Милое коварство

– Где взяла?

Анна Сергеевна показала на детские столы.

Лидия Гавриловна презрительно усмехнулась:

– А почему не оттуда? – И показала рукой на большой бидон, куда работница столовой именно в этот момент сваливала с тарелок не съеденную детьми кашу.

Анна Сергеевна вяло отмахнулась. Лидия Гавриловна взяла со стола стакан с неприлично желтым чаем и, чеканя шаг, отправилась к раздаче. Шмякнув его об отделанное радостно-розовым пластиком окошко, она рявкнула прямо в ухо поварихе Наталье, которая выглядывала из него, будто сказочный Петушок – Золотой Гребешок:

– Мне чаю! Два стакана! И полных! И горячих! И не эту бурду… – Она ткнула пальцем в стакан. – А настоящий! Какой сами пьете! И кашу! Чтобы хотя бы теплую! Нет! Две каши!

Наталья, скривившись под девизом «Ходят тут всякие…», убрала с подоконника раздачи свои полные локотки и довольно быстро принесла две тарелки дымящейся каши, а также два стакана чая совсем другого, золотисто-янтарного цвета. Лидия Гавриловна, не глядя на Наталью, поставила одну из тарелок перед носом Анны Сергеевны и заботливо сказала:

– Поешь-ка горяченького!

– Что-то аппетит пропал… – устало ответила Анна Сергеевна и отодвинула от себя тарелку. – Ешь сама.

– Аня, я не устаю тебе твердить, что их всех… – Лидия Гавриловна описала рукой полный круг, который с равным успехом мог обозначать и школьную столовую, и весь крещеный мир, – надо брать их же оружием! Они тебе – хамски осклизлую холодную кашу, а ты им – кулаком об раздачу! Что за свинство, в самом деле! Учителя даже между сменами не могут нормально поесть! – Лидия Гавриловна придвинула к себе поближе одну из тарелок и без плавного перехода сменила возмущенный тон на задушевный: – А он, между прочим, там опять стоит!

– Кто? – испуганным шепотом спросила Анна Сергеевна, но каждому, кто слышал бы ее голос, стало бы ясно, что она точно знает, кого имела в виду Лидия Гавриловна.

– А то ты не знаешь! – отозвалась та, лукаво подмигнув приятельнице.

Анна Сергеевна трясущейся рукой поставила на стол стакан с горячим чаем, выплеснув при этом на белую чистую скатерть чуть ли не половину его содержимого, и задушенно охнула при виде отвратительного коричневого пятна, расплывающегося по снежной белизне накрахмаленной ткани.

– Аня! Я тебя прошу! Не обмирай ты над этой скатеркой! – Лидия Гавриловна приложила к груди руку, зажав в ней ложку, вымазанную геркулесовой кашей. – Скажем, что пролил Вахрамеев из твоего восьмого «Г»!

– Лида! Я сейчас выйду через спортивный зал, – начала Анна Сергеевна, даже не заметив, что ее приятельница помянула всуе ее ученика, и тут же сорвалась почти на истерику: – А ты… Лида!!! Ты скажи ему, что меня нет в школе!

Лидия Гавриловна сунула в рот ложку каши и ответила с полным ртом:

– Ничего не выйдет. Думаешь, с чего это я вдруг помянула Вахрамеева? С того! Я видела, как Дима с ним разговаривал. Наверняка про тебя спрашивал.

Анна Сергеевна затравленно огляделась по сторонам и горячо проговорила:

– Так ты скажи, что я была, но уже ушла…

– Ага! Прямо-таки вся и вышла!

– Ну, Лида!!! – Глаза Анны Сергеевны неконтролируемо наполнились влагой.

Лидия Гавриловна бросила ложку в тарелку и резко ответила:

– Ты прекрасно знаешь, что я думаю по этому вопросу! Не буду я ему ничего говорить! Если бы за мной кто так увивался целых двадцать лет…

– Восемнадцать… – перебила ее Анна Сергеевна.

– Тем более! Корабельников твой ему в подметки не годится!

– Лида! У нас дети!

– А я разве призываю тебя бросать детей? И Толика… бугая своего, можешь не бросать! Кто заставляет? Но расслабиться-то можно!! Школа – магазин – дом! Дом – школа – магазин и – опять-таки дом! Мы уже забыли, что… женщины! Мы – обучающие машины! А еще – подай, принеси, выстирай, зашей, а после – пятки почеши!

