Коллекция

Почувствовал, что в очередной раз просыпаюсь. Оглядываюсь – пустая комната, освещение имитирует рассвет. Платформа, удерживающая меня, стоит вертикально у стены. Пошевелил руками и ногами, попробовал, вместе с плывущей за моей спиной платформой, пройтись по комнате. Ноги ещё ватные, но с каждой минутой оживают. В животе заурчало. Надо же, и он проснулся. Не торопясь, подошёл к выходу из комнаты, дверь отъехала в сторону. В коридоре было светлее, и на стене горела разметочная стрелка направо. Передвигаясь в направлении стрелки, заметил, что чем увереннее мой шаг, тем меньше чувствуется «хватка» платформы. Ещё несколько шагов, и платформа за спиной отъехала в сторону, перешла в горизонтальное состояние и уплыла по коридору. За поворотом, увидел открытые двери в большое помещение: особенно резко это ощущается после длительного пребывания в капсуле. Когда вошёл, взгляды присутствующих обратились ко мне, но не выражали никаких эмоций: видимо мимика, после долгого сна, ещё не включилась.

Присел за ближайший стол. Подкативший ко мне, робот подал меню, предложив начать с соков. Кивнул головой, в знак согласия. Вернувшись, он выставил передо мной батарею стаканчиков-наперстков, наверно штук двенадцать разного цвета: в первом была обыкновенная вода, во втором – какой-то травяной чай, дальше шли брусничный, клюквенный, черничный, ежевичный… Заканчивалась эта эпопея киселём со вкусом солодки.

Желудок был полон, хотя весь объем выпитого мною, от силы, составил стакана полтора жидкости. Закончив с трапезой, понял, что все ждут только меня: я был последним, вышедшим из анабиоза.

Руководитель группы, Алекс, сообщил, что мы на орбите планеты, строительные модули спущены и начали разворачивать жилой комплекс, через два оборота, начнём спускаться, поэтому попросил пройти в посадочный модуль, чтобы проверить его и нашу готовность, а затем можно, до начала спуска, размять тело в тренажерном зале.

Глава 3

Модуль начал спуск на планету, его трясёт, раскачивает из стороны в сторону, нас вжимает в кресла вдоль стен. Он переворачивается, на мгновение теряю сознание.

Грохот со всех сторон, такое ощущение, что гроза ходит по кругу около пасеки. Молнии сверкают то тут, то там, беспрестанно сливаясь с раскатами грома. Пруд вспенился тысячами капель, с другой стороны дубы, окружающие пасеку, раскачиваются из стороны в сторону и хлещутся ветками друг друга. На застекленной веранде, сижу в кресле-качалке, глядя на то, что происходит с природой, а в голове застряла мелодия и слова из песни: «Я свободен, словно птица в небесах.», ну и так далее. Вдруг гроза обрывается, становиться так тихо, что невольно попытался вскочить, но оказалось, что пристегнут к качалке ремнями.

Прихожу в сознание и вижу, что модуль стоит на земле, в нём никого нет, кроме меня, люк открыт, а за ним светло, солнечно, как будто никуда не улетал с Земли. Отстёгиваю страховку, встаю и иду к люку. Осторожно переношу ногу через порог и застываю от недоумения.

Передо мной раскинулось бескрайнее земное поле с зелёной травой. Модуль приземлился как раз в центре развернутого роботами комплекса, никакого купола вверху не видно, только голубое июльское, как дома, небо и яркое солнце. Что-то команды нигде не видно. Опять я последний. Обошел городок, заглянул в каждый модуль-домик. В столовой меня ждал обед. Поел, подъехал робот, забрал посуду и уехал. Решил обойти весь комплекс-городок ещё раз и сделать прогулку до предполагаемого края купола, дальше они вряд ли могли уйти.

Шёл достаточно долго, устал с непривычки, но поле не кончалось, и никого кругом не было видно.

