Найти Джульетту для гонщика

Байер присвистнул:

– Откуда такая осведомлённость?

– Давай, переодевайся. Сегодня тебе концертный костюм явно не понадобится.

Она ушла на кухню.

– Я тут вам поесть собрала. В контейнере плов свежий, в банке суп. Сыр, колбаса, маслины на закуску. Бутылку коньяка завернула в полотенце. Но что-то мне подсказывает, что пить вы сегодня будете водку…

Байер подошёл к жене.

– Ты просто чудо!

Наумов сидел на кухне, когда в дверь позвонили.

– Дарико! – рванул он к двери, а открыв, удивился. – Дэн?

– Ну и? Будешь держать друга на пороге?!

* * *

Сеанс психотерапии под Леркину закуску продолжался уже полтора часа.

– Ну, не всё так страшно, – подвёл итог Даниил после рассказа Наумова. – Любит ведь… Вот если б не любила…

– Ты понимаешь, я контролирую ситуацию везде: в бизнесе, в спорте, в работе мотоклуба. Всё чётко, ясно, прозрачно. Только в отношениях с женщиной – как щепка в бурном потоке. Такое ощущение, что от меня ничего не зависит. Почва уходит из-под ног.

– Ну, это они умеют!.. Моя вот взяла и вернула меня в консерваторию. Я и глазом не моргнул. А в сентябре на море укатила… Подожди, твоя вот нагуляется и тоже что-нибудь учудит.

– Думаешь?!

– Точняк. Это они нам так жизнь разнообразят, чтобы пресной не казалась, – философски рассуждал Байер. – Вот тебе вчера хорошо с ней было?

– Очень хорошо.

– А сегодня?

– А сегодня очень фигово.

– О! То-то и оно. На контрасте начинаешь ценить, когда хорошо… Вкус жизни!

– Я подумаю над этим… – сказал Наумов, которого изрядно развезло.

– Так что, Саня, живи и копи силы ко второй серии «хождения по мукам»…

И Наумов стал жить дальше. Ушёл с головой в бизнес, пропадал в мотоклубе, натаскивал новичков, сам готовился к весенним соревнованиям. Вечером – тренажёрный зал до изнурения. Сознательно заваливал себя делами так, чтобы приходить домой и падать без сил и лишних мыслей.

Попросил Байеров отдать ему Айну в надежде, что она сделает его дом теплее. Номер не прошёл… Душевнее не стало. Щенок скулил. Да и маленький Санька потерял подружку. Ползал, искал её по квартире. Через день Наумов вернул собаку обратно в семью. Так прошёл январь.

* * *

После зимних каникул Дарико съездила к Чижову на «инструктаж» и стала потихоньку распутывать клубок. Первое, что она придумала, – это контроль за выдачей лекарств из медкабинета детям. Она пришла к директору, и они о чём-то говорили с полчаса. После этой встречи директор, кроме химика, пообщался с каждым педагогом лично за закрытыми дверьми.

– Извините, Игорь Владимирович, отвлекаю вас от уроков, – обратился к математику Яков Семёнович. – Бывает ли такое, что ребята на уроке чувствуют себя плохо и вы отправляете их в медкабинет?

– Да, иногда. Но они не злоупотребляют. Всегда возвращаются на урок.

– Очень хорошо. Дело в том, что лицей готовится к финансовой проверке. Мы должны задокументировать все расходы лицея, включая мелкие, например приобретение лекарств в медкабинет. Прошу вас, не афишируя всему классу, разъясните заболевшим, что сразу после медкабинета они идут к директору, расписываются в получении лекарства, принимают их и возвращаются в класс. Да, предупредите детей, Ольга Михайловна не должна об этом знать, не нужно волновать хорошего человека, у неё своих забот и проверок полно… И ещё, не говорите об этом коллегам. Об этой досадной мелочности лучше я им скажу сам.

Математик поддержал директора в том, что «там наверху чиновники с ума посходили», и обещал заболевших предупреждать. И так каждый педагог. Потихоньку в отдельной папке у директора стали накапливаться объяснительные. Число, время посещения медкабинета, фамилия, имя, возраст, роспись заболевшего в получении лекарства, «Но-шпа» – одна таблетка, витаминка – одна таблетка… Названия менялись: нурофен, супрастин… Что за витамины, подростки не знали. «Для иммунитета», – говорила «Милочка». Причём «витаминки» полагались только тем, кто попадал в медкабинет первый раз. Тех, кто приходил специально за ними, медичка отсылала поспрашивать среди одноклассников: «Может, у тех есть». Тот, «у кого есть», обычно уже подходил сам и предлагал купить.

