Красные концы

– Конечно же, – с жаром в голосе ответил Кульбит-Киреев. – Вот, например, закон о дальневосточном гектаре, – с воодушевлением сообщил Иван Иванович, а я даже смутилась.

Неужели и в самом деле идеи этого человека нашли реальное воплощение в нашем законодательстве? Но следующая же фраза господина законотворца быстро развеяла мои сомнения.

– Правда, я предлагал поступить немного иначе, – тут же начал давать разъяснения Иван Иванович. – Я предлагал выделить всем фермерам по участку земли, по трактору и мешку проса, гречихи и гороха. А при желании заменить мешки с зерновыми культурами на годовалого поросёнка и десяток курей в зависимости от того, чем собирается заниматься тот или иной фермер. Причём по моему намерению, выделять участки необходимо было не далее ста километров от места постоянного проживания человека. Но, видать, пока для полной реализации моих идей у нашего государства нет достаточных средств, поэтому господа в Государственной Думе решили ограничиться землями на Дальнем Востоке, которые любой желающий может получить, когда захочет. А сейчас я работаю над новым законом, – сменив тему на более комфортную для себя, вернулся в прежнее русло Иван Иванович. – Прокопий Кузьмич знает о нём. И хоть приезжему человеку не полагается узнавать подобные вещи прежде, чем государственные органы вынесут своё решение о его принятии, думаю, для тебя, Тамара Романовна, можно будет сделать небольшое исключение.

И так как Ивана Ивановича просто распирало от желания поделиться очередной своей блестящей идеей, я поняла, что будет бесполезно отказываться и не выслушать его. Глубоко вздохнув, я приготовилась слушать. И посчитав моё молчание за знак почтения и заинтересованности в его трудах и новаторских идеях, Иван Иванович, понизив голос для пущего эффекта, произнёс:

– Я предлагаю ввести штрафы для людей, которые ходят по дорогам! Это и казне выгодно, и народу не повадно будет.

– Что «не повадно»? – не поняла я. – Ходить по улицам, что ли? Или, по Вашему разумению, все летать должны?

– Деточка, не нужно утрировать мою прекрасную идею, – обиженно произнёс господин Кульбит-Киреев. – Подумай сама. Вот сейчас день. На улице светло, и всё прекрасно видно. А скоро наступит вечер. Стемнеет. А зрение-то не у всех хорошее! И вот представь себе. Едет водитель в своей машине. Едет мирно, скорость не превышает. А вдоль дороги идёт человек. Быстро идёт. Торопится домой, к жене. И тут водителю, бац, какой-то камушек под колёса попал. А, может, и не камушек даже, а осколок стекла иль бутылки, и колесо дрызь, треснуло, и машину занесло и прямо на нашего бедного приятеля, который шёл на своих двоих. И всё, нету человека! Вместо родного дома и тёплой постельки его теперь в деревянный костюм одевать надо! А ведь ничего этого могло и не быть, если бы он знал, что за прогулку вдоль трассы ему штраф выпишут размером в половину его зарплаты! И жил бы он счастливо дальше, и жена бы его была довольна, что муж целый и невредимый домой вернулся!

Иван Иванович завершил свою речь, и нескрываемое торжество читалось в его взгляде. Вероятно, он ожидал с моей стороны оваций, криков «браво», которые послужили бы данью восхищения его безупречной логикой, но не тут-то было!

– Что-то я Вас не поняла, Иван Иванович. Если Вы предлагаете ввести штраф за то, что люди ходят пешком, то как, простите, им передвигаться? По воздуху, как птицам, или под землёй, как кротам?

Но у господина законника на всё был готов ответ.

– На транспорте, моя дорогая! На транспорте! Хочешь – на автобусе, а хочешь – на машине.

– Или даже на тракторе! – хихикнув, добавил Прокопий Кузьмич, заслужив полное одобрение господина законника.