Вернулся на базу, зашёл в модуль столовой, сел за стол и задумался, что со мной не так. Рация – вдруг осенило, огонёк на ней был красный, она была выключена. Включил рацию, эфир наполнился разговором членов команды, они говорили обо мне, об Эньсе и Ёге, которые, как и я, пропали при приземлении. Заорал, что есть мочи, что тут, в модуле столовой. Там, на другом конце, вырвался крик радости и удивления. Алекс, попросил, что бы все пока соблюдали тишину, он будет говорить. Обратился ко мне с просьбой представиться и рассказать обстоятельства своего приземления. Сказал ему, что я Андрей из России, член команды под номером 7, после приземления пришёл в себя и обнаружил, что в модуле никого нет, как и во всём городке, занялся поисками: целый день бродил по округе, никакого купола над головой нет и кругом обычное земное бескрайнее поле. На другом конце была минутная тишина. Затем Алекс, перейдя на русский, сказал, что все они потеряли сознание при посадке, а когда очнулись, увидели открытый люк, и в модуле не было меня и Эньсе с Ёге. Когда они вышли, то обнаружили развернутый роботами городок и абсолютно земной пейзаж: с одной стороны – океан, с другой стороны – бескрайнее поле. Они обошли весь городок, но нас так и не обнаружили. В настоящее время Юнь пытается вытащить видеозапись посадки и всего того, что произошло на этом месте, после прилёта модуля, но пока не получается – компьютер не дает, говорит, что существует блокировка свыше.

Глава 4

В результате переговоров, поняли, что находимся в одном и том же городке, но по какой-то причине пейзажи у нас разные и друг друга мы не видим, даже сейчас, когда сидим в одном помещении. Я, например, вижу, как сначала исчезли тарелки с едой, принесенные роботами, а потом они появились пустые – поэтому понял, что роботы видят нас всех. Сказал Алексу, что надо подключиться к камерам роботов и посмотреть на всё вокруг через них. Пока ребята занимались этим с той стороны, использовал кухонного робота со своей.

Увиденное, повергло в шок: на картинке, записанной роботами, мы все – вся команда, сидели в модуле-столовой, вместе с Эньсе и Ёге. Правда, силуэты наши были нечёткие, чуть размытые, но узнаваемые, мы то пропадали с экранов на несколько секунд, то опять появлялись, хотя никто из нас не двигался с места. Камеры вынесли из модуля.

Вокруг, насколько хватало глаз, был обычный пейзаж планеты, знакомый нам по записям спускаемого модуля, который работал здесь не один год: никакого земного поля, никакого океана, солнце светило по-другому и небо было другое, чётко был виден купол над городком. Этот унылый каменистый пейзаж, каким-то образом превращался в наших глазах в знакомый, земной. Это было выше нашего понимания.

Наконец-то включились рации нашей скандинавской пары, которые долго не могли поверить в то, что им рассказали. Пейзаж, среди которого они сейчас находились, состоял из гор, покрытых лесом – с одной стороны, бескрайнего поля – с другой стороны. Похоже, бескрайнее поле – было связующим элементом во всех наших реальностях.

Как только объявились Эньсе и Ёге, компьютер снял блокировку, и каждый в своей реальности увидел и посадку, и наши хождения по территории комплекса. Вот мы доходим до края купола, наши размытые тела пропадают ненадолго с экранов и затем появляются в центре купола, и всё начиналось вновь.

Компьютер не выявил каких-либо особенностей воздуха внутри купола, атмосфера поддерживалась стабильно, не было обнаружено никаких посторонних излучений или ещё чего-нибудь. За куполом тоже было так, как уже было изучено ранее.

Посовещавшись, взяли за рабочую гипотезу предположение, что здесь существует несколько параллельных миров, каждый из которых абсолютно реален и не является нашей галлюцинацией.

