Небо завтрашнего дня

Сказав это, он надел на плечи огромный рюкзак, который всё это время стоял рядом с ним на полу, а затем двинулся к выходу из гостиницы. Без лишних слов все последовали его примеру. Однако Мак всё равно старался держаться поближе к Кларе, при каждом удобном случае оказывая ей всяческие услуги: то придержит перед ней дверь, то руку подаст, чтобы ей удобней было спускаться с лестницы, то предложит переложить часть её вещей в свой рюкзак. Но нужно отдать должное девушке, вела она себя очень дипломатично и вежливо отказывалась от всех предложений Мака, стараясь при этом не ранить его чувства.

Я же шла сама по себе. Вероятно, все присутствующие видели во мне лишь журналиста, выполняющего свою работу, а не девушку, не лишённую привлекательности. И это не играло бы никакой роли, если бы к Кларе все относились точно так же. Но отчего-то в их глазах она являлась хрупким созданием, которому требовалась дополнительная забота. Я же, по их мнению, в подобную категорию не входила, и потому должна была выполнять всю предстоящую работу наравне с мужчинами.

Вот с каким настроем я пустилась в этот путь, который мог стать для меня реальным шансом к журналистской славе!

Я шла, словно на автопилоте, и слушала слова Виктора о том, что сейчас нам предстоит поездка на машине, которую он предварительно арендовал, чтобы немного сократить наш поход, а заодно и сберечь силы для восхождения.

И в самом деле, как только мы вышли за территорию гостиницы, то увидели старенький раздолбанный грузовик.

В первую секунду я даже не обратила на него внимания, но потом Виктор подошёл к грузовику и обратился к его водителю, и я поняла, что именно на этом транспорте мы и поедем. И трусливые мысли поползли в мою голову.

Когда Виктор говорил об арендованной машине, то я предполагала, что это будет приличный внедорожник. В идеале – джип, но сошёл бы и пикап. Но увидеть грузовик, чей возраст превышает, пожалуй, не одно десятилетие, было чересчур.

Да, я – человек неприхотливый и непривередливый, и не ожидала увидеть лимузин, но уж лучше бы я потратила лишний день на дорогу пешком с тяжеленым рюкзаком за плечами, чем предпочла бы сократить путь с помощью поездки на таком вот транспорте. Ехать несколько часов, сидя на скамейке в кузове грузовика, подпрыгивающего на каждом ухабе, означало заработать к концу дня ужасную головную боль, не говоря уже о затёкших мышцах спины и ног. Стара я для участия в таких аттракционах!

Но только я открыла рот, чтобы высказать свои соображения по этому поводу и предложить ребятам отказаться от поездки на грузовике, пройдя лишний десяток-другой километров пешком, как все дружно начали забираться в кузов грузовика, весело шутя по поводу преимуществ предстоящей поездки. И я просто не решилась обломать этих людей, с самого начала настроив их против себя. Смиренно я полезла вслед за ними в кузов и постаралась утешить себя сеансом небольшой медитации, так как душевное самообладание в этой ситуации мне было очень необходимо.

Мы ехали почти семь часов. За это время мы проехали вброд несколько речушек. Практически всю дорогу я молчала, а мои товарищи, наоборот, весело общались между собой.

Мак увлечённо рассказывал о питомнике хаски, в котором он работал, и постоянно расспрашивал Клару о её личной жизни, параллельно уговаривая девушку, после завершения нашей экспедиции отправиться с ним в Тюмень, устроив себе небольшие каникулы.

Виктор обсуждал с Ильёй достоинства какого-то продвинутого турника со странным названием «Револьвер» с пятью разными вариантами хватов. И хотя я всегда считала себя девушкой достаточно спортивной, но поддержать этот разговор была не в состоянии.

Никто не говорил и даже не касался в своём разговоре темы нашей нынешней экспедиции. Складывалось впечатление, что, кроме меня, никому вообще неинтересно раскрыть тайну гибели группы Виктора Ястребова. Эти люди приехали сюда не за поисками сенсации, а просто потому, что для них это был ещё один повод пойти в горы. Они умели получать удовольствие не от достижения результата, а от самого процесса. И эта юношеская беззаботность, отсутствие зацикленности на непременном положительном результате, откровенно удивляли меня и вызывали невольное восхищение.

Эх, где мои семнадцать лет?

И когда я начала уже проваливаться в тяжёлую дремоту, вызванную беспрерывным укачиванием, грузовик остановился.

Поблизости шумел поток ещё одной горной реки, но мы не стали штурмовать её или подходить ближе. Мы высадились, поблагодарив водителя грузовика и заплатив ему за работу, после чего попрощались с ним и вскоре остались наедине с дикой уральской природой.

Мы оказались в густом хвойном лесу. Вокруг были огромные ели и пихты. И когда грузовик скрылся в глубине леса, унося подальше от наших глаз не только свой непрезентабельный облик, но и ужасный запах выхлопных газов, дурманящий аромат хвои тотчас коснулся нашего обоняния.

