Страницы минувшего будущего

Всё, что сказала Агата, являлось правдой. Природное упорство из комы вышло очень быстро, и теперь, когда цель стала чёткой и ясной, очень прочно закрепилась на подкорке одна мысль: ни за что не отступать. Отношения с Володей крепли с каждым днём, он вёл себя по-настоящему открыто и приветливо, и такое дорогого стоило. Работалось от того ощутимо легче, и даже не так обидно было за бесполезность выполняемых поручений.

А поручения и впрямь отличались бессмыслицей.

Перепечатать тексты репортажей чуть не годовой давности. Рассортировать старые пленки по датам. Перебрать кассеты. Оббежать все близлежащие магазины в поисках конкретной марки кофе. И сделать ещё кучу подобного рода глупостей.

Денис Кравцов с завидным хладнокровием и энтузиазмом придумывал всё новые и новые поручения, по своей дурости превосходящие одно другое.

Агата терпела. Молча сжимала кулаки, выслушивая очередной список дел, стискивала зубы, но продолжала упорно глотать рвавшиеся периодически наружу колкие замечания.

Рано или поздно ему надоест. Тогда-то всё и встанет на круги своя.

Иногда казалось даже, что не особенно они в человеке и нуждались. По крайней мере, заниматься приходилось сущей ерундой, в то время как ни у Володи, ни у непосредственного начальства работы не уменьшалось.

– Ну, Маркуша, – Агата вновь прильнула к сильному плечу и заглянула в светлые глаза, – не дуйся. Ну?

И она напела какой-то простенький отрывок из песни, судя по всему едва-едва появившейся, слова которой буквально на днях услышала по радио, которое включал Владимир в моменты отсутствия Дениса – точнее, Дениса Владимировича, – в их кабинетике. В остальное время на включенный приёмник обрушивались гневные замечания о невозможности работать «в таких условиях». Потому-то, когда в помещении находились все трое, тишина прерывалась лишь короткими односложными фразами, шорохом бумаг или плёнки. Иногда по десять раз пересматривался один и тот же ролик, служивший основой будущего репортажа, и круге на седьмом Агату начинало ощутимо подташнивать. Но комок она мужественно глотала, зная, что надо привыкать – сама же цель себе поставила, а процедура сия являлась одной из необходимых при подготовке материала.

– Поёшь ты, конечно, отвратно, – Марк выразительно поморщился, но в глазах его всё же затеплились лучики нежности. Притянув Агату к себе, он коснулся губами макушки и зарылся носом в сожжённые краской волосы.

Иногда казалось, что у них на двоих одна душа.

Агата была младше на три года, а потому считалась несмышлёнышем. Даже сейчас, когда за двадцать перевалило уже относительно давно, а в наличии имелась корка о высшем образовании и открытая трудовая книжка. Забота Марка была ненавязчивой, несмотря на неумение подбирать слова и говорить высокопарные речи. Нет, он вовсе не слыл неотёсанным мужланом, наоборот даже, но мешала пресловутая прямолинейность.

Агата любила брата безоговорочно.

И в ответных чувствах сомнений не возникало ни разу.

– Лучше расскажи мне, как у тебя с Ксюшей дела?

Надёжный способ сменить тему не дал осечки и сейчас. Лицо Марка разгладилось, на губы набежала лёгкая улыбка, полная света и нежности. Одно лишь упоминание о девушке с глубокими карими глазами безошибочно заставляло сердце брата трепетать – уж то Агата даже почувствовать могла.

Родные ведь.

Отношениям с Ксенией исполнилось недавно уже два года, и, наблюдая со стороны, Агата трепетала: настолько всё складывалось гладко, нежно и искренне. Даже суровые времена, гнувшие страну, словно ураган сухую ветку, Марк с Ксюшей переживали с присущими им обоим юмором и упрямством. Съезжаться вот только не спешили. Отдельно выживать было как-то полегче. Да и причин для ссор, которые сейчас приходились особенно не в кассу, сожительство влекло обыкновенно приличное количество.

А они друг другом дорожили.

– Нормально дела. Отпуск обещали в октябре, думаем вот, куда бы вырваться. Если деньги соизволят выплатить, – на последней фразе Марк ухмыльнулся.

Агата фыркнула.

– Дожить ещё надо до тех времен. Ешь давай, зря я у плиты торчала?

Готовила Агата неплохо, правда, простенько. Изысков не получалось, да и не из чего их делать. А, впрочем, гастрономических шедевров никто не требовал – главное, чтобы имелось хоть что-то, и чтобы это «что-то» было съедобным.

Уж с тем справиться не так сложно.

– Не хочу. Всё вкусно, правда, просто аппетита нет.

Агата тут же демонстративно надулась и придвинула тарелку к себе.

– Ну и ну тебя.