Проверив на практике соприкосновение со своей реальностью и проведя анализ вручную, роботам здесь доверить было нечего, выяснили что, морская вода аналогична воде атлантического океана, полевые травы соответствую травам европейской части Земли, лесистые горы один в один горы скандинавского полуострова, и деревья на них самые что ни на есть настоящие, родные. Только при выходе за границу купола, контакт с этой реальностью заканчивался, мы пропадали из поля зрения камер роботов и появлялись вновь в центре нашего комплекса. Правда нам казалось, что мы сами возвращаемся обратно от предполагаемой границы купола, а не мгновенно перемещаемся, как на записи.

Поскольку солнце клонилось к горизонту, и наступали вполне земные сумерки, решено было передохнуть в своих модулях до утра, а затем продолжить исследования и решить, что делать дальше со всем этим. Видеонаблюдение территории велось круглосуточно, неожиданностей до сих пор не наблюдалось, поэтому ночь под контролем автоматики не предвещала опасности.

Глава 5

Коснувшись подушки, проваливаюсь в сумерки июльского вечера. Клён шелестит листвой у окна, скрипит калитка, вбегаю по ступенькам, открываю дверь, а там, в ярко освещённой комнате за накрытым столом сидят мама, её сестра, дядька, наши соседи и все радостно говорят наперебой, что уже заждались меня, сколько можно, что опять у Коляныча автобус барахлит.

Сажусь на почётное место, во главе стола, и все начинают спрашивать, ну как там космос, как Марс, как спалось, хорошо, что вернулись, а не пропали во время посадки: говорят, что когда ваш модуль стал спускаться вниз, корабль на орбите зафиксировал такую бурю, какой до этого здесь никогда не наблюдали, потом атмосфера планеты как бы расщепилась лепестками и вместо одного модуля спутник засёк три, спускавшиеся на планету, подумали, что это оптический эффект, сутки от вас не было никаких сигналов, мы тут уже все глаза проплакали, а потом пришло сообщение, что модуль взлетает с поверхности планеты. Когда сообщили, что вы целы и здоровы, и летите обратно, мы были так счастливы, так счастливы. Мама стояла под иконами и показывала мне рукой на Троицу, говоря, что это они помогли, она во сне с ними говорила, они обещали.

Проснувшись, вышел из модуля в обычное летнее утро и направился к столовой. Наших там ещё не было, судя по камерам видеонаблюдения. Когда они стали появляться, то их силуэты были ещё более размытые, чем вчера, и связь стала ещё менее четкой и уверенной, временами вообще пропадала. Обменялись впечатлениями о ночи. Оказалось, что я не одинок, каждому снился очень реальный сон о доме, о возвращении, даже детали совпадали, например, расщепление атмосферы планеты при спуске модуля. Пришли к выводу, что попали в разные измерения планеты, и они синхронизируются под наши воспоминания. Поскольку силуэты на камере становятся всё более размытыми, получается, что наши измерения по какой-то причине друг от друга удаляются.

Если так пойдет дальше, то возможно завтра мы не увидим друг друга на камерах, а значит, и роботы не будут видеть нас: отключат купол, свернут городок, и тогда вероятнее всего мы погибнем. Посовещавшись, приняли решение, что оставаться тут не имеет смысла: мы не готовы к такой реальности и не видим выхода из создавшейся ситуации, надо попытаться вернуться на орбитальный корабль. Расчёт показал, что для подъёма на орбиту, вполне хватит энергии установок, которые обслуживают купол и систему жизнеобеспечения.

Глава 6

Под посадочный модуль роботы подвели дополнительную платформу, для усиления балансировки, и установили, все оставшиеся в наличии, источники питания. Несмотря на благодать кругом, мы надели на себя скафандры, только после этого дали команду роботам отключить систему жизнеобеспечения и купола.

