всякого стеснения лезли по телам и головам друг друга, с необычайной легкостью отшвыривая соперников на своем пути, в порыве достичь раны на руке Алекса и получить каплю его крови. Но вскоре они по достоинству оценили вкус пиршества – оно стало доставлять удовольствие, покатило злорадное веселье. Каждая «черная мантия» поочередно взбиралась на грудь Алекса, как на помост, и вытворяла там чудеса акробатики, сверкая красными глазами и распущенным раскаленным языком. Твари соревновались: скручивались в клубок, выполняли сальто с переворотом, скакалки кружились… вознаграждение – капля крови. За кружением черных существ не было видно лица Алекса, оно лишь изредка мелькало меж темных мантий, и было похоже на обрывок белого полотна, на котором небрежный художник черным грифелем вывел резкими линями брови, глаза, нос и приоткрытый рот.

Шаман

Сильный, продолжительный, охватывающий своей вибрацией атмосферу звук, не свойственный этому миру и скорее похожий на тот, что издает гигантский барабан при ударе в него, неожиданно прекратил весь этот хаос. Черные твари окаменели в немой сцене. В их широко раскрытых глазах читался ничем не прикрытый ужас. Еще мгновение, и они в панике, толкаясь и топча друг друга, спешили скрыться во тьме ближайшего оврага. Грудь Алекса освободилась от тяжелых тел, и он, сделав несколько глубоких вдохов, открыл глаза. Две, не желающие расставаться с добычей твари, скрутившись на земле в клубок, с хищной жадностью смотрели в его сторону. Алекс наблюдал за ними, но подняться не мог, лишь, защищаясь, занес над собой руку, сжимающую меч.

Звук, заставивший тварей в панике бежать, мгновение назад повторился совсем близко, и эхо высоко в скалах подхватило его. Не желавшие покинуть пир твари мгновенно скрылись в темноте. Этот звук обеспокоил и Алекса. Усилием воли он заставил себя приподняться. Ему все еще не хватало воздуха, в голове по-прежнему однообразно гудело, он был ранен и одинок. Из темноты в полосу света, словно призрак, плавно вошел человек с большим бубном в руке.

– Однако ты выглядишь лучше, чем я предполагал… Я спешил к тебе, боялся опоздать… Я успел! – сощурив и без того узкие глаза, открыто, не скрывая удовольствия, белозубо улыбнулся человек.

– Кто ты? – одними губами спросил Алекс.

– Шаман, однако, – ответил незнакомец, пристально и озабочено окинув взглядом рану на руке Алекса. – Не бойся, я шаман, я друг, я буду лечить…

Человек был низкого роста, коренастый и располневший. Жидкие волосы – смесь черных и седых – покрывали его голову, такого же неопределенного цвета были его тоненькие висящие усики. Хитрость и ум одновременно уживались в его взгляде. Движения его были энергичны, но несколько суетливы. Видавшая виды кухлянка, по всей видимости, купленная когда-то задорого, добротная и обшитая бисером, сейчас не сходилась на нем, она была увешана кожаными мешочками, перевязанными шнурками. Тут же, привязанные к поясу, висели деревянные коробочки и баночки. Довершал картину огромный бубен, чуть не в половину роста своего хозяина.

– Кто это были и почему ушли? – хрипло спросил Алекс, кивая головой в сторону оврага.

– Это демоны-стражники, они охраняли того, кто ранил тебя, – ответил шаман и неожиданно резво и умело принялся развязывать узелки на мешочках и баночках. – Враг твой, однако, шел к выходу, хотел демонам сиайру отдать, тут все об этом знают. Рана твоя, однако, совсем плохая, демоны порвали мышцы и ожог, однако, мне не нравится. Он тебя первым увидел, твой 232-ой вон, как светится, ты мишень, однако, а он – воин.

– По-моему, он просто трус. Наверняка убить меня хотел, но рука у него неверная, промахнулся он, – Алекс болезненно посмотрел на свое плечо. – Метил в сердце, а поранил руку. А мне говорили, что он искусный, хладнокровный воин.

– Мудрый человек тебя предупредил, однако. А враг твой точно – искусный воин, но плохой, злой, однако. Он хотел убить тебя жестоко, сделал гаввах и ушел. Я услышал тебя и успел, если б не успел, пришел бы, а ты мертв уже.

– Ты можешь объяснить поподробнее, пожалуйста? Я ничего не понял, – что такое гаввах? Второй раз слышу об этом.

– Надо успокоить твою боль, однако, не стоит приманивать демонов… – Шаман достал из мешочка какое-то сухое растение и некоторое время перетирал его пальцами, тихо шептал, выдерживая при этом определенный тональный ритм, его голос то возвышался, то убывал. Глаза шамана были прикрыты, тело его покачивалось в определенном ритме. Алекс отстраненно наблюдал за происходящим, наконец шаман открыл глаза и бросил щепотку растертой травы в рану на руке Алекса. Рану зажгло с новой силой, Алекс затаил дыхание, терпеливо ожидая результата. Конечно, его терзали сомнения – вправе ли он доверять этому человеку, но выбора у него попросту не было. Вскоре боль в руке исчезла, ясность ума и покинувшие было силы медленно, но ощутимо возвращались.

– Пахнет кровью, однако, посмотри, что у меня есть. Ни у кого нет, а у меня есть! – шаман осторожно с любовью открыл маленькую деревянную баночку.

Зеленая, как болотная тина, противная на вид мазь покрывало ее дно.

– Это дорогая, хорошая мазь, – с трепетом в голосе заметил шаман. – Сейчас намажу, все заживет, как на собаке, и никакого запаха. Ни какого гавваха! – Шаман зачерпнул пальцами мазь, соединил края раны и нанес ее. – Перевязать, однако, надо. Но чем? – шаман покрутил головой, явно чего-то высматривая. – Твой рукав… твой рукав – хорошая повязка, демоны разодрали его, и висит он на волоске. – Шаман дернул рукав и тот легко поддался. – Ты только посмотри, однако, рукав чистый и сухой, демоны вылизали кровь до капли, они голодные… Это совсем плохо… Теперь ты должен сказать спасибо, шаман отнял у демонов гаввах.

Глаза Алекса ожили, в них чувствовалось любопытство и интерес к жизни.

– И все же расскажи мне о здешних нравах подробнее. Да, и спасибо! Рука совсем не болит. Так какой гаввах ты отнял у демонов?

– Твой враг ранил тебя, ты получил боль, кровь, страдания. Я почувствовал твою боль далеко отсюда, я шаман, однако, я умею. Демоны тоже умеют. Всякое страдание любого существа, всякая его боль дают излучение, и неважно где – и здесь, и на Земле, и в мирах возмездия. Всякое чувство, однако, всякое волнение души дает излучение. Вот видишь – красная роса на земле и на растениях, красиво, однако, как лесные ягоды… Это и есть излучения людей – излучения злобы, ненависти, алчности… Демоны питаются ими, но этого им мало, – шаман судорожно хихикал и озирался по сторонам. – Не вставай, тебе нужно отдохнуть. Мазь действует сильно, однако ты, возможно, потеряешь сознание или перестанешь управлять собой, чего, однако, хуже.

– О, это меня очень успокоило, – с иронией улыбнулся Алекс. – Пока я не отключился, познакомимся. Меня зовут Алекс, – он протянул руку для рукопожатия.

Шаман обеими руками, с легким поклоном потряс его руку.

– Я шаман, однако. Имя мое называть нельзя, даже тебе. Я твой друг, однако не обижайся. Обида плохой советчик, сильно человека разрушает. Отдыхай и слушай меня.