Прикосновения

– Я всегда прав. Ну что, убедилась? – Сигара зажалась в зубах, он начал подпаливать. – Сколько шишек тебе надо ещё набить, чтобы ты начала мне верить?

– Я не знаю, кому мне верить… – Юля откинулась на стену, прислонилась затылком, выставив вверх лицо. – Мне хочется спрятаться в норку, закопаться в ней, чтобы меня никто не нашёл. А по ночам… я хочу вылезать из неё и выть на луну…

Феликс молча курил, наблюдая за видом из окна.

– Даже, если бы я поверила тебе с самого начала, даже, если бы я сразу завязала с этим Лёшей… мне легче бы не стало. Моя жизнь была бы ещё скучнее. Ты появляешься, затем исчезаешь… Мне и без Лёши хотелось выть на луну. – Она закрыла лицо ладонями, воображая, будто спряталась в норке. – Он хотя бы… собирался свозить меня в загородный клуб… В домик с видом на озеро.

Взгляд Феликса переместился к ней.

– Домик с видом на озеро… – повторил он. – Это всё, на что он способен? Я могу тебя свозить в такие места, куда точно никто не свозит. – Юля убрала ладони, непонимающе на него уставилась, приподняла брови. – Зайди в свою комнату – ты найдёшь там во что переодеться.

Девушка встала и отправилась взглянуть – что там в комнате? На кровати лежало очаровательное лёгкое платье цвета «розовый кварц» в рисунок, с расстояния напоминающий мелкий горошек. Верхнее, платье было прозрачным, под ним внутреннее, более плотное. Рядом лежал браслет, подходящий по стилю и белая шляпа с огромными полями. Юля вышла в коридор, держа перед собою платье.

– Но оно летнее!

– Одевай, одевай! – сказал Феликс, закрывая окно.

Минут через десять она маскировала перед зеркалом следы своего горя. Покраснения глаз были успешно скрыты – Юля и не такое устраняла.

– Ну я готова! – повернулась она. Девушка в элегантной шляпе не вписывалась в обстановку квартиры с рухлядью, за окнами которой выла февральская вьюга.

– А теперь закрой глаза, – взял он её за руку. Юля закрыла.

Кожа внезапно ощутила тепло, в лицо подул южный ветер. Где-то над головой послышалось щебетание птиц. Юля приоткрыла глаза. Фокус с луной показался простейшим в сравнении с тем, что сейчас с ней происходило.

Впереди простиралась длинная аллея из толстоствольных деревьев с массивными широкими кронами, ведущая к замку, стоящему на возвышении. Замок был из тёмного камня, совершенно необычный, и Юля не помнила, чтобы видела подобный на фото о путешествиях – то было странно, такой замок смело можно отнести к чудесам света.

Обернувшись она увидела море, оно плескалось внизу, у подножия скал, на которых они сейчас стояли. Феликс как всегда выглядел круто. Он указал ей вперёд, чтобы они двинулись вверх по аллее.

– Как такое возможно? Где мы? В какой стране? Мы ведь сейчас в другой стране? Здесь же лето!

– Это – не другая страна… – невозмутимо ответил Феликс. – Это – другой мир.

Юля остановилась, пристально уставившись на него.

– Как… другой мир? – восторженная улыбка сползла с её лица.

– Мы сейчас в моём мире, – пояснил Феликс. – Вот здесь я нахожусь, когда надолго пропадаю… Там, на горе, моё жилище.

Чайки на минуту отвлекли внимание, пролетев совсем близко и усевшись на выступе скалы. Ветер затрепал платье, юбка чуть не взлетела, и Юля схватилась за бёдра, стараясь её прижать, затем одной рукой придержала шляпу. Волны ударили о скалы с шумным плеском, откатились, волоча за собой пену.

Теперь она поняла, что Феликс говорит серьёзно. Здесь всё было, как в нормальном мире, и в то же время казалось слишком идеальным: идеальная чистая растительность без единой сухой травинки и ветки, идеальное море – слишком бирюзовое, как на картинке… Замок был всё-таки дьявольским – из-за его размеров и величия.

Юля, следуя по аллее, не сводила с Феликса глаз – сейчас она думала о том, что, должно быть умерла и сама того не заметила… Наверно она с собою покончила, не перенеся душевных мук – результата подлости коварной дамы, затем позабыла об этом и вот переместилась в новый мир… Мама, когда узнает, сойдёт с ума от горя.