Когда система жизнеобеспечения отключилась, через камеры увидели, как купол исчезает, а своими глазами, что краски вокруг нас становятся ярче, звуки громче. Через шлемофоны услышали пенье птиц, стрекот кузнечиков, а кто-то слышал шум прибоя океана, или шелест вековых деревьев на склонах гор. Анализаторы показали, что атмосфера осталась почти земная, то есть в нашем восприятии ничего не изменилось, наоборот, мир распахнулся новыми красками, будто убрали защитный экран, мешающий увидеть его реальным.

Рации почти прекратили свою работу: проскакивали отдельные слова, редко фразы. Последнее, что услышал, была перекличка нашей команды: все были на месте – в посадочном модуле. Люк закрылся, рация отключилась, взревели разгонные двигатели.

Мы с дядькой стоим в июльских сумерках, солнце почти село, пищат комары, пахнет скошенной луговой травой, слышно где-то вдалеке звуки гармони и разноголосая частушечная скороговорка с припевками. Видать свадьба гудит. Хорошо то как. Здесь всё реально, понятно, знакомо, а это звёздное небо над головой, которое всегда манило меня, кажется какой-то иллюзией, фокусом, до понимания которого похоже пока не дорос.

Меня изрядно тряхнуло, открываю глаз: явно вижу – все в модуле, на своих местах. Алекс объясняет, что мы из атмосферы выскочили, но корабль нас пока не поймал, придётся проболтаться пару часов. Закрываю глаза и передо мной всё те же сумерки июльского вечера, дядька рядом, как будто я и не возвращался в модуль. Мама вышла на крыльцо и позвала в дом, смеясь, что ещё немного, и комары нас загрызут насмерть, озверели, наверное, к дождю. Захожу в дом, сажусь за стол, и с удовольствием хлебаю окрошку – как я по ней соскучился. Свежая, с кисловатым, квасным, холодящим, наполненным зеленью и сметаной вкусом, она наполняет весь мой организм радостным чувством реальности этого такого дорого мне мира и таких дорогих мне людей.

Толчок, ещё толчок, нас захватил корабль, втащил в шлюз. Ну вот, комбинезоны сняты. Сейчас вопрос номер один: на чём полетим обратно, на разгон хватит, а дальше. Тут, слава богу или бортовому компьютеру, выясняется, что у корабля есть запасной спасательный вариант: огромные солнечные батареи, так что если ничего непредвиденного не произойдёт, то на обратную дорогу хватит.

Ложусь в капсулу, начинается процесс вхождения в анабиоз, а я уже там, за столом, ем окрошку, разговариваю с родными и друзьями. Всё продолжается, а может только начинается моя жизнь.

Р110

Глава 1

Время идёт и не идёт. Кругом серые сумерки. Будто сплю или в забытьи. Память подбрасывает ассоциации, вытаскивает образы прошлого и прокручивает моменты жизни один за другим, один за другим. Некоторые повторяются десятки раз, пока до меня не дойдет смысл моей ошибки, промаха, да чёрт знает, чего, как его не назови. Я устал смотреть кино о прошлом, о тех, кого уже нет, чувствовать боль и радость, даже счастье, кажется физически ощущать все события моей жизни.

Гроза из детства. Босиком по лужам теплой воды. Шлёп, шлёп. Радость от единения с миром, когда дождь, до последней нитки, промочил одежду. Все было просто: не надо думать о последствиях и трудностях, просто бежать и каждой своей клеточкой впитывать эту небесную благодать. Упреки были потом, что надо было переждать, что мог простыть, упасть, поскользнуться, пораниться, что надо стирать и сушить одежду, идти в ванну и смыть с ног песок и грязь.

Почему я это вспоминаю раз за разом. Наверное, потому, что правила, привитые в детстве, ограничивают нашу свободу проявления, навязывают стереотипы мышления и понимания происходящих событий, омрачают упреками нашу радость от общения с этим миром.

В нашей коже живут миллионы сенсоров, которые только и ждут, чтобы почувствовать этот мир во всём его многообразии и сохранить в памяти, а когда придет время, прорваться воспоминаниями. И это время пришло.

