Стекло

Исчезновение таксиста на самом деле не являлось для него загадкой. Таксист был ненужным свидетелем, помехой для одного дела. Показания таксиста, подвозившего обвиняемого, клиента Симона, могли разрушить прекрасно сфабрикованное алиби. С исчезновением единственного свидетеля, не успевшем заявить о себе, процесс пошёл гладко – скоро Симон выиграет ещё одно дело.

По прошествии недели Нора отлучилась в магазин за оливковым маслом для ужина, считая, что успеет вернуться до прихода Симона. Но в этот день его отполированный чёрный Мерседес появился возле дома раньше ожидаемого.

Скидывая туфли она услышала его вопли, доносящиеся из ванной. На полу небрежно валялись плащ и галстук – Нора подобрала их, привесила на крючок, продолжая напрягать слух. Звуки, издаваемые Симоном, ужасали – то были рявканья умалишённого. Она подумала о толстых стенах, о хорошей звукоизоляции между соседними квартирами, но не подумала о себе. За девять лет она не слышала ничего подобного – чтобы он настолько срывался, рвал и метал. Чтобы из него вылетала брань, от которой коробило. Из малой части нормальных слов ей удалось разобрать, что стало причиной его истерии: мужа взбесили открывшиеся обстоятельства, грозящие ему провалом.

Она не решалась войти, пока из ванной не донёсся звон падающих предметов. Тогда ей пришлось вмешаться.

– Симон, успокойся! – Она приоткрыла дверь.

В неё полетел лосьон.

Нора с испуга вскрикнула, пустилась в бегство. Разъярённый Симон выскочил из ванной и нагнал её в прихожей, схватил за шею сзади. Схватил нестерпимо больно, вонзив свои острые пальцы в нежную её кожу – она заскулила. Не закричала, опасаясь привлечь внимание соседей – невзирая на крайность, на вышедшие из-под контроля действия мужа, в данный момент она переживала за его карьеру: слухи разлетаются довольно быстро – клиентов у Симона может убавится.

Не ослабляя захвата, он потащил её в зону кухни (она была продолжением прихожей). Выдвинув стул, резко усадил на него жену – только тогда ослабил напрягшуюся до выпуклых вен клешню, затем вдруг с нежностью провел по её светлым прядям, отчего ей показалось будто всё закончилось. Но тут он собрал в кулак её волосы с очередной нахлынувшей агрессией.

– Хочешь, чтобы я успокоился? – прошипел он, склоняясь над ухом. – Ты хочешь, чтобы я успокоился? – Он натянул её волосы ещё сильнее.

Сердце Норы готово было выскочить наружу – настолько страшен он был. Ей сразу вспомнился тот ужас, что охватывал её в доме родителей. Они ей твердили: «Не подходи к окну, Нора, когда темнеет – в это время приходит Слепуха, она заглядывает в окна, ищет – у кого бы забрать глаза. Не выходи во двор, Нора. Захочешь в туалет – есть ведро. После заката в туалете сидит Пустобрюх, он выжидает – у кого бы забрать кишки…»

– Я так удачно всё устроил… – скалил зубы Симон, уткнувшись лицом жене в волосы и рывками натягивая их, тем самым напоминая, что он по-прежнему зол. – Я не оставил свидетелей… Но какого-то чёрта мне звонит наглая, нахальная шантажистка!.. И говорит, будто… она что-то знает обо мне! Как я по-твоему могу успокоиться?! – Его одеревенелые пальцы соскользнули с её головы и снова больно впились в шею.

Она хотела вскрикнуть, машинально схватив его за запястья, но рук он не разжимал. Она трепыхалась, как рыбка в сетях, напрасно пытаясь своими детскими пальчиками разжать его, пусть не мощнейшие, пусть «ручонки музыканта», и всё же сильные, словно то были руки дьявола.

Сама природа пришла ей на помощь, потому что за окном по выступам забарабанил дождь, настолько звонкий, что привлёк внимание обоих. Симон ослабил хватку и толкнул её в спину – отстраняя, отказываясь, изгоняя.

Он заговорил спокойно:

– Помнишь того таксиста?.. Того, который пропал без вести. А ведь это моя работа – я его прикончил.

Нора резко подняла на него глаза.

– Что уставилась?! – рявкнул он, расхаживая по кухне. – Знаешь сколько я получу, если клиент окажется на свободе? – Симон напрасно ждал ответа – жена ничего не знала о его доходах.

– Ты бы таких денег за всю свою жизнь не заработала… А я способен заработать куда больше! Даже больше, чем сейчас! Я вам не обычный адвокатишко!.. И не обычный бизнесмен! Я виртуоз! Я одарён и уникален!

Он плеснул себе коньяка и встал со стаканом прямо перед ней. Пока не пил – обмозговывал дальнейшую речь. Причмокивал, собирая мысли и глядя на неё свысока.

– Я не только законы знаю… – снова открыл он рот. – Главный в деле кто? Свидетель! – Симон глотнул коньяка, посмаковал. – У меня свой метод работы со свидетелями. Такого метода нет ни у кого.

Нора следила за каждым его движением боясь колыхнуть воздух. Где были её глаза все девять лет? Почему она настолько ослепла? Почему не почувствовала – с кем живёт под одною крышей? Он же неисчисляемое количество раз возвращался со взбешённым выражением, с глазами зверя… Но что потом? Потом он резко менялся, как по щелчку. Он всякий раз успокаивался и до подобного не доходило.

