Вдохновленные розой

Роза встречается в лирике Сапфо (ок. 630–572/570 гг. до н. э.) как бытовая деталь (плетение венков из фиалок, роз, укропа; сбор роз в Пиерии – небольшой деревне в Македонии), а также как символ загробного мира. В примерах из стихотворений Сапфо ассоциативные ряды сбора роз, луга или поля, сна и схождения в Аид соединяются в мотиве Элизиума, что является одним из самых ранних намеков на топос о деве-розе, который, согласно Н.Н. Мазур

, впервые полноценно сложится в сюжет о прекрасной деве, глядящей на розу или цветок, в поэзии древнеримского поэта Катулла, а еще позднее закрепится в творчестве итальянского поэта и драматурга Л. Ариосто. Сама первооснова топоса, на наш взгляд, лежит в центре мифа о мертвой деве и богини Хлорис.

Мнится, легче разлуки смерть, —
Только вспомню те слезы в прощальный час,
<…>
Сядем вместе, бывало, въем
Из фиалок и роз венки,
Вязи вяжем из пестрых первин лугов, —

Нежной шеи живой убор,
Ожерелья душистые, —
Всю тебя, как Весну, уберу в цветы…

Сапфо. Разлука (фрагм.). Пер. Вяч. Иванова

Издалече, из отчих Сард
К нам стремит она мысль, в тоске желаний.
<…>
Ныне там,
В нежном сонме лидийских жен,
Как Селена, она взошла —
Звезд вечерних царицей розоперстой.
<…>
Весь в росе,
Благовонный дымится луг;
Розы пышно раскрылись; льют
Сладкий запах анис и медуница

.

Сапфо. «Издалече, из отчих Сард…» (фрагм.).

Пер. Вяч. Иванова

Срок настанет: в земле
Будешь лежать,
Ласковой памяти

Не оставя в сердцах.
Тщетно живешь!
Розы Пиерии

Лень тебе собирать
С хором подруг.
Так и сойдешь в Аид…

Сапфо. «Срок настанет: в земле…» (фрагм.).

Пер. Вяч. Иванова

У Анакреонта (570/559-485/478 до н. э.), чья поэзия стала символом свободомыслия, беспечности, воспевания любви, роза в одном из немногочисленных сохранившихся произведений появляется как деталь туалета в составе розового венка.

По три венка на пирующих было:
По два из роз, а один —
Венок навкратидский

.

Анакреонт. «По три венка на пирующих было…».

Пер. Л. Мея

В произведениях Пиндара (518–437 гг. до н. э.) розы тоже упоминаются в связи с бытовыми традициями, например, вплетения этих цветов в волосы, а также во френах (хвалебных песнях). Также в его стихотворения можно найти образ «луга роз», ладанных деревьев, плодовых деревьев, описываемых как прекрасный фон, на котором разворачивается картина жизни людей: игры, отдых, труд, борьба, войны, культовые жертвоприношения.

Когда Оры в багреце своем распахнули чертог,
И весна благоухает нектарными злаками.
Тут и рассыпаться по бессмертной земле фиалковым купам,
Тут и вплестись розам в пряди кудрей,
Прозвенеть голосу певучих флейт,
И поющим взойти к Семеле с перевитой головой!

Пиндар. Дифирамб афинянам (фрагм.).

Пер. М. Л. Гаспаров

…Сила солнца сияет им,
Когда здесь – ночь;
Слободы их – под лугами багряных роз
И под сенью ладанных деревьев,
Тяжких золотыми плодами…
…Для иных там кони и голая борьба,
Для иных в усладу – кости игр и звуки лир;
Древо их блаженства – в цвету,
Милый запах веет по удольям их,
А на алтарях
Смешиваются жертвы с блещущим вдаль огнем…

Пиндар. Френы (фрагм.). Пер. М. Л. Гаспаров

В александрийской поэзии

(III в. до н. э.) роза упоминается в связи с плетением венков, украшением одежды, вывешиванием розового венка в доме как знака тайны, молчания. Также ее образ появляется в связи с приходом весны или лета (цветение роз) и как метафора красоты женщины. У Мосха звучит тема розы – царицы цветов, или же цветка, достойного лишь царевны.

Отрывок из произведения Филодема – еще один пример или вариант топоса о деве-розе или юности-розе. Автор указывает на контраст цветущей розы, вновь рождающейся природы и смерти молодых друзей. Но суть сюжета все та же – жизнь, как и момент цветения, мимолетна.

…Дафнис
Нечего важничать! Юность промчится быстрей сновиденья!