Иллюзия любви. Киноповесть

– Да. Спрашивал, когда я возвращаюсь. Сказала, что завтра, – вздыхает Маша. Аджай смотрит на неё и сухо говорит:

– А с чего это ты взяла, что улетаешь завтра?

– Ты же сам показывал мне билеты! – удивляется Мария.

– Ну и что? А знаешь, какое желание гнетёт меня с тех пор, как ты приехала? – вопрошает Аджай.

– Нет, – ничего не подозревая, говорит Маша.

– Выбросить эти билеты к чертям собачьим и заставить тебя остаться! – Аджай резко поднимается и смотрит Марии в глаза. – А все проблемы мы как-нибудь утрясём!

– Ты не сделаешь этого! – улыбается девушка.

– Почему нет? С мамой я уже поссорился из-за тебя, должна же быть мне хоть какая-то компенсация! Воспользуюсь своим правом и не отпущу тебя!

– Тогда я сама поеду в аэропорт, куплю билет и отправлюсь домой, только и всего.

Аджай садится рядом с Машей и смотрит ей в глаза:

– Ты не захочешь, – медленно говорит он.

– Почему это? – сопротивляется Мария, – ещё как захочу!

Аджай притягивает её к себе и еле слышно шепчет, касаясь губами уха:

– Потому что единственное, чего ты хочешь – это я!

Утро. Восход солнца. Аджай и Маша спят на берегу, обнявшись и укрывшись пледом. Сквозь сон девушка слышит какие-то голоса. Она сонно открывает глаза и видит практически рядом с собой чьи-то ноги, потом переводит взгляд выше: недалеко от них стоят три парня, сморят на них и смеются. Маша, испугавшись, толкает Аджая локтем, он бормочет сквозь сон:

– Что, что такое! Ещё очень рано, дай мне поспать!

– Тут какие-то люди! Аджай, просыпайся! – испуганно шепчет девушка.

– Какие люди, что ты придумываешь! – Аджай садится и протирает глаза.

– Да вот же они! – продолжает шептать Маша.

– Где? – спрашивает Аджай и тут видит их. Сон моментально слетает с него, он встаёт и, отряхивая джинсы, лениво спрашивает:

– Что такое, друзья? Что вас так рассмешило?

– Брат, – ответил один из них, – мы просто шли и увидели индийца, спящего под одним одеялом с белой девушкой. И у нас возник спор, а ты, как опытный человек, может быть, поможешь нам его разрешить?

– И что же это за спор? – так же спокойно Аджай засучил рукава и скрестил на груди руки, чувствуя, как в груди становится тяжело и жарко – это просыпается гнев.

– Мой друг говорит, что у всех белых девушек волосы в низу живота разного цвета и что по ним можно определить, натуральная она блондинка или нет. А спать с ними нам не доводилось. Вот ты, брат, просвети нас, какого цвета волосы у твоей подружки? – под дружное хихиканье дружков спрашивает парень.

– А это не твоё собачье дело! – тихо отвечает Аджай, ощущая, как разрастается, заполняя всё его существо яростное чувство, сдавливая грудь, перехватывая горло и мешая дышать.

– Слушай, брат, зачем ты позоришь себя? – говорит другой парень. – Разве наши индийские девушки не красивее этих белых шлюх? Разве их ласки не такие жаркие? Эти, – он кивает головой в сторону Маши, – хороши только на одну ночь.

– Кстати, – перебивает его третий парень, – эта ночь уже закончилась. Дай и нам позабавиться с ней – мы потом вернём её тебе! Никогда не был с белой в постели, говорят, они разрешают всё…

Он не успевает договорить: Аджай отпускает на волю свой гнев, такой опасный, когда его не сдерживают путы разума, – а сейчас он сознательно пошёл на это, чтобы выплеснуть всё без остатка на этих мерзавцев. Они не успели даже защититься: его нападение было подобно урагану. Аджай раскидал их в разные стороны: одному сломал нос – он лежал, захлёбываясь кровью, – другой держался за повреждённую челюсть, а третьему повезло меньше всех: его свалил удар ниже пояса, и он стонал, лёжа на песке и зажимая руками пах, равнодушный ко всему, кроме пожирающей его боли.