Моя жизнь была сплошной лестницей вверх, не карьеры, а науки. Загадки мозга, человеческой психики и биологии сознательного, поиск «частицы бога» в нашем теле – вот круг моих интересов. Но как всегда, физическое тело бренно, всё дряхлеет и даже здоровый образ жизни не спасает от того порога, за которым нечто, нечто непознанное. Поэтому и пошёл на то, чтобы мой мозг сохранили, и когда появится возможность, создали для него тело. А пока. Пока серые сумерки, воспоминания, сон без сна, игра в шахматы с самим собой. Это так не похоже на мои ранние представления об анабиозе.

Но сегодня, сегодня происходит что-то необычное, не будничное. Мой мозг чувствует сигналы извне. Они говорят, что скоро проснусь и увижу этот мир не во сне, а наяву. Какой будет мир, и какой буду я, меня не волнует. Главное, что перестану жить прошлым и появится непредсказуемая альтернатива будущего. Меня от этого переполняет ощущением радости и вспоминается яркое солнце, луга, пахнущие дикой редькой и шиповником, черные сочные ягоды черемухи, яркие россыпи в траве земляники, и над всем этим радостные порывы свежего ветра с запахом реки и мокрого песка. Мир прекрасен, и хочется бежать и кричать от счастья, что так хорошо.

Температура окружающего пространства поднимается, я это чувствую. Мысли путаются, как будто с мороза зашёл в баню и в первую минуту задохнулся от горячего пара. Значит, мой мозг возвращают в нормальный, живой температурный режим.

Все эти годы, проведенные в сумерках, не переставал искать «частицу бога» в своем мозгу, пытался найти ту часть логики или интуиции, которая отличается от меня самого и одновременно влияет на мою личность, порой действуя независимо от моих ощущений.

И кажется нашел её – точку, которая передает мне сигналы и каким-то образом связывает меня с живым миром. Это она дала понять, что скоро «оживу», в смысле вернусь в свой мир из моих сумерек.

Глава 2

Что это? Эта боль, как ожог от кислоты, а теперь пожар, я весь горю. Что происходит, какая нестерпимая боль, кажется, она длится вечность. Слава богу, наконец, начинает стихать. Яркий свет бьет в глаза. В глаза. Вижу, пока плохо, всё мутно, как-то перевёрнуто, только свет ослепителен и бел. Слышу невнятную речь, понимаю, что в новом теле, просто мои органы чувств адаптируются и настраиваются. Свет стал терпимее, вижу двух людей в костюмах биозащиты, они наклонились надо мной. Слышу голоса, они говорят на моём родном языке, но пока трудно разобрать: много новых терминов, что-то об отторжении, капсуле защиты.

Женский голос говорил другому, что такого не должно было произойти, всё было в норме, почему в процессе реанимации все разрушилось, кроме этой закапсулированной части мозга.

Они решили подержать меня какое-то время в эмбриональном теле, чтобы выяснить, что осталось от личности.

Пытаюсь с ними заговорить, но вдруг понимаю, что у меня другая форма рта, без связок, нечеловеческой формы, могу издавать только ультразвук, но знают ли они об этом. Как с ними связаться и сказать, что я здесь и жив. Вдруг один из них повернул голову в сторону, посмотрел куда-то, потом уставился на меня и сказал, как мне показалось, испуганным голосом: «Он здесь, он нас слышит». Женщина заговорила тихим, ласковым голосом, будто я ребенок, объясняя, что при реанимации, почему-то мозг разрушился, и осталась только часть мозга, покрытая толстой капсулой. Эту часть, чтобы спасти, они вживили в эмбрион морского гребешка, известного своими фантастическими регенеративными способностями, поэтому моё сознание в его теле может общаться с нами только с помощью ультразвуковых волн, которые в приборе преобразуются в человеческую речь.