– Феликс, скажи мне… Я что… – она безотрывно смотрела ему в глаза, – умерла?

– Хорошего же ты мнения обо мне… По-твоему, я решил порадовать девушку и подарил ей смерть? – Она ждала дальнейших объяснений. – Я всего лишь хотел показать тебе место, где я живу. После чего ты благополучно вернёшься обратно… К своим мертвецам.

Кустарник, опоясывающий замок, весь был усыпан причудливыми цветами: сине-лиловыми ирисами с коричневыми листьями, увитыми в спираль – в нормальном мире таких не бывает. Мощёная дорога походила на античную керамику, в стыках между камней совсем отсутствовал мусор, будто дорогу беспрерывно омывали.

Они подошли к воротам замка, двери высотой в полтора этажа отворились. Дорога через двор привела к новым дверям, за ними начиналась сама жилая часть. Потолки были слишком высоки, пространство широким. Вся площадь стен была покрыта картинами в духе ренессанса, мебель, на вид тяжёлая, выполнена из поделочного камня, обрамлённого в металл с фактурной поверхностью.

Феликс тогда не врал – здесь было слишком много золота, оно сияло со всех сторон. Фигуры и маски, а также львиные головы, встречающиеся по пути, были из драгоценных материалов. В обеденной зале вокруг стола возвышались роскошные троны с подлокотниками в виде тех же львиных голов. Когда экскурсия по замку подошла к завершению, Феликс предложил ей присесть на один из тронов.

Двери с противоположной стороны настежь открылись. Друг за другом вышли одинаковые слуги с лицами, спрятанными под чёрными масками, несущие на золотых подносах блюда и стали в ряд. По команде хозяина они начали выставлять их на стол. У Юли разбегались глаза, всего было в изобилии.

– Зачем нам столько? – спросила она.

– Ну я же тогда не думал… – ответил он загадкой, – когда желал всего и побольше, что получу желаемое, стоило мне умереть. А теперь уже не избавиться от этого великолепия. Мне каждый день накрывают стол, как на пиру, вино льётся рекой, на меня сыплются со всех сторон драгоценные камни, шкафы забиты деньгами… Поначалу здесь отиралось великое множество красивых женщин, но я их всех разогнал…

Они приступили к трапезе. Юля чуть отпрянула, когда над её правым плечом склонился один из этих ужасных слуг, наполняя широкий золотой кубок с камнями, стоящий возле неё.

– Если бы я пожелал тогда… – разъяснял Феликс, – я имею ввиду при жизни, и помимо всяких дорогостоящих безделух и дворцов, захотел бы иметь рядом с собою… настоящую любовь. Но я всегда думал: зачем мне эти… слабости? Эта привязанность, всякие там чувства… – Он по ходу рассказа жестикулировал, вращая рукой. – Лучше, думал я, пусть каждый день будет новая женщина. И никаких страданий. Но я ошибся. Давай, за тебя! – поднял он кубок.

После того, как они испили вина, он продолжил:

– Но я ошибся. Духовное оказалось куда важнее физического.

Феликс взялся за кусок мяса, наколов его на длинную кручёную вилку, чем-то похожую на трезубец бога морей Нептуна, не переставая говорить:

– Одного не могу понять… – Он прервал своё занятие, мечтательно задумавшись. – Почему мне дали возможность исправить эту ошибку, хотя, казалось, уже поздно было метаться?.. За какие заслуги? – Он пожал плечами. – Хочу тебе дать совет: разберись в себе, пока не поздно, чтобы не получить впоследствии ненужное вместо нужного. …Или получишь маленькую земляную норку, в которой будешь просиживать вечность.

Слова Феликса подействовали на Юлю подобно удару молнии. Она представила слишком натурально своё будущее за чертой неизбежности. Какой бы она хотела видеть жизнь после смерти? Сама того не знала. Сколько их она проводила, смиренных и молчаливых, со сложенными руками в ожидательной позиции, готовящихся к неизвестному, но только один вернулся и рассказал что да как. Сидеть в норке целую вечность – это ужасно, больше она не позволит себе подобных высказываний.

– Пора смотреть закат! – глянул он на часы и вылез из-за стола.