– А если у человека нет денег на машину? Да и зачем она тому, у кого работа недалеко от дома? Если у человека путь от дома до работы занимает не больше четверти часа, зачем ему собственный автотранспорт? В этом случае и на автобусный билет тратиться глупо! – продолжила спорить я.

– Это спасение человеческой жизни ты называешь глупостью? Ох, не понимаю я нынешнюю молодёжь! Им добра желаешь, а они тебя под дых бьют! Нет бы «спасибо» сказать. Ведь Иван Иванович заботится о них, думает денно и нощно! А они на тебе, говорят, мол, пошёл вон со своими идеями! Не надо нас спасать! Не надо заботиться о наших молодых жизнях! Ох! – сокрушённо произнёс Кульбит-Киреев и, отвернувшись от меня, вышел из комнаты.

– Ну, что ты человека обидела! – недовольным тоном высказал мне Прокопий Кузьмич. – Он тебе душу раскрыл, поделился, так сказать, сокровенным, а ты взяла и плюнула ему прямо в его благородное сердце!

– Да у меня и в мыслях не было обижать вашего законника! – задетая за живое, возразила я. – Я всего лишь пыталась уяснить для себя его новую идею, которая показалась мне ….

В этот момент я запнулась, опасаясь вызвать новую волну недовольства Прокопия Кузьмича. Но вскоре я нашла подходящее слово.

– Не совсем понятной.

– Так и надо было сказать! Что мне, дескать, далеко до Вашего гениального ума, так что подскажите, пожалуйста, мне, дуре неразумной, что да как в Вашем новом законе будет прописано.

Видимо, Черенков совершенно искренне и без злого умысла пытался помочь мне помириться с господином законником, но услышав слова «дура неразумная», сказанные в мой адрес, я еле сдержалась, чтобы не направить в ответную сторону что-то резкое и грубое. Но потом я подумала, что всё равно эти недалёкие люди не смогут уловить в моих словах ни капли здравого смысла. Они счастливы в своей глупости, и, честно говоря, я даже начинала искренне им завидовать. Они не видят собственной ограниченности и потому радуются простым вещам, на которые я совершенно не обращаю внимания. Потому что мне нужно больше. Мне не нужно новое платье или сытый ужин, мне нужен целый мир с его озёрами и реками, горами и водопадами, с огненной лавой и северным сиянием. Мне нужна музыка, идущая от души, и стихи, кровоточащие из сердца поэта. Мне нужны холсты, созданные измученным гением, и руки товарища, вытягивающие мой трос из бездны. У кого-то жизнь течёт мирной рекой, у кого-то булькает болотом, а мне достался ревущий горный поток, сметающий всё на своём пути. И я несусь в этих водах, едва успевая выныривать на поверхность, чтобы вдохнуть и набрать в лёгкие немного воздуха. И даже сегодня вместо рядовой поездки к родственникам, я попала в какую-то вакханалию игрищ и страстей, которой место не в реальной жизни, а где-нибудь в книжке или на киноэкране. Но это же я! У меня всегда так. То ли ещё будет!

– Вы абсолютно правы. Я непременно извинюсь перед Иваном Ивановичем за свою бестактность, – через несколько мгновений ответила я Прокопию Кузьмичу.

– Вот и хорошо, девонька. Сейчас я его позову, – сказал Черенков и выбежал вслед за обиженным законником, но вскоре вернулся.

– Не успел! Жаль, ушёл Иван Иванович. Такой ранимый человек! Но я передам ему твои извинения, когда в следующий раз его увижу.

– Мне тоже очень жаль, что Иван Иванович ушёл, потому что мне и в самом деле захотелось с ним подискутировать, – проговорила я с сожалением. И хотя Прокопий Кузьмич и Капитолина совершенно не годились на роли оппонентов, я решила продолжить свою мысль.