– Есть разные способы – как устранить свидетеля, поэтому к каждому у меня индивидуальный подход. Таксиста я сбросил в реку (вместе с машиной) – здесь ничего оригинального. – После очередного глотка он потёр губы одну о другую, будто разминал их для дальнейшего ораторства.

– Ты хочешь сказать… – наконец заговорило дрожащее создание, – что таксист – не единственный, кого ты убил?

Муж расхохотался идиотским, глумливым смехом.

– Единственный… Ха! Ты просто дура! – воскликнул он. – Ты такая тёмная дура! По-твоему, я столько зарабатываю на обычных гонорарах? Я прославился тем, что могу вытащить клиента из такого дерьма, из которого его никто никогда бы не вытащил!

Нора уставилась на него с ненавистью – Симон размахнулся, хотел ей треснуть, но она пригнулась, зажмурив глаза. Удара не последовало. Когда она их открыла тиран уже булькал очередной порцией, подставив стакан. Завинтил крышку.

Раньше она не замечала насколько некрасив его профиль – властный орлиный нос выглядел уродливым клювом, если смотреть сбоку. Сейчас уродливым казалось в нём всё: с головы до ног.

– Не боишься, что я тебя сдам? – произнесла она с вызовом, отчего тот замер. Сейчас она решила, что припугнула его, но какие за этим ожидать последствия?

– Да ты отважна? – воскликнул Симон и сделал вид, что возгордился ею. – А прикидывалась такой тихоней… этаким глупым крольчонком, который сидит в своей норке и вздрагивает от любого шороха.

Он выдвинул второй стул, проскребя по кафелю ножками, оседлал его, сложив обе руки на ребре спинки, вонзил в них подбородок, пристально наблюдая за поведением жены.

– Да ты понятия не имеешь – кто перед тобой… – проговорил он еле слышно, и в словах его звучал вызов всему миру. – Впрочем, как все остальные!

Нора неожиданно сорвалась с места, она бросилась к выходу, чтобы позвать на помощь, чтобы сообщить о его злодеяниях людям… Он быстро среагировал, рванув за ней – нагнать её труда не составляло. Симон завалил её на пол, придушил – она хрипела, трепыхалась, хватаясь за что придётся. Нащупала собственный туфель, но тиран, наконец, оставил в покое шею, поднялся и поволок жену обратно.

Пребывая в состоянии на грани обморока, Нора не осознавала, что проделывает сейчас её муж: он притронулся пальцами своей руки к её темени, склонился и шепнул ей на ухо:

– Ты ничего не вспомнишь, Нора.

Его тон, прежде надменный, теперь стал дурманящим, завораживающим. Симон продолжал говорить странное под звонкую капель, что стояла за окном – она была монотонной, такой же усыпляющей, как его голос:

– Забывай… – Голос звучал так умиротворённо.

– Забывай… – И становился всё тише, он превращался в голос ветра, бросающего в окна листву. – Забывай, Нора… забывай…

Голова жены вяло повисла над коленями, какое-то время перекатывалась с боку на бок, затем замерла. Симон сочтя, что дело сделано, выпрямился, не сводя с неё глаз, но любовался он не женой, а собой, его переполняло чувство собственного превосходства. Затем он удалился в ванную комнату – там занялся наведением порядка.

Нора очнулась, стала озираться по сторонам, потёрла себя за болезненную шею, откашлялась. Задумалась, приставив пальцы к переносице.

Из ванной вышел Симон.

– Ну как ты? – заботливо спросил он. – Полегчало? Представь себе, на тебя свалилась полка с шампунями! Ты потеряла сознание. Как ты себя чувствуешь?

Она уставилась на флакон, почему-то валяющийся возле входной двери – если падала полка в ванной, то как он мог там очутиться?

Голова её болела, волосы липли к полуоткрытым губам – она попыталась их смахнуть, но они не сдвинулись с места, потому как пальцы промахивались.

– Не могу вспомнить: купила ли я масло… – сказала Нора потерянно.

– Господи, Нора, какое масло?! – воскликнул Симон. – Главное, что ты цела. Давай я отнесу тебя на диван. – Он поднял её и перенёс к дивану, отделяющему зону гостиной. – Вот так-то лучше. Укладывайся поудобней. – Поправил подушку. – Сейчас я тебя накрою.

– Спасибо! Ты такой заботливый.

Симон присел держа её за руку. Нора спохватилась:

– Я же тебя не покормила! – Она хотела встать.

– Не волнуйся, отдыхай. Я сам за собой поухаживаю. – Он прислонил к своему рту её кулачок – Норе от этого стало легче.

Затем она наблюдала, как он прибирает: флакон с лосьоном вернулся на борт овальной раковины, где ему надлежало быть, разбросанная обувь расставилась по местам. Он перевесил свой плащ с крючка на плечики, отряхнул его, понёс в комнату галстук. Всё это время она размышляла: что с ней такое творится? Каким образом могла разлететься обувь в разные стороны? Будто в квартире случился взрыв. И как же болело горло, болели плечи, шейные позвонки… Она обнаружила у себя надломанные ногти, старательно отращиваемые, и раскрошился на концах лак.