Слуги куда-то исчезли. Он повёл её по круговой лестнице с попадающимися по пути высокими окнами без рам и стёкол, наконец остановился возле одного, вид с которого простирался прямо на морской горизонт – за ним садилось оранжевое солнце. Зрелище завораживало. Даже солнце было другим, словно они находились в другой галактике, где свои виды солнц. Вокруг погружающейся в море оранжевой звезды светился сиреневый ореол, которого у привычного солнца не бывает.

Ночь, проведённая в замке, дополнила ощущение рая. Постель была заправлена чем-то подобным бархату цвета кофе, ласкающему кожу. На полу лежал белый ковёр абстрактной формы с длинным стоячим ворсом, который сразу же восстанавливался после того, как на него наступали. С Феликсом невозможно было сравнить ни одного мужчину, с его домом невозможно было сравнить никакой другой, но ближе к рассвету, он объявил ей, что сейчас она закроет глаза и вновь окажется у себя дома – он выполнит своё обещание.

Из этого сказочного места согласился бы уйти разве что сумасшедший… Только однажды она совершила предательство в отношении своего ребёнка, дав согласие на предложение по выплате долгов. Если сейчас она соблазнится снова и откажется возвращаться назад, то загонит в гроб свою мать, у которой и так никого не осталось из близких.

Ощущение, полученное в результате перемещения обратно, напоминало рассказы людей, переживших клиническую смерть: возвращение в тело они восприняли в негативном формате, оно сопровождалось чувством холода и сырости.

В её квартире горел оставленный свет, но зимнее солнце ещё не взошло, и часы показывали половину седьмого. В память о путешествии осталось платье со всеми аксессуарами – она убрала их в шкаф.

Бутерброды с сыром и колбасой ей не лезли в рот, раздражало всё, особенно хозяйкин коврик, разостланный от кухни до входной двери – когда-то он был малиновым с зелёным, но теперь до безобразия посерел. Его хотелось собрать и вышвырнуть вон, так как он содержал столько ничем не выстирываемой грязи, что ему место было на свалке. Юля постояла перед зеркалом, прежде, чем начать одевать сапоги. Где оно – то счастливое лицо, что мелькало в сияющих зеркалах необыкновенного замка? На неё смотрела обычная грустная девушка, которую дожидаются мертвецы и повседневные заботы.

Целый день ей названивал Лёша, присылал сообщения – сначала с вопросом: почему она не берёт, затем всерьёз обеспокоенные. На звонки с незнакомых номеров она также не отвечала. Что касалось живых клиентов, она решила оставить самых любимых и постоянных, отметя всех остальных после свинского проникновения к ней в дом матери-шпионки, забравшейся в душу подобно червю. У Юли хватало работы в похоронном бюро, которая приносила хороший доход. Часть денег откладывалась – она найдёт им правильное применение.

Следующие два дня Лёша набирал опять, уже не отправляя сообщений, а надеясь на разговор, и Юля не выдержала… Она сочла несправедливым держать его в неведении, парень имел полное право знать, что всё-таки происходит.

– Сейчас я расскажу тебе всю правду, – начала она, не дослушав возмущений по поводу очередного её молчания. – Ты должен знать. Ты должен знать, куда исчезают девушки, с которыми ты встречаешься. – Она вобрала в себя полные лёгкие. – Ко мне приходила твоя мама под видом клиентки. Приходила домой, в квартиру, которую я снимаю. Похвалила мою работу – это было приятно, но затем высказала мне всё… Что я бесприданница из деревни, что моя мама, много лет отработавшая директором дома культуры, и ушедшая оттуда по состоянию здоровья, видите ли какая-то гардеробщица, что живу я в какой-то холупе – ну холупа, допустим, не моя… И что я не достойна её горячо любимого сына Алёшеньки.

Молодой человек, потрясённый услышанным, хотел возразить. Его удивило мамино вмешательство в личную жизнь взрослого сына, сформировавшегося человека. Первым делом он попытался донести до Юли, что не собирается идти у своей матери на поводу. И тогда… облитая грязью визажистка решила воспользоваться последним приёмом, чтобы закрыть эту тему раз и навсегда.

– Ты не думай, будто я пытаюсь очернить твою маму, а себя выставить белой и пушистой… Я хочу рассказать тебе кое-что о себе, и после этого ты сам не захочешь со мной встречаться.