Я уже и не помню, когда в последний раз чувствовала такой насыщенный еловый запах. Вроде бы пару лет назад в СПА-салоне во время ароматерапии. Да, только ради подобной процедуры следовало отправиться в это путешествие!

Мы немного подкрепили свои силы заранее припасёнными протеиновыми батончиками и утолили жажду водой, после чего продолжили путь вдоль реки.

Мы выстроились в ряд. И первым в нашем ряду шёл, естественно, Виктор, затем встала я, как инициатор похода и второй по важности человек в экспедиции. Затем шёл Илья, и замыкали шествие Клара с Маком.

Мы шли, не обременяя себя пустыми разговорами, и лишь Мак периодически что-то говорил Кларе. Но я не слышала, чтобы она ему отвечала.

Часа через два мы вышли на открытое пространство на берегу горной реки. И именно здесь должна была проходить наша первая ночёвка. Мы стали разбивать лагерь.

Сначала мы установили палатки. У каждого была своя, и, на мой взгляд, это было большим минусом. Например, раньше, когда палатки не были облегчёнными, как сейчас, их брали из расчёта одна одноместная палатка на четверых человек. И именно такая ночёвка в моих глазах являлась настоящей романтикой. Когда перед сном мы играли в карты, а потом, в полной темноте, рассказывали друг другу страшные истории, после чего засыпали в спальных мешках, тесно прижавшись друг к другу и оттого не чувствуя ни малейшего страха перед темнотой и неизвестностью окружавшей нас дикой природы, это было самым счастливым и беззаботным периодом моей жизни! И как же сейчас мне этого не хватает!

И хотя теперь, спустя много лет, мне снова предстояла ночёвка в палатке в лесу, никакой романтикой здесь и не пахло. Как и в большом городе, я снова должна была ложиться спать в одиночестве. И единственным моим утешителем в этой ситуации должна была стать медитация.

Но всё это ждало меня лишь часа через два, а пока мы дружно устанавливали палатки, затем собирали хворост для костра, набирали воду в горной реке и варили в котелке суп из сублимированных продуктов. В общем, вели себя как самые обычные туристы, которых объединяла лишь дорога, по которой мы шли.

И вот, когда мы закончили ужин и сидели у костра, глядя, как дрожащие языки его пламени поднимались ввысь, уносясь тоненькими чёрными ниточками в небо, разговор впервые коснулся основной цели нашей экспедиции – расследования гибели группы Виктора Ястребова.

– Может, всё же поделишься с нами своей информацией? – неожиданно заговорил Мак, обращаясь ко мне. – Потому что нам не мешало бы иметь хотя бы приблизительное представление о том, что мы ищем. А то вдруг всё твоё расследование – лишь прикрытие? А на самом деле ты заведёшь нас в логово медведей и бросишь им на съедение, а сама достанешь из рюкзака видеокамеру и начнёшь снимать, как мишки радостно поедают наши косточки?

– Странное у тебя чувство юмора, – стараясь не обидеться, произнесла я.

– Ну, от вас, журналистов, всего можно ожидать, – простодушно развёл руки в стороны Мак. – Общаясь с вашим братом, а в нашем случае будет сестрой, нужно держать ухо востро и всячески контролировать себя. А то будет как в суде: каждое Ваше слово может быть использовано против Вас. И я нисколечко не удивлюсь, если узнаю, что весь наш поход был лишь инсценировкой. Своего рода реалити-шоу, целью которого было не расследование, а наблюдение за подопытными кроликами, в роли которых выступаем все мы.

– В таком случае, что тебя здесь держит? – ледяным тоном проговорила я в ответ. – Уж точно не я. Да и камеры с собой у меня нет. Только смартфон, с помощью которого можно снимать лишь любительское видео. А такое дорого не продашь. Хочешь убедиться – пожалуйста! Мой рюкзак, все мои вещи и палатка – в полном твоём распоряжении. И если ты найдёшь хоть что-то компрометирующее, тогда и выдвигай обвинения. В противном случае прошу тебя попридержать свой язык и не оскорблять меня необоснованными предположениями.

– Так, мальчики и девочки! Все мы сегодня устали и потому не будем вымещать своё плохое настроение друг на друге, – вмешался в спор Виктор. – Но в одном Мак прав. Я тоже считаю, что Ане следует рассказать нам о тех фактах и гипотезах, которые имеются в её распоряжении, и которые мы должны проверить. И если раньше я не интересовался у неё об этом прямо, то лишь исключительно из соображений тактичности. И если бы наша экспедиция по каким-либо причинам сорвалась, у журнала «Светские хроники» не было бы повода предъявлять нам судебный иск, обвинив в утечке секретной информации. Но сейчас, когда мы уже на полпути к перевалу Ястребова, думаю, настало время Ане раскрыть свои карты и дать нам понять, что следует искать. А то ведь, находясь в полном неведении, мы можем случайно пройти мимо важных улик и даже не будем знать, что именно мы пропустили.

