Самоучитель по Превращениям

Космонавт не выглядел смешным или нелепым. Он внушал респект и представлял непонятную угрозу. Его побледневшее от напряжения и недосыпа лицо выражало что-то непривычное. Чувство собственного достоинства?..

Стоило бы сочинить, что с тех пор Бибизьян превратился в Виталика, а затем в Виталия Петровича, уважаемого наладчика пятого разряда. Так и произошло в том мире, где Бибизьяну через полгода не разбили голову в массовой драке, которые случались в 1992-м в нашем районе.

Факт, который никак не обесценивает его замечательное приключение.

Ролевые игры живого действия возвращают человеку восхитительную свободу выбора, которой его не наделили гены, время, обстоятельства рождения, воспитание. И прочие вероятностные комбинации, известные как подлянки судьбы.

Поэтому все мастера Превращения – счастливые люди, как уже сказано. Тот, кто принял Экскалибур из рук Владычицы Озера или собственноручно поборол в поединке хана Батыя, уже не рыдает над счётом за электричество.

ФУГА 1. СКАЗАНИЕ О САХАРЕ. НАЧАЛО

Отступления в игровой мир названы мною «фугами» в честь великого Д. Хофштадтера, автора потрясающей книги «Гёдель, Эшер, Бах». Тем, кому не нравится лезть в ассоциативные дебри, предлагаю считать фугу рыбой.

Чтобы положить конец нелепым слухам: вот как на самом деле встретились братья-бродяги, вот с чего начались их совместные бесчинства.

Случилось это на речке Сим, где течение делает аккуратный поворот. Под дорожным знаком «Берегись, злые медведи!». Старший, по кличке Сын Охотника, очень высокий и крепкий, обшитый метрами не стесняющей движений мешковины, задумчиво тыкал дубиной в воду, предполагая брод. Вдруг из чащи вынесло второго, взмыленного, запаренного, называющего себя Учеником Чародея. Сын Охотника, не раздумывая, зарезал летящего на него чужака коротким ножом для разделывания шкур.

Сразу после этого между действующими лицами состоялся полный экспрессии диалог:

– Придурок, что я тебе сделал?! – с обидой проорал мертвец.

– М-м… Да я машинально. Чего ломился-то, прям как этот?

– От медведя бежал. Глянь, вон он, лыбится!

В кустах маячила сияющая неземным восторгом медвежья рожа. В медведи брали молодых, неопытных, но крупных игроков. Мелкие и быстрые делались кроликами.

– Тебе зачем на ту сторону? – раз уже помер, Ученик разулся, встал горящими пятками в воду и закурил.

– Дикарей ищу, – хмуро объяснил убийца.

– Дикари на этом берегу, – труп помахал ребром ладони мимо медведя. Зверь принял жест за приказ удалиться и драматично оттопырил в ответ средний коготь на передней лапе.

– Я у них побывал уже. Теперь сахар ищу.

Покойник выглядел, как тощая грязноногая девчонка лет шестнадцати, да в общем-то и был ею. Этот рыжеволосый, простуженный, завёрнутый в чёрную хламиду из дешёвого подкладочного ацетата Ученик ни секунды не мог постоять спокойно и всё подпрыгивал, будто его блохи кусали. Потом покопался в сумке и просветлел, убедившись, что блокнотик с заклинаниями на месте, между кисетом с дунь-травой[4 - Дунь-траву играл трубочный табак. Наркотики на играх запрещены. Как и повсюду, кстати.] и синим кристаллом, похожим на магический.

– У тебя сахара нет?

Собеседник помотал головой. Ничего у него не было, кроме ножа, дубины и запрещённого фотоаппарата.

– Может, так, – предложил он: – сходим в кабак за сахаром, потом ты мне нарисуешь свиток с заклинанием ловушки для зверья, и я тебя вроде как бы и не убивал. Пойдёт?

– Нормально, – обрадовался Ученик, обулся и воскрес.

Так начался героический поход двух хулиганов: с убийства, сахара и оскорбительной жестикуляции одного медведя.

В кабаке платил Ученик Чародея. Точнее, учеников чародеев в этом заведении кормили в кредит.