Аджай, тяжело дыша, ещё не остыв после угара схватки, стоял, глядя на поверженных наглецов. Маша подошла к нему и крепко обняла. Всё произошло так быстро, что она даже не успела подняться и отреагировать на происходящее. Кумар, обхватив её за талию, повёл к машине, сказав напоследок незадачливым хулиганам:

– Не надо, ребята, вмешиваться в чужую жизнь – так ведь, не ровён час, и покалечат.

Они едут в машине. По щекам Маши текут слёзы. Она смотрит на окровавленные костяшки пальцев Аджая и говорит:

– Опять ты из-за меня пострадал. Нет нашей любви места ни в Москве, ни здесь, в Индии.

– Маша, – поворачивается к ней Аджай, глаза его горят страстью и негодованием, – неужели ты думаешь, я позволю, чтобы всё и закончилось вот так – никак?! Неужели ты ещё не поняла, что без тебя жизнь моя не будет иметь никакого смысла?! Я не отпущу тебя без боя, я буду сражаться за нашу любовь!

Маша смотрит на него и ничего не отвечает.

Аэропорт. Прощание. Аджай держит Машину сумку, Маша прильнула к нему, положив голову ему на плечо. Глаза её влажны от слёз.

– Перестань плакать, любовь моя, – нежно говори Аджай, – ничего не закончилось, всё только начинается! Жди от меня весточки в самое ближайшее время: я буду советоваться с адвокатами по поводу твоего развода и линии моего дальнейшего поведения.

– Аджай, – всхлипывает Маша, – если со мной что-нибудь случится, обещай, что приедешь к Андрею и скажешь ему, что моим последним желанием было, чтобы ты разделил с ним заботы о детях. Хоть изредка забирай их в Индию, чтобы они полюбили эту страну так же, как люблю её я.

– Что ты! – пугается Кумар. – Что это за мысли у тебя! Отбрось их! Всё будет замечательно и у тебя, и у меня, и у детей, и у Андрея! Не надо мрачных мыслей!

– Нет, – настаивает Маша, – пообещай мне. Поклянись самым дорогим, что есть у тебя, тогда я улечу спокойно!

– Самое дорогое – это наша любовь, но ею я не буду клясться. Я обещаю тебе, что сделаю так, как ты просишь, хотя и не понимаю, зачем. Клянусь здоровьем своей матери. Верь мне!

– Я верю, Аджай, любовь моя, – первый раз так называет его Маша, – Прощай!

Последний поцелуй, и она, не оборачиваясь, идёт к самолёту. Аджай смотрит ей вслед, и тут сдержанность оставляет его: по щекам Кумара тоже стекают слёзы.

Самолёт. Маша, пристегнувшись, закрывает глаза и пытается задремать. Ей это удаётся: она видит Индию, Аджая на пороге его дома, видит детей, радостно бегущих ему навстречу – это её дети – видит рядом с Аджаем своих маму и папу: они весело машут ей. Ещё она видит мать Аджая, стоящую около своих родителей; она улыбается, лицо её полно радушного гостеприимства. Вдруг появляется какая-то женщина в белом, Мария силится разобрать её лицо, но ей это никак не удаётся, как сильно она ни напрягает зрение.

Вечер. Аджай у себя дома пьёт пиво и просматривает очередной сценарий, по телевизору передают последние известия, и вдруг он слышит, как диктор сообщает о крушении самолёта, вылетевшего рейсом Мумбай – Москва сегодня днём. Листы вылетают из его рук. Банка падает прямо на них, заливая всё пивом. Он смотрит на экран застывшим взглядом, а затем по дому разносится вопль, даже отдалённо не напоминающий человеческий:

– Не-е-ет!!! – его крик отдаётся эхом в горах и вызывает снежную лавину.

Проходит несколько месяцев. К дому матери Аджая подъезжает машина. Из неё выходит Аджай, похудевший, болезненно выглядящий, одетый во всё чёрное. Он открывает дверцы, и оттуда выходят Даша и Никита, робко оглядываясь и держа друг друга за руки. Из дома выбегает Ладжо.

– Вот, мама, это твои внуки, – говорит Аджай, – прошу, прими их как родных. Дети, это тоже ваша бабушка, обнимите её, – обращается он к детям. Они идут к матери Аджая, она, присев, принимает их в объятья, целует, и по лицу её текут слёзы. Аджай поднимает глаза к небу и говорит:

– Маша, ты видишь, я выполнил твою просьбу, выполни и ты мою: жди меня там, не забывай, я скоро приду и превращу твою жизнь в розовый сад.

Конец фильма

Титры.