В коридорах по просьбе Дарико сотрудники Чижова поставили скрытые камеры слежения. Теперь каждый вечер Турава тщательно просматривала видео с них, отбирая моменты продажи наркотиков. В главной роли были одни и те же – три подростка. Двое юношей и одна девушка. Все трое углублённо занимались химией под руководством Вадима Дорошина.

Директор посмеивался над Дарико, когда та с маниакальной тщательностью снимала копии детских объяснительных на цветном принтере и уносила копии с собой. Ещё большой удачей Туравы был записанный на диктофон разговор Ольги Михайловны с Вадимом Дорошиным. У неё было окно в расписании, у химика, видимо, тоже. Химик закрылся с «Милочкой» в её кабинете. Если бы была перемена, ничего бы не было слышно. Но Тураве повезло: урок только начался и в школе было тихо.

– Ольга, ты что, с ума сошла? Седьмые классы мы не вовлекаем! У них и денег нет, и родители на школу сразу подумают. Только девятые, десятые и одиннадцатые. Места лишиться захотела?! Так мы тебя быстро заменим…

– Ну, Вадик, ну ошибка вышла! Он высокий очень, вот и спутала. На десятый класс тянет…

– Ты это, большую партию в кабинете не храни. Максимум штук двадцать. Лучше ко мне обращайся. Кладка там же?

– Да.

– Что подозрительное увидишь – говори. Да, и смеряй мне давление, коль уж зашёл.

Турава выключила диктофон и тихо ушла, стараясь не стучать каблуками. Дома послушала: запись тихая, но слова отчётливо слышатся, разобрать можно. Дарико сняла копию, отвезла телефон в управление. Там сделали экспертизу и заключение, что запись не смонтирована, в двух экземплярах. Дарико один снова забрала себе.

В начале февраля Дарико наконец согласилась сходить с Дорошиным в кафе. И была вознаграждена, пожалуй, самым важным «уловом». Они сидели в отдельной комнате, когда Вадиму позвонили. Он тут же порывался уйти, но Дарико его опередила, подошла, шепнула на ухо: «Сиди-сиди, я в дамскую комнату…» И вышла. Естественно, никуда она не пошла, а встала за дверью и включила диктофон.

– Когда новая партия? Прекрасно. Нет, у школы светиться не надо. Давайте послезавтра у торгового центра «Орион». Там парковка есть для разгрузки, никто внимания не обратит. Меня устроит в восемь утра. В десять у меня уже урок. В школу сам привезу.

Дарико тихо прошла в туалет, холодной водой ополоснула пылающие щёки и, громко стуча каблуками, вернулась к Вадиму. Всю информацию она передала Андрею Чижову. Через день утром у «Ориона» и около лицея Дорошина ждали незаметные люди с видео– и фотокамерами. Отснятый материал лёг в папку на столе начальника отдела по борьбе с наркотиками. «Газель», что привозила «товар», проводили до гаража. Оказалось, она была заказана в фирме грузоперевозок. След оборвался.

И Андрей Николаевич, и Дарико понимали, что Вадим, Ольга Михайловна и их помощники-распространители – всего лишь мелкие сошки. Их легко заменят другие. Цель – накрыть верхушку. И цель пока несбыточная.

– Надо узнать, кто главный «дирижёр», и постараться втереться к нему в доверие, – размышляла вслух Турава.

– Дарья Георгиевна! Насмотрелись «Место встречи изменить нельзя»? Короче, нужно очищать школы от дури и сворачиваться. Хоть что-то сделаем.

– Но можно же попробовать! – настаивала Дарико.

– Как?

– Я попробую. Через Вадима приблизиться к верхушке… Ну, нельзя отступать.

– Всё, Дарья Георгиевна, не смею вас задерживать. Вы начинаете молоть чушь.

Чижов выгнал Дарико из кабинета. «Наивная простота. Это сейчас спокойно можно работать. Как только мы перетряхнём этот муравейник – лицей с остальными школами, – она тут же окажется под прицелом. А всё дальше лезть собирается. Вот рисковая баба!» Но в глубине души Чижов признавал: она была права и надо идти дальше. И его злила беспомощность.