– Лидка… – жалобно проговорила Анна Сергеевна. – Он мой ученик!!!

– Это он восемнадцать лет назад был твоим учеником, да и то меньше года! А сейчас это взрослый мужик… – Лидия Гавриловна завела глаза в потолок и подсчитала в уме: – Тридцати пяти лет от роду, и это как минимум!

– Нет! Лида, нет!!! Я все равно не могу! В общем… – Она вскочила из-за стола и на бегу бросила подруге: – Я через спортзал… Если ты меня не спасешь, то я уж и не знаю…

Лидия Гавриловна осуждающе кивнула головой и с большим раздражением принялась мешать ложкой остатки своей каши, которая этого абсолютно не требовала. Потом она зачерпнула ложкой очередную порцию, но застыла, не донеся ее до рта, потому что дверь столовой опять с шумом распахнулась. В нее влетела Анна Сергеевна, сдернула со стула все такую же набитую сумку, потом нырнула почти под стол, достала неизменные два пакета из магазина «Пятерочка», полные тетрадей, и опять бросилась вон из столовой. Лидия Гавриловна в сердцах бросила на стол ложку. На этот мощный звон из всех помещений столовой выглянули испуганные служащие. Учительница математики встала из-за стола, ткнула пальцем в недоеденную кашу и программно заявила:

– Ну и дерьмо вы варите!!! Профессионалки!!! Мать вашу!!! – Потом, спохватившись, закрыла рот рукой и оглянулась по сторонам. Поскольку учеников рядом не оказалось, она облегченно вздохнула и с большим достоинством покинула столовую.

Выскочив из школы, Анна Сергеевна, не чуя тяжести своих пакетов и сумки, резвым зайцем перебежала проезжую часть и юркнула в первую же попавшую маршрутку. Разобравшись в тесном салоне, что едет не в ту сторону, она, раз уж так случилось, решила выйти возле нового универсама под названием «Рядом с домом», в котором давно собиралась побывать.

Поскольку универсам недавно открылся, его стены были еще украшены гирляндами разноцветных шаров, а каждому посетителю в подарок вручали нарядный фирменный пластиковый пакет с красной надписью по елочно-зеленому полю: «Рядом с домом». Пакет Анне Сергеевне очень понравился, потому что был гораздо объемнее, чем ее любимые из магазина «Пятерочка», и явно крепче. В него наверняка запросто войдут тетради сразу трех классов.

В торговом зале народу толпилось много, но, поскольку помещение было очень большим, Анну Сергеевну почти не толкали, что ее приятно удивило. Первым делом она направилась в мясной отдел, так как решила сегодня порадовать мужа с сыновьями свежими щами. Сочинения одиннадцатого «А», конечно, придется проверять ночью, зато Анатолий перестанет совершенно необоснованно обзывать ее учительницей. Она – женщина! Женщина! Женщина! А потому непременно приготовит сегодня отличные наваристые щи!

Мясной отдел радовал взгляд нарядными упаковками и сочными кусками мяса, очень красиво подсвеченными.

– Мне бы вот этот кусочек… – промямлила Анна Сергеевна, ткнув в витрину несколько неопределенно.

Продавщица кивнула и показала ей красивый кусок, на который, как ей показалось, попал указующий перст покупательницы. Анна Сергеевна отрицательно помотала головой. Продавщица взяла в руки другой, еще более аппетитный мясной шмат, но Анна Сергеевна замотала головой еще более отчаянно. После того как были перебраны почти все сочные куски, продавщица с брезгливой миной вытащила из-под них маленький костлявый кусочек. Анна Сергеевна радостно кивнула головой в знак согласия. Продавщица с большим сочувствием оглядела ее фетровую шляпку, которая вряд ли спасала бедолагу от зимнего холода, пестрые варежки, торчащие из кармана, взвесила мясо, а потом еще долго провожала покупательницу глазами. Но Анне Сергеевне было не до продавщицы. Она уже покупала в овощном отделе полкочана капусты, две морковины, одну луковицу и килограмм картошки.

После овощного, с изрядно потяжелевшей корзинкой, Анна Сергеевна отправилась в кондитерский отдел. Как и в мясном, и в овощном, прилавок ломился от товаров. Анна Сергеевна прилипла к витрине, как провинившийся ребенок, которого оставили без сладкого. Подсчитав в уме то, что должно было остаться в ее кошельке, она очень обрадовалась, потому что могла себе позволить купить четыре пирожных под названием «Глазированная фруктовая полоска», после чего у нее, похоже, останется еще и на помаду.

