Смерч навстречу. Даром

Только она могла так безошибочно выбрать момент, чтобы всё испортить.

Глава 3. Павел

С Дашей всё выходило не так, как со всеми. Поляков не делал поспешных выводов, вроде «она не такая, как все». Все девушки не такие, как все, в первый месяц знакомства. Однако ей успешно удавалось ломать привычные шаблоны, и пока Паша не мог сказать, бага это или фича.

Так или иначе, утро (если считать по функциям, а не по времени пробуждения) в её компании прошло замечательно. Очень уютно. По-домашнему. Хотя она не прилагала к этому никаких усилий: не готовила завтрак в постель, не надевала его футболку и не одаривала утренним минетом. Когда Даша уехала домой, он подумал, что и хорошо. Паша испытывал смутное раздражение, когда инородные тела вмешивались в его устоявшийся быт. Может, не настолько сильное, чтобы обращать на это внимание, но теперь, когда Даша проговорила свою позицию, понял: да, раздражало. А проявлять гостеприимство и заботиться о девчонке было приятно. Не такой он эгоист, каким Дарья его рисовала. Пусть оценит и раскается.

А ещё Пашу странно заводило понимание, что он мог дожать девчонку и развести на секс и вообще на всё, что угодно. И она бы покорно поддалась и втянулась в конце концов. Но гораздо интереснее было бы сделать так, чтобы она сама. Сама проявила инициативу. Как вчера.

Мысли о вчерашнем вечере и неожиданной капитуляции Даши зазвенели в голове колокольчиками предвкушения. Что бы она сделала? Поляков осознал, что даже близко не представляет. Он завалился на диван и погрузился в фантазии.

«Павел Константинович, я много думала… – она прикусывает губу и садится верхом на его колени. – И поняла, что хочу вас. Прямо сейчас!»

Фигня какая-то.

«Паша, я думала о тебе… – она невзначай касается пальцами своей груди, выдавая, в каком смысле думала, и прикусывает чёртову губу. – Я думала о тебе всю ночь и никак не могла уснуть… – обнимает за шею и целует.

– Подожди. Я хочу увидеть, как именно ты обо мне «думала». Ты всё с себя сняла?

Она смущается.

– Покажи. Я хочу видеть».

Чёрт, вот его понесло! Поляков поймал себя на том, что сердце стучало, как ударник в хард-роке, а дыхание стало тяжелым. Приятно потяжелело ниже пояса.

Но идея не отпускала.

Разумеется, он смотрел порнуху на эту тему. А кто не смотрел? Но с Дашей – это же совсем другое дело. Во-первых, она живая. А во-вторых, она будет делать это для него, а не на камеру. И не за деньги, а просто для него.

У Паши появилась новая цель. Мир обрел ясность и четкость.

Пришел, увидел, поимел. Отличный план!

Кощей занялся воплощением. Проверил мясо, которое мариновалось со вчерашнего вечера. Добавил лучка колечками и пряных трав. Сглотнул слюну. Волевым решением закрыл контейнер.

Жаль, что Дарья не пьёт спиртного. С винишком было бы проще. Но, с другой стороны, это читерство. С винишком любой дурак сможет.

Праздничный день накладывал ограничения на материальные возможности Паши. Но это его не останавливало. Ни вообще, ни от возможности ещё немного поваляться на диване и пофантазировать. Те магазины, которые работают, до вечера не закроются, а те, которые не работают, всё равно не работают. Потом Кощей пошел фантазировать в душ – если жаждешь побед на эротической ниве, тело должно содержаться в чистоте и красоте.

Мысль о красоте тела навела на другую мысль: а что у него тренировочная простаивает? Он сходил, посмотрел на тренажёры, подтянулся несколько раз и вернулся в душ. Удовлетворившись осмотром себя в зеркале во весь рост (тоже хорошая тема для будущих свершений с Дарьей), Поляков пошёл собираться.

Заехал в крупный гипермаркет на окраине. Прошёлся по отделу одежды, взял несколько упаковок чулок взамен порванных. Подумал о походе в сексшоп. Это какие горизонты открываются!

Где-то возле костей черепа, на самой окраине мозга, шевелилась мысль о том, что ни с одной из своих пассий-кисок Паша в сексшоп не ходил. Конечно, он взрослый мужчина и бывал там время от времени. И даже прикупал разные приятные нужности. Или ненужности, но всё равно приятные. Но идти туда с кем-то у него потребности не было. А с Дашей – была. Он прямо представлял, как она будет там смущаться, а он шептать ей на ушко всякие непристойные предложения с использованием всякого непристойного…

Чем же она такая не такая?