После речи Виктора остальные ребята с ожиданием посмотрели на меня. Они ничего не говорили, но их молчание было красноречивее любых слов.

– Вы правы, – вздохнув, ответила я. – И прошу прощения за то, что с самого начала не ввела вас в курс дела. У нас появилась информация, что причиной гибели советских альпинистов были испытания химического оружия.

– Ну, это не новость! – разочарованно покачал головой Мак.

– Может быть, – невозмутимо произнесла я. – Но меня отправили сюда, чтобы проверить именно эту версию.

– И каким образом мы будем её проверять? – поинтересовался Виктор, и в его голосе тоже сквозило явное разочарование.

– Сейчас нам необходимо дойти до перевала Ястребова и осмотреть его с точки зрения именно этой версии. Воссоздать картину трагедии и проверить, насколько она реальна.

– И всё? – с ещё большим разочарованием выдохнули все.

– Это всё, что я могу сейчас вам сказать, – твёрдым голосом проговорила я.

– Пойдёмте спать, – с сожалением в голосе произнёс Виктор, чтобы прервать неприятный для всех разговор. – Завтра у нас сложный день, поэтому все должны отдохнуть.

И, следуя указаниям главного, каждый поднялся со своего места. Мы затушили костёр и, пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись по палаткам. Я тоже укрылась в своей палатке и быстренько залезла в спальный мешок. И пока я дрожала, пытаясь согреться, мысли, одна другой неприятнее, проносились в моей голове.

И хотя я очень любила свою работу и гордилась тем, что я – журналистка, иногда мне приходилось поступать очень гадко. Особенно это задевало меня тогда, когда приходилось лукавить и скрывать правду от людей, которые мне нравились, и на хорошее расположение которых я очень рассчитывала. Но, к сожалению, это желание было односторонним, потому что эти люди не могли рассчитывать на меня в полной мере. И как бы я не хотела быть с ними откровенной, мои обязанности перед работодателем оказывались важнее всех моих душевных порывов.

И с тяжёлым сердцем я провалилась в сон.

На следующее утро все вели себя как ни в чём не бывало. Вежливо общались друг с другом, интересовались самочувствием и не вспоминали о вчерашнем разговоре. И меня это устраивало. Хотя теперь стала очевидной причина прохладного отношения ко мне участников нашей экспедиции, потому что они видели во мне не привлекательную девушку и своего товарища по альпинизму, а человека, чьи намерения идут вразрез с их собственными. Возможно, собираясь в этот поход, они ожидали увидеть в моём лице кого-то более открытого и близкого им по духу. Но я обманула их ожидания, и оттого невидимое напряжение между нами только росло.

Что ж, в любом случае этот поход займёт только несколько дней, а затем мы все разлетимся в разные стороны и со спокойной душой сможем никогда больше не общаться, и потому мне следует относиться ко всей этой ситуации как к работе, которую необходимо выполнить. И не всегда в работу нужно вкладывать слишком много душевных сил. Достаточно просто делать своё дело ради результата, который принесёт деньги. А об ином думать просто не стоит. И настроив себя на этот лад, я перестала напрягать свой мозг ненужными мыслями.

Вслед за остальными я сложила свою палатку, собрала вещи и вновь пустилась в путь.

В этот день мы вышли из хвойного леса и шли по более открытой местности. Вместо десятиметровых елей нас встречали карликовые берёзы, а наши ноги всё время утопали во влажном мху. Набор высоты был небольшой, но и это требовало дополнительных усилий. Без лишних вопросов и разговоров мы прошли ещё пару десятков километров, сделав за это время лишь один небольшой привал. А на ночлег мы расположились на одном из отрогов горы Холатчахль, у небольшого горного ручья, откуда открывался отличный вид на таёжную долину, расстилавшуюся внизу.

Мы мирно поужинали, после чего отправились спать. И в этот раз, несмотря на физическую усталость, мне тоже не сразу удалось уснуть, потому что в голове я снова и снова прокручивала возможные сценарии завтрашнего дня, когда мне придётся открыть ребятам правду о тайной военной лаборатории, которую необходимо найти.

Может быть, всё же стоило им сразу всё рассказать? Зачем нужно тянуть до последнего?

Эти вопросы не давали мне покоя, но я знала, что поступила правильно, так как первая моя задача как журналиста состояла в том, чтобы не допустить утечку информации. Какими бы хорошими не были Виктор, Мак, Илья и Клара, я не знала, что у них на душе. Вдруг кто-то из них, или даже все они, намеренно отправились в этот поход, чтобы разузнать о тех сведениях, которые появились в редакции «Светских хроник», чтобы затем самостоятельно всё разведать и продать материал в другое издательство? Такую вероятность нельзя было исключать. И если я позволю этому случиться, то не сносить мне головы.