С улыбкой лёгкой Марк наблюдал за процессом поедания остатков уже давно остывшего супа. Этот тёплый и немного хитрый взгляд Агата чувствовала, и от него становилось приятно и уютно. Совсем по-домашнему. Совсем по-семейному.

– К нашим-то когда поедем?

Суп тут же встал поперёк горла, а услышанное вызвало досадливую гримасу.

С родителями отношения складывались напряжённые, в частности, с отцом. Отличавшийся характером тяжёлым, Матвей Олегович привык всё держать под своим контролем. В том и заключалась беда для Агаты, которая, по мнению отца, профессию себе выбрала крайне глупую и нелепую. Поначалу стремления заниматься журналистикой воспринимались безразлично – мол, что взять с девочки-подростка? Однако намерения оказались серьёзными, и тогда-то отношения между Агатой и отцом дали неплохую трещину.

То ли дело Марк – хоть и взбрыкивал временами, но профессию выбрал, по словам отца, солидную – экономист-технолог. И даром, что зарплату задерживали месяцами, главное, что предприятие было крупным.

В гости ехать надо, но перспективы не радовали: обязательно начались бы разговоры про бесполезную трату времени в Останкино, намёки на Агатино глупое упрямство, которое ей в жизни якобы ещё сослужило бы недобрую службу… и ещё куча всего, что так или иначе выслушивать пришлось бы.

Родителей и Агата, и Марк, конечно, любили. Но разве существовали в природе отношения совершенно без подводных камней?

– Давай через неделю?

Все мысли, должно быть, столь явственно отразились на лице, что Марк просто не мог не заметить их, потому улыбнулся понимающе и мягко.

Вообще, выходные всегда имели одну прозаичную особенность – пролетать совершенно незаметно. Обычно понедельники вызывали у Агаты традиционную нелюбовь, так свойственную, наверное, львиной доле населения. Всё изменилось совсем недавно, даже несмотря на определённые нюансы.

– Бери лучше борщ. Он хотя бы с мясом.

Не самый весёлый смешок сорвался с губ, на что стоявший рядом Владимир лишь плечами дёрнул. Очередь двигалась медленно, но в едином темпе. Обширный ассортимент столовой отличался особенностью – наесться не представлялось возможным, настолько всё оказывалось не сытным. А, впрочем, с чего бы ситуации быть иной, если финансирование для подобного рода «предприятия», по слухам, ничтожно мало?

– Мне вот интересно, – Агата поскребла пальцами висок и искоса глянула на Володю, – вам вроде как всё человек нужен в команду был, говорили, мол, вдвоём не очень справляетесь. А в итоге что? Я уже третью неделю какой-то чушью занимаюсь, при этом у вас работы не особенно уменьшается.

В том крылась чистая правда. Поручения не становились серьёзнее, казалось, ещё немного – и мысли насчет мытья полов материализовались бы.

Выручал Владимир, который всё же умудрялся время от времени показывать что-то из своей работы, рассказывал специфику и доверял даже помогать с обработкой отснятого материала для грядущих репортажей. Всё делалось, правда, лишь в моменты, когда нигде поблизости не маячил Кравцов. В противном случае становились неминуемыми стычки между давними друзьями, чьи взгляды на работу новенькой разнились слишком сильно.

– Ты же сама понимаешь, что вопросы эти не мне надо адресовать, – Володя схватил два стареньких подноса и протянул тот, что оказался покрепче. – Я всё, что могу, делаю. Но сама понимаешь, что специфика совершенно не та – я же оператор.

Ситников ассоциировался со всем самым светлым и радостным в работе на должности помощника корреспондента. Искренне сопереживая, Владимир не раз уже пытался воздействовать на оказавшегося просто непробиваемым Кравцова, однако раз за разом терпел сокрушительное фиаско.

Иногда хотелось просто рвать и метать. Рявкнуть бы разочек на непосредственного начальника, показать зубы, чтобы он соизволил понять, наконец, что распихивание старых текстов репортажей по папкам в хронологическом порядке – не то, чем хотела Агата заниматься. Но, едва отдаваясь мыслям подобным, тут же вспоминала собственную радость, когда ей честно сказали не рассчитывать в первое время на работу серьезную и готовиться кофе носить да под ногами не мешаться. Тогда она готова была в ладоши хлопать от подобных перспектив, а сейчас что?

Дура ты, Волкова. Прикуси язык и радуйся: у тебя хоть работа есть.

Хоть какая-то.

Агата уже ставила пиалу с салатом из капусты на поднос, когда рядом вихрем материализовался Денис Кравцов. Словно почуял, что о нём говорили. Молча схватив протянутый Ситниковым поднос, пристроился прямо за Агатой и, не говоря ни слова, начал нахватывать всё подряд, даже не особенно глядя на ассортимент.

И тут случилось нечто странное.

Такое Агата уже замечала пару раз, но как-то отмахивалась, думая, что показалось. А, как известно, креститься надо, когда казалось.