…Отринув неподходящие месту и времени мысли, Поляков быстро пробежался по продуктовым рядам, дополняя меню ужина. Увлечённый фантазиями, он совершенно забыл о более приземлённых потребностях, и теперь голод – самый обычный, животный от слова «живот», – напомнил о себе. Соблазн прикупить фастфуда был подавлен в зародыше. Только лучшее. Только хардкор.

Паша поднимался к знакомой двери в приподнятом и слегка романтическом настроении. И когда на звонок в дверь никто не ответил, он разозлился. Значит, наврала ему с три короба, что работать будет, а сама свалила непонятно куда. Он уже полез за сотовым, чтобы поймать обманщицу с поличным, но тут за дверью послышались шаги.

И в голове зашевелились совершенно другие мысли.

А если она не одна?

– Ты почему так долго? – рыкнул он.

– Спала.

Вид у девчонки действительно был заспанный, на щеке отпечатался шов наволочки. Или чего-то ещё. И вся она была такой беззащитно-уютной, что злость рассеялась, будто не было.

– А. А я мясо привёз. Хочешь? – Паша вошёл в прихожую и закрыл за собой дверь.

Он был не настолько животным, чтобы набрасываться на девушку с порога. Хотя позывы были. Но интуиция и опыт общения с Дарьей подсказывали, что так просто не получится. Красну девицу нужно сначала за стол усадить, в баньке намыть, а потом уже… вжарить.

Микроскопическая и совершенно не приспособленная для приготовления пищи (по сравнению с Кощеевыми хоромами) кухня едва вмещала двух человек. Но готовить было комфортно и весело. Послушная, домашняя и умелая Даша была настолько уместна, что непонятно, как Поляков вообще без неё раньше обходился.

При крайне ограниченной площади, где они занимались готовкой, девчонка умудрялась двигаться так, что ни разу Полякова не коснулась. И если сначала Паша не обращал на это внимание, то постепенно жажда прикосновений приобрела какой-то мазохистский оттенок. Он хотел, но не позволял себе сделать это первым.

Хотел, чтобы Даша.

И когда наконец они случайно столкнулись, только кастрюля с кипятком в руках удержала Пашу от того, чтобы затискать растерянную и испуганную хозяйку.

– Я соскучился, – признался Паша и понял: да, действительно соскучился.

Хотелось, чтобы Даша ответила встречным признанием, но увы. Она вообще скрытная и стеснительная, объяснил себе Кощей. Не нужно на неё давить.

Потом они сели есть. Поляков был балабол с большой буквы «Б». Он умел болтать на любые темы, о которых хоть что-либо слышал. Но почему-то стал рассказывать о своих друзьях. И между делом подумалось, что он мог бы привести Дашу на «сходку» Ремарков, и за неё не было бы стыдно ни перед принципиальным Штыком, ни перед интеллектуалом Доком.

Она смеялась над байками и выглядела юной и счастливой, как утром, когда мазала блины маслом. И от этого становилось тепло на душе.

Но тут позвонил телефон, и радость стекла с Дашиного лица, как незамерзайка под дворниками. Дарья в одно мгновение стала старше лет на десять, холодней на пятьдесят градусов и покрылась незримыми иглами, как смесь ежа, ехидны и дикобраза.

– Мне нужно ответить, – уведомила она.

Паша кивнул.

Мысль о том, что в жизни Даши мог быть кто-то важнее его, болезненно царапнула в районе сердца. Конечно, пусть ответит. Но он должен знать, кому. Девчонка ушла в комнату. Паша подождал минуту-полторы для приличия, вынул из пакета пирожные с кремом и, нацепив на лицо придурковато-радостное выражение, попёрся с ними в комнату и остановился на пороге – как бы в растерянности.

– …Мама, конечно, я очень хочу приехать. Просто пока не могу. А на поездку уйдут деньги, – Даша стояла спиной, вжав голову в плечи и двумя руками сжимая телефон.

Она молча слушала собеседницу. Если это действительно была её мама.

– Нет, я не за тридевять земель, – тоном усталой учительницы начальных классов говорила она. – Но ты же хотела новые окна? А я не так много зарабатываю.

Она снова замолчала.

– Мама, давай прекратим этот разговор. И тему Николая Владимировича мы тоже оставим. Нет, я не хочу к нему вернуться. Ну сколько можно?! Я не кричу. Да, он замечательный начальник, но я хочу расти. Я не хочу всегда быть секретаршей, мама.