Power sisters. Женщины в истории

Фотография из коллекции Альберта Кана

Он верил в то, что понимание других народов, их зрительный образ уменьшит возможность конфликтов, а пацифизм может укрепить мир. Он верил в то, что запечатленные фрагменты истории передают реальность. А история будущего будет строиться на понимании прошлого. Эйлин Пауэр разделяла эти его взгляды и полученная стипендия оказала серьезное влияние на ее будущую карьеру

.

Одновременно с этим ей предложили такую же стипендию в США на 1921—22 годы, но Эйлин отказалась, пообещав, что воспользуется предложением в будущем. Тем не менее она все же встретилась с Феррис Гринслет, литературным советником и директором американской издательской компания, которая в последующие годы будет издавать несколько книг Эйлин Пауэр, в том числе тех, которые она написала вместе со своей сестрой, детским писателем Родой Пауэр. Она всегда понимала важность социальных связей не только в Британии и Дальнем Востоке, но и на американском континенте.

Правда в том, что внутри Англии Эйлин пользовались привелегиями своего инетелектуального класса и расы, гордясь своим англо-ирландским наследием, своим кембриджским образованием и растущим признанием лектора и исследователя. Однако гендерная дискриминация лишила ее и ее сестер полных привилегий в древних университетах и в политической жизни.

Азиатский Дневник Эйлин

Не стоит называть отважным того, кто ни разу не прошел сотни километров. Если хочешь постичь, кто ты на самом деле, ступай и иди, пока вокруг не останется тех, кто знает тебя по имени. Путешествие – великий уравнитель, великий учитель, горький, как лекарство, и твердый как зеркало. Долгий путь позволит тебе узнать о себе больше, чем сотня лет спокойного созерцания.

Патрик Ротфусс, амертканский писатель

Европейцев вдохновлял миф о Востоке, его тайнах, инаковости и эротизме, обещая бегство от буржуазной морали и «путешествие от себя». Феминистская стипендия, которую получила Эйлин, предлагала ответить на вопрос: «Какое значение имеет пол для европейских путешественников?» И Эйлин взялась за дело со всей серьезностью. Предполалось, что в конце путешествия она должна представить Отчет, но Эйлин вела свой собственный Дневник.

Целый год она путешествовала одна на корабле и по железной дороге через Париж, Рим, Александрию, через Суэцкий канал на Индийский континент, а затем в Бирму, Яву, Китай, Японию, Канаду и США. С самых первых дней путешествия в ее Дневнике всплывает основная тема: сравнение древней и средневековой истории с современными пейзажами.

На борту корабля в течение 12 дней, проходя через Суэцкий канал, она оказалась между ролью наблюдателя и участницы, умной женщины-субъекта. Она подружилась с корабельным доктором и казначеем, которые, как она думала, страдали от акцидии – термина, относящегося к средневековой болезни, которой страдали монахини и монахи. Симптомами этой болезни было скука и оторванность от мира. Посвятив последние 10 лет изучению средневековых монастырей, Эйлин считала себя «экспертом» в своем диагнозе.

Средневековая аналогия пронизывает ее дневниковые записи в Азии. Она комментирует виды и звуки восточного базара, труд крестьян, трудящихся на полях, дороги, заполненные паломниками, индуистскими и буддийскими верующими, странствующими святыми людьми и йогами, нищими, а также сценами из деревенской жизни. Она записывает культурные развлечения и ритуалы коренных народов.

Посетив званый обед в Доме правительства в Бомбее, она тщательно отметила в своем Дневнике, что она и французская гувернантка были единственными присутствующими женщинами, с которыми не было рядом мужчины. Никто не воспринимал ее как ученого, лишь как одинокую женщину. Ее чувство собственного достоинства было оскорблено после встречи с «Его Превосходительством» сэром Джорджем Ллойдом, британским губернатором в Бомбее, который поставил ее на роль просителя знаний:

Путешествие оказало на Эйлин магическое действие, создавая иллюзюзорное видения себя перенесенную в прошлое.

«Итак, я прочитала Махабхарата. Я почувствовала, как будто на мгновение перехитрила время и мельком увидела далекое утро мира».

Посетив званый обед в Доме правительства в Бомбее, она тщательно отметила в своем Дневнике, что она и французская гувернантка были единственными присутствующими женщинами, с которыми не было рядом мужчины. Никто не воспринимал ее как ученого, лишь как одинокую женщину. Ее чувство собственного достоинства было оскорблено после встречи с «Его Превосходительством» сэром Джорджем Ллойдом, британским губернатором в Бомбее, который поставил ее на роль просителя знаний:

Путешествие оказало на Эйлин магическое действие, создавая иллюзюзорное видения себя перенесенную в прошлое.

Она сообщает о своем «недомогании» в индуистском Храме: два «сумасшедших» бегают по залам и коридорам, которые «все темные и грязные, а вокруг все заполнено резными фигурами с богато украшенными узорами». «Гнилостная нечисть» в «резервуаре с золотыми лилиями» возмущает ее; попугаи в клетке, кричащие «хрипло», беспокоят ее, а женщины-богини «слишком человечны» и чудовищно плодовиты.

С четырьмя ногами и шестью руками, огромной грудью, большими округлыми конечностями, они все же в некотором смысле более человечны, чем неподвижные Будды. Они представляют собой принцип жизни, так как в природе джунгли ближе, чем что-либо другое, представляют жизнь без оживляющей силы разума, порядка, сдержанности, радуясь грубому факту изобилия, плодовитости, готовые захлестнуть огромным, пышным ростом всю скудную, скупую жизнь интеллекта и духа.

Индусы не поклоняются телу, но их боги и храмы их богов это апофеоз жизни тела, оторванной от жизни ума. Весь их храм кажется одним огромным карнавалом воспроизводства. [14]

Она шокирована собственной реакцией в храме, нарушая образ себя как человека без предвзятого мнения и предрассудков, от которых она отмахивается.

«Неужели это излишне цивилизованно – находить это таким гнетущим?» – спрашивает она себя: «Возможно, это фундаментальное отсутствие сочувствия и понимания, характерное для западного человека?