Внутри уже сидели знакомые гномы, возвращающиеся с ярмарки в родную пещеру. И один прет, голодный демон Ада[5 - Думала, что преты из «Саги о копье». А они оказались из индийской демонологии. Жрут всё и остаются голодными. Единомышленники Тантала. Не все преты одинаково стеснительны, некоторые весьма бодипозитивны. Могут выглядеть как горящие деревья с узкой глоткой и толстым брюхом, но только когда хотят повыпендриваться. Чаще притворяются смертными, чтобы не привлекать внимания на охоте. Даже если обратиться в бегство, едва заслышав об их приближении, всё равно не досчитаешься органа-другого. Аппендикса, мизинца на ноге, мочки уха. Процесс проглатывания претом целого бойца отыгрывался так: демон незаметно приближался к жертве, дул ей в ухо, а потом тихо показывал сертификат. Съеденный молча исчезал в Мертвятнике.]. Нечистый переоделся крестьянином, и кабатчик до сих пор его не вычислил. К компании подсела красавица-варварка, поющая басом.

Гномы угощали самопальной медовухой с перцем, с вытяжкой из пряных трав. Прет сконфуженно поедал всё, до чего мог дотянуться, и после недолгих уговоров продемонстрировал знаменитое адское оружие – чудовищную Большую Ложку из драконьей кости. Варварка, уложив косу горизонтально на грудь, поведала о том, как на прошлой неделе уложила трех викингов. Народ перемигнулся, девушка обиделась, но не всерьёз, и вскоре уже пела Greensleeves на две октавы ниже канона. Прет отбивал ритм Ложкой и прищёлкивал зубами. Получался забойный медленный свинг. Под стеной подвывали вурдалаки. Только к полуночи Сын Охотника с Учеником вспомнили, что пора двигаться дальше.

– Мы тут ш-што? – встрепенулся охотничий отпрыск.

– За сахаром, – неуверенно предположил Ученик.

– … Я – хвать гада колбасой по балде![6 - Перед вами знаменитая «Легенда о колбасе». Занимает почётное место в игровом эпосе. Каждый ролевик поклянётся именем Мерлина, что история приключилась именно с ним. Соль в том, что Мастера удар засчитали. Со времён прецедента колбаса обрела статус ударно-дробящего оружия, реже – метательного. Когда невкусная.] – перекрывая общий гомон, гудела варварка. – Вражина на пол бряк, и дух вон.

– Заколдованная колбаса была? – интересовался гном, отнимая у прета шматок сала и собственный сапог.

– Копчёная колбаса типа сервелата. Считай, лёгкая дубинка…

– А зачем нам сахар, чё-т я не пойму, – выяснял тем временем Сын, совершая множество лишних телодвижений для удержания равновесия.

– Дикари требуют сахар в обмен на… одну штуку. Золотом не берут, не верят они в него, параноики.

– А в сахар верят?

– Неправильно получилось, – втолковывал засыпающей варварке гном. – Колбаса, понимаешь ли, это колбаса, а дубинка – совсем наоборот. Жаловаться не пошёл, как помер?

– Не-а, не пошёл, борода. Замяли.

– Я бы с-съел колбас-сы, – вежливо контрапунктировал прет, пришепётывая, как многие адские твари. – Я бы и дубинку погрыз-с.

Ученик Чародея, не слушая, разъяснял компаньону:

– У дикарей в сказках сахар – волшебная панацея: белый, вкусный, против всякой хвори полезный…

– Кроме диабета!

– …я бы и с-с-сахару поел…

Предводитель гномов нервно пересчитал товарищей, побледнел и схватил прета за рога. Ученик некоторое время зачарованно наблюдал за экзорцизмом наоборот. Бородач наседал на демона, будто прилежный дантист. Отчаянно лез в глотку, вопил: «Вася! Дыши! Вниз не лезь, наверх пробирайся!». Товарищи кашляли в кулак и разводили рукавицами. Их чудовищные секиры для вивисекции адской твари не годились. Прет, изнемогая от смущения, убедительно изображал персонажа Сент-Экзюпери – «удава снаружи».

Ученик Чародея отвернулся от гномов и подвёл итог:

– Короче, вождь помирает, сахару просит. Договорился я с дикарями и медведями на пачку рафинада за… это дело.

– В кабаке с-сахару нету, – вмешался прет авторитетно. – Точно!

И для убедительности облизал Ложку. Народ примолк, наблюдая древний адский ритуал.

– Зато у кабатчика дочка, мягонькая такая девушка, – добавил зачем-то демон.

– А я Последнего Судью замочил! – вдруг крикнул самый молчаливый гном.

Снова стало шумно.