Кот Василий и параллельный мир

– Василий, пора, – строго произнес Волшебник, обращаясь к своему помощнику и одновременно улыбаясь девочке краешками губ, и Настя послушно шагнула вслед за котом.

Она тут же оказалась на знакомой лесной полянке и огляделась. Ей казалось, что прошла целая жизнь с того момента, когда она пришла сюда в последний раз, но нет…

Всё так же о чём-то лепетали берёзки на ветру и дрожали колокольчики в высокой траве. Небо всё так же незыблемо синело высоко над головой. Облака напоминали горы в сказочной стране, и Настя не могла оторвать от них взгляда.

– Мечтательница, – вздохнул Василий. – Разве ты можешь о себе позаботиться?! Пока будешь облака разглядывать, тебя сто раз машиной переедут.

– Василий, не ворчи. Здесь нет машин, – отозвалась Настя, не выходя из задумчивости, потом посмотрела на кота в упор.

– Дай слово, – потребовала она, – что не забудешь обо мне. Будешь приходить в гости. А я буду скучать. Скучать и ждать. Я всё время буду тебя ждать.

Она чуть не заплакала, потому что только сейчас поняла, что домой вернётся одна и некого будет прятать от разгневанного Генки, некого кормить и не с кем разговаривать, убирая комнату или готовя уроки.

Василий тоже был расстроен и огорчён предстоящей разлукой.

– Я буду прибегать каждую свободную минуту, – твёрдо пообещал он и уточнил:

– Правда, минут этих у меня не так и много в году, но они все твои.

Настя вытерла набежавшие слёзы, кот на прощание потерся о ее ноги, мяукнул и исчез, потому что неподалеку послышался встревоженный голос Настиного брата.

Девочка присела на траву, подняла глаза к небу, снова поглядела на проплывающие мимо причудливые облака, потом перевела взгляд на нежные листья берёзы, слегка колышущиеся на ветру, на зелёную траву и цветы и удивилась: ничего не изменилось в мире. Абсолютно ничего. На удивление тёплый сентябрь по-прежнему царил в природе и радовал людей погодой. А с ней столько всего произошло! Подумать страшно… И Василий ушёл… И она, кажется, совсем не та, что была утром.

Генка выскочил на поляну, облегченно вздохнул, увидев сестру здоровой, невредимой и даже не слишком зарёванной, и сразу принялся ее отчитывать:

– Сколько можно прятаться?! С ума, что ли, сошла?! Я с ног сбился, охрип от крика, а она сидит себе спокойно и помалкивает. Крикнуть, что ли, лень в ответ?

Он замолчал, обвел лужайку задумчивым взглядом, облизал губы и неуверенно спросил:

– Слушай, по-моему, я тут уже был, но тебя не видел. Точно не видел. Где ты пряталась? Вроде тут и спрятаться негде. В кустах, наверное, сидела и посмеивалась, вредина такая.

Настя молчала.

Не из вредности, нет.

Она просто ещё не вышла из недавней задумчивости, навеянной, в том числе, и прощанием с Василием, и слова брата носились где-то рядом с ней, не задевая сознания. Она и рада была бы откликнуться, но язык не повиновался, не успевал за роем мыслей. Да и говорить о только что пережитом Настя не могла – слишком различными были эти два мира.

Она не спрашивала, но понимала и так, что права говорить о странном путешествии ей никто не давал. Да и кто в него поверит?!

Казалось, что попав домой, Настя всё ещё оставалась в гостях. Два мира, переплетаясь, создавали невообразимый хаос в голове девочки, и говорить она не могла, как ни велико было желание.

– Ладно, – примирительно вздохнул Генка, не дождавшись ответа. – Хватит дуться. Пошли домой. Мать беспокоится. И я забегался. Все меня грызут, а я чем виноват?! Ты же сама смылась тихонько…

Настя послушно встала, машинально пошла за братом следом, но мыслями она была далеко. Выплыть из параллельного мира оказалось труднее, чем покинуть его физически.

– Да, а где кот? – спохватился Генка на полпути, остановился и даже поглядел кругом. Потом медленно пошёл вперёд. – Что-то я твоего Василия не вижу. Пусть выходит. Простил я его. Черт с ним! Пусть живет. Я ведь так, сгоряча сказал. Зови его домой. Ничего ему не будет.

– Гена, не чертыхайся, – бесцветным голосом произнесла Настя и обрадовалась: она снова может говорить, хотя о пережитом никому не скажет ни слова. Это она твёрдо решила.

– Не чертыхайся, братик, – повторила она всё тем же не своим, чуть глуховатым голосом. – Это нехорошо.

Генка остановился, повернулся к Насте и остолбенело уставился на сестру.

– Ты чего? Заболела? – не на шутку встревожился он. – Дай-ка лоб. – Он осторожно дотронулся рукой до ее лба. – Не-е, температуры вроде нет. Да чего ты? Как принцесса замороженная…

– Не волнуйся, Гена, я здорова. Я абсолютно здорова, – вежливо, как чужому, ответила Настя. В глазах её не отражалось ничего. Она напоминала глыбу льда, растопить которую не в силах самое жаркое солнце.

Генка сначала оторопел. Потом взял сестру за плечи и хорошенько встряхнул, да так, что у нее даже зубы лязгнули.

– Что ты как пришибленная? – возмутился он во весь голос. Всё-таки немного страшно ему стало при взгляде на непривычно равнодушно-спокойную сестру. Как будто в холодильнике сидела, а теперь оттаять не может. – Да найдется твой кот! Взрослые коты не теряются. Нашла из-за чего убиваться! Хватит меня пугать!

Настя промолчала. Она смотрела то ли куда-то в далёкую даль, то ли внутрь себя, но явно не воспринимала то, что с ней происходит. Она не замечала его, Генку! И ему действительно стало страшно. Чёртов кот! Всё из-за него!

– Ну, хочешь, давай поищем его вместе, – виновато проговорил Генка и просительно посмотрел на сестру. – Ну, нарвался твой котюга на моё плохое настроение, так это когда было! Я уже и забыл всё.

Настя не шелохнулась и не отозвалась. Она по-прежнему пребывала где-то далеко и в упор его не видела. Кажется, она не видела и не слышала вообще ничего и никого.

Генку это задело. Он повысил голос:

– Подумаешь, какой обидчивый! Как мне – так крысу! А как его – так пальцем не тронь! Так ведь я и не трогал! Только пригрозил! И то в шутку! Когда это я его обижал?!

– Василий! – заорал он что есть мочи, оглядываясь по сторонам. – Василий! Домой!

– Не кричи, – спокойно сказала по-прежнему заторможенная Настя. – Не надо его искать. Он сам придет. – И грустно улыбнулась.

– Ну, наконец-то! – обрадовался Генка и этой кривой, жалкой улыбке. Хоть такая, но всё же эмоция, а не потусторонний взгляд в никуда. – Ожила! Конечно, что ему сделается, твоему коту. Он же не маленький уже. Вернется. Погуляет и придет.