Отдел с косметикой и сопутствующими товарами был мелковат. Анна Сергеевна это сразу одобрила: в нем мало кто задерживался. Наверно, только такие же, как она, которым некогда бежать в фирменные магазины с большим выбором. Анна Сергеевна вытащила из кармана огрызок губной помады и принялась искать похожий оттенок. Продавщица, обрадовавшись покупательнице, выложила на прилавок две крутящиеся подставочки с образцами помады от 100 до 500 рублей. Анна Сергеевна, как и в мясном отделе, отрицательно помотала головой, показала на мятую картонную коробку с дешевой тайваньской помадой, стоящую у кассы. Лицо продавщицы, как и у коллеги из мясного, брезгливо скривилось. Она шлепнула перед Анной Сергеевной коробку и, скрестив руки на груди, сочувственно наблюдала, как та выбирала помаду.

Из универсама Анна Сергеевна выскочила с двумя старыми пакетами из магазина «Пятерочка», в которых лежали стопки тетрадей, и новым, глянцево нарядным – с продуктами. В автобус, который шел в сторону ее дома, отягощенная тяжелой ношей Анна Сергеевна еле забралась. Пристроившись со своими многочисленными пакетами возле водительской кабины, она, отдыхая, закрыла глаза.

После щей из свежей капусты, риса с мясом, которое Анна Сергеевна достала из бульона и смолола в мясорубке, а также «Глазированной фруктовой полоски» Анатолий даже не стал смотреть телевизор. Он по своей привычке сладко потянулся, сыто крякнул и завалился в супружескую постель с газетой, под которой моментально и заснул.

Анна Сергеевна, прошмыгнув в спальню во втором часу ночи, убрала с лица мужа «Санкт-Петербургские ведомости», стащила с него тренировочные штаны, заботливо укутала одеялом и поставила будильник на половину шестого утра. На десять последних тетрадей у нее не хватило сил.

Наутро улицу опять замело. Анна Сергеевна порадовалась, что не купилась на вчерашнюю оттепель и не надела вместо дубленки осеннее стеганое пальто. После легкой эйфории по этому поводу ей пришлось тут же огорчиться, поскольку приятельниц на остановке почему-то не оказалось. А кому, кроме них, интересен ее новый зеленый пакет из универсама «Рядом с домом»? В то время как Анна Сергеевна еще озиралась по сторонам, к остановке без всякого опоздания подошел автобус, в котором даже оказались свободные места. Анна Сергеевна, огорченно вздохнув, забралась в салон и плюхнулась на сиденье, задев новым зеленым пакетом сидящего у окна мужчину. Чертыхнувшись, он посмотрел на Анну Сергеевну.

– Доброе утро! – радостно поприветствовала его она, ибо соседом оказался тот же самый мужчина, которые вчера вез на коленях ее пакеты с тетрадями. – Вы уж извините… Тяжело, знаете ли…

Мужчина, покосившись на ее необъятную ручную кладь, раздраженно пожал плечами, сквозь зубы поздоровался и опять отвернулся к окну.

На крыльце школы Анну Сергеевну ждал совершенно занесенный снегом Андрей Вахрамеев, ее ученик и вечная головная боль. Вахрамеев всеми фибрами своей четырнадцатилетней души ненавидел школу и учителей и потому вдохновенно гадил им, как только мог. Вчера он практически подрался с учителем физики Олегом Михайловичем, после чего физик заявил директору, что в недрах школы может находиться только один из них: либо он, либо Вахрамеев, а одновременно – ни-ни. После разговора с директором Анна Сергеевна, затащив строптивого ученика в свой кабинет, прижала его профессиональным приемом под названием «локтем к доске» и заявила, что объявляет ему самую лютую войну до тех пор, пока он не перестанет издеваться над учителями.

– Ну и чего вы мне сделаете-то? – нагло ухмыльнулся Вахрамеев, несмотря на то что все-таки признавал за классной руководительницей кое-какие права.

– Все! Ты меня достал, Андрюш-ш-ша, – змеей прошипела ему в лицо Анна Сергеевна. – Ты утверждаешь, что ненавидишь школу! Так я тебя из нее не выпущу! У меня два предмета: русский и литература. Этого хватит, чтобы бесконечно оставлять тебя на второй год! Я тебя сгною в школе, Вахрамеев!

– Не сгноите, – с кривой усмешкой ответил Андрей. – На второй год оставляют с тремя двойками.