– Да-да. Мишка говорил о нем.
– Андрей – начальник охраны. А кто такой Алик? Ему еще два года учиться.
– Но там есть бабулька. Не забывай о ней.
– Я ее не боюсь. Она только показывает зубы, но не кусается. Самый страшный человек в семействе – это Соколов.
– Откуда ты знаешь?
– Догадываюсь.
Не знаю, и не могу знать. Но если у человека хватило ума создать огромную компанию и продержаться на плаву более двадцати лет, то он не может быть добродушным дедушкой. Скорее всего, это мужчина волевой, сильный, с крепкими нервами и холодной головой. Недаром он взял в жены Виолетту Филипповну. Она – его главная визитная карточка. Строгая, красивая, непреклонная. С богатым жизненным опытом за плечами.
Как-то раз папа мне сказал, сильный и уверенный в себе мужчина никогда не женится на простушке. Он найдет себе самую шикарную женщину. И это действительно так. Жизнь показала. Встречаю настоящего мужчину, и обязательно с ним рядом находится сногсшибательная супруга. Не любовница, не подруга, а именно – жена.
Если Виолетта Филипповна – величественная дама, то и Александр Иванович должен быть не менее величественным кавалером.
– Теперь мне надо наладить отношения с Юрой, – сказала я, после недолгих раздумий. – Больше не хочу приключений.
– Наконец-то, – выдохнула Лиза, даже забыла про кусок торта на тарелке.
– Мы давно мечтали о сыне. Может, стоит поехать к нему в лагерь? Как ты думаешь?
– Поезжай, только без Ани. Оставь ее у нас, мальчишки будут рады. Миша все равно работает, а мне без разницы – два ребенка в доме или один.
– Ты права. Пора взять быка за рога. Юра сам не решиться, а я его подтолкну.
– Вот и умница! Такой настрой мне нравится.
– Затащу его в постель.
– Вперед! – выдвинула лозунг Лиза, как будто ее принимают в пионеры. – Запудри мозги, изведи, но выдави каждую капельку. Я всегда так делаю, когда хочу родить здорового ребенка.
– Ты насилуешь своего мужа?
– По-другому никак.
На кухню зашла сонная Аня, перед ее детским взором предстала необычная картина. Я сижу, закутанная в халат, от холода зажала руки между колен. Лиза скинула тонкую кофточку и осталась в одной майке. Мы смеемся, строим планы, шушукаемся, подливаем в кружки остывший чай.
Девочка привыкла к гостям в доме, ей нравится, когда шумно, когда Лиза приходит с детьми, когда на кухне готовится что-то вкусненькое, семья собирается за одним столом, когда бабушка с дедом приносят горячие пироги.
Мы с Лизой доели торт; он лежал в коробке больше месяца, еще Юра его покупал перед нашим отъездом. Аня повертелась вокруг нас, но так и не поняла, о чем мы сплетничаем. До ее любопытных ушей долетела только одна фраза «мама любит папу, а папа хочет еще ребеночка».
Ребенок, сын. Эта мысль крепко засела в моей голове.
Лиза ушла, а я всю ночь лежала на кровати и думала. Потом приняла решение и на следующий день поехала к Юре в лагерь.
Не стоит тянуть время. Сейчас упущу момент, а завтра опять начну искать себе нового мужчину. А так, никуда не денусь. Залетела – живи-ка ты, милая, со своим мужем и не гневи бога.
Юра мой приезд воспринял по-своему, по-мужски. Раз без ребенка, значит, можно забыть о работе и заняться чем-то приятным. Встретил меня на автобусной остановке и сразу же повез в лагерь: где небольшие деревянные домики без отопления, без удобств, кровать с жестким матрасом, под потолком кружатся комары размером с булавку.
По дороге мы не обмолвились ни словом: он не спросил про Аню, я не рассказала о своих планах.
Только мы заехали на территорию спортивного лагеря, как к нам подбежала взбудораженная медсестра, пожилая женщина в белом халате.
– Петя Богатырев ногу сломал.
Пропал наш день. Юре пришлось заняться ребенком. Без удовольствия, но это его работа.
Я зашла в домик, легла в пустую кровать и уснула, да так крепко, что не заметила, как пролетел день. Свежий воздух, усталость, акклиматизация – все выбило из привычного ритма жизни. До сих пор не пойму, то ли я отдохнула на море, то ли еще собираюсь во Францию. Организм вроде бодрый, но внутри – холод, второй день не могу согреться. Тело трясет. Голова все думает, думает, думает, даже во сне не дает мне покоя.
Пора. Надо проснуться. В животе все еще иголки, когда я вспоминаю об Алике. Это нехорошо. Неправильно.
Неужели я все-таки влюбилась в него?
Я перевернулась на другой бок.
За день Юра несколько раз заглядывал ко мне, открывал дверь, видел меня лежащую на кровати, бледную, закутанную с головой в шерстяное одеяло, и снова уходил по своим делам.
К вечеру вернулся, а я как раз проснулась.
– Тебе уже лучше?
– Сколько время? – оглянувшись по сторонам, спросила я.
– Восемь. – Он сел ко мне в ноги.
– Я только уснула, а уже вечер?
– Ты несколько раз открывала глаза, потом снова засыпала. Я приносил тебе чай. Не помнишь?
– Нет. Я его пила?
– Весь, до дна. Крутой кипяток, а ты его – одним глотком.
Солнце повисло над горизонтом. Тени от огромных столетних елей с пушистыми лапами плотно прикрыли крышу нашего домика. Юра включил светильник на тумбочке.
– Скоро электричка. Если не успеем, то следующая придет только в одиннадцать.
– Тогда, отвези меня на станцию.
Он проводил меня до перрона. Мы постояли десять минут, а когда двери вагона открылись, я чмокнула его в щеку.
– До встречи.
– Пока, котенок. Позвони, как доберешься домой.
В субботу вечером мы с Аней купили торт и пошли к родителям. Мама с утра весь телефон оборвала, звонила каждую минуту. Когда придете, чего готовить, почему Юра не с вами? Тысяча вопросов и все за одну минуту. Не женщина, а пулемет, стреляет невпопад, но всегда попадает в голову.