Автор года/2022

Мне эта девочка – прабабушка, я знаю ее судьбу
И в сердце берегу!
Вопросами рассказ не обрываю,
Все чаще вслушиваясь в тишину.
И вроде слышится мне эхо той войны.
Воспоминаний черно-белый свой альбом
Листает бабушка, а на столе в углу
Стучит тот Ленинградский метроном.

Посвящается Березиной Вере

15 февраля 2020 года

Жить

Мне так сильно хочется жить!
Но не так, как вчера, иначе…
Полной грудью вдыхать, мечтать и любить,
Забывать в магазинах сдачу.
Не на дачу ехать, а дальше,
Туда, где еще не бывала,
Открыв окна, чтоб ветра дыханье
Мои волосы раздувало…
И на самую громкость включая
Странных песен мелодии детства,
И на полную скорость, педалью,
Там, как будто вновь жить начиная…
Не успела, скажут, так много,
Не начатого даже больше.
Она для бабушки верила в Бога
И для всех пыталась стать проще.

Для себя ничего не оставив,
Столько лет отправляя в топку.
Вместо «прямо» ходила по краю,
Не умела класть вещи в «стопку».
Впрочем, к черту, жива, продолжаю
Закрыв двери бетонной коробки,
Вновь под Финчера фильм засыпаю,
Сгрызая со свежего хлеба корки.
Мне так сильно хочется жить!
Но не так, как вчера, иначе…
Полной грудью вдыхать, мечтать и любить
Какие планы? Еду на дачу…

Мечтатели

Как могу, я на ощупь, сквозь тьму…
Проведу Вас туда, где так дышится вольно!
Там усталая, старая, тихо усну…
Где-то между не страшно, не больно…
А пока мы в пути, сапоги растоптались,
Разбивается воля, как волны о скалы,
И все те, кто когда-то людьми мне казались,
Улыбаются жадным звериным оскалом!
Я не знаю, где правда,
И где ложь не узнаю,
Лишь хочу Вам надежду на жизнь подарить!
Мы уходим так странно,
Я боюсь, я страдаю,
Нам бы только, родные, океан переплыть…

    10 апреля 2022

Ольга Заборская

Жена

Борисов никак не мог понять, почему он снова очутился в этом старом дворе. Вроде шёл себе как обычно в ближайший магазинчик за пивом, а ноги сами принесли. Сюда. Он помнил каждый сантиметр этого двора. Каждый закоулок. Воробьи и вороны делят хлебные крошки на мусорке, дядя Гриша чинит старенький Жигуль. Фаина Альбертовна выбивает ковёр и разговаривает по мобильнику. Иногда переругиваясь с мужем о том, что он неправильно заправил борщ. В очередной раз. Обычная жизнь суетливых стареньких дворов. Такая домашняя и уютная. Все про всех знают.

Борисов спрятался, присел на лавочку за кустами. Чтобы не задавали лишних вопросов. Хотя вряд ли бы его узнали. Столько лет прошло. Лоб разделяет узкая полоска морщин. Седина на висках. И какой-то потухший взгляд. Словно затравленный зверь смотрел Борисов на эту жизнь. Его душа оскаливалась и тихо топила несбывшиеся мечты и планы

в бутылке пива или гранёном стакане.

Дом. Такой свежевыкрашенный, красивый. Он словно молодящийся франт среднего возраста хотел безумно понравиться аллее напротив и произвести на неё благостное впечатление. Покрасили, молодцы. Наверное, деньги выбили. Теперь этот дом смотрелся лучше новостроек, прилепленных вокруг по методу точечной застройки. Балкончик на пятом, покрывало висит, сушится. Юля мелькает в окне. То появится на балконе, то опять исчезнет в комнате. Бельё развешивает. Она всегда любила с бельём возиться. Стирать, развешивать, гладить. Всегда всё ровненько по полочкам раскладывала. Как Борисова раздражало это её маниакальное стремление к порядку и чистоте. Смахивание порой несуществующей пыли. Вазочки на полочке ровными рядами стоят. Просто с ума сойти можно.

– Митя, ну разве так можно. Ты опять раскидал конфетные бумажки. Ну, что трудно выбросить в ведро?

– Не трудно! Смотри, какое море я нарисовал для тебя!

– Красиво. Это из головы сюжет, или подсмотрел?

– В детстве с родителями отдыхал в этой бухте. Запомнилось. Нужно теперь вместе съездить.

– Нужно.

– Вот продам картины, и вперёд.

– «Весенний луг» не купили пока.

– Зато две морских продал! Заживём Юлька!

– Заживём!

– Люблю тебя!

– И я тебя!

Слова, как молот по наковальне. Воспоминания… Плотным кольцом стягивают голову. Впиваются в мозг и давят, давят, как застарелая мигрень. И нет покоя.