– Тот случай, который Иван Иванович привёл в качестве примера, я бы расценила как эксцесс, который может произойти не только с пешеходом, но и с автомобилистом и даже с несколькими транспортными средствами сразу. Пожалуй, это тот самый случай, от которого не убережёшься. А проблему, поднятую Иваном Ивановичем, на самом деле можно решить гораздо проще и эффективнее, если местные власти потратят часть денег налогоплательщиков на обустройство тротуаров и освещение улиц. Тогда и подобных случайностей будет гораздо меньше! Но к сожалению, те, кто решает подобные вопросы, вряд ли на работу пешком ходят!

– Но-но! Ты говори, да не заговаривайся! – осёк меня Черенков. – Твои слова плохо пахнут! Не ровен час разозлят кого-нибудь, и достанется тебе по самое «не балуйся»!

Но я и без этих замечаний поняла, что взболтнула лишнего. Нужно было срочно сменить тему разговора и, посмотрев в окно, я произнесла:

– А погода, похоже, налаживается!

– Да, – тут же подхватил хорошую тему Прокопий Кузьмич. – Распогодилось! Утром думал: дождь будет, ан нет, вот уже и солнышко выглянуло!

Прокопий Кузьмич подошёл к окну и посмотрел на улицу. И вовремя! К его крыльцу приближался новый гость.

– Батюшки, это же Степан Сергеевич! – всплеснул руками Прокопий Кузьмич и побежал за новой бутылью наливки.

Глава

V

, в которой появляется новый персонаж по имени Степан Сергеевич, и все отправляются на поиски его воспитанника, имеющего прямо-таки нечеловеческий облик

Не прошло и минуты, как занавесочка в гостиную снова распахнулась, и в комнату вбежал или, точнее будет сказать, влетел мужичок с красным от волнения лицом.

– Олег Савельевич убежал! – не успев перевести дух, выпалил мужичок прямо с порога.

– Ах ты, батюшки! – снова всплеснул руками Прокопий Кузьмич.

– Я не переживу, если с ним случится то же, что и с Агафьей Тихоновной! – произнёс гость и закрыл лицо руками, а через секунду послышались его рыдания.

– Что ты, Степан Сергеевич, успокойся, – произнёс сердобольный Прокопий Кузьмич, подходя ближе к своему гостю. – Найдём мы Олега Савельевича! Сейчас всех на ноги поднимем и найдём! Ничего плохого с ним не случится. Давно он убежал?

– Точно не скажу, но полчаса уже прошло, – ответил Степан Сергеевич, убирая от лица руки, но не переставая всхлипывать.

– Вряд ли он далеко убежал, – продолжал рассуждать Прокопий Кузьмич.

– А сколько лет Олегу Савельевичу? – спросила я, вмешавшись в разговор.

Слушая о внезапном побеге приятеля Степана Сергеевича, в моём сознании тотчас возник образ бодрого старичка, который, пробираясь по кустам, бежит прочь от своего дома. Вероятнее всего, Олег Савельевич не в своём уме, впрочем, как и большинство жителей Красных концов. Хотя теперь это меня уже перестало удивлять.

– Три года, – ответил Степан Сергеевич на мой вопрос.

– Так это ребёнок! – не сдержав изумления от этой новости, воскликнула я.

– Конечно, – промолвил в ответ Степан Сергеевич. – Олег Савельевич – совсем ещё дитя!

– Тогда он точно где-нибудь здесь, – заключила я. – Наверное, играет где-то поблизости или зашёл к кому-нибудь из соседей!

– Да был я у соседей! И никто из них не видел Олега Савельевича, – сокрушаясь, произнёс Степан Сергеевич и добавил, обращаясь к Черенкову. – Так вы поможете мне его искать?

– О чём разговор! – с готовностью ответил Прокопий Кузьмич. – Вот и гостья моя – Алла Романовна – подсобит нам, – добавил он, кивая в мою сторону. – У неё ноги молодые, глаз зоркий! Найдём твоего мальца!

– Конечно, – тут же согласилась я. – Вот только оденусь, – и вежливо добавила, в очередной раз поправляя Прокопия Кузьмича, который никак не мог запомнить моё имя. – Вообще-то меня зовут Тамарой!