Первоклашкины сказки

– Я вообще бить не умею. Я же не настенные часы. И не башенные. Я могу только пищать…

– Ну, тогда хоть пищи!

И будильник стал пищать. Да только не слышит его Катя, не бежит на помощь. Так и пищал, пока не проснулся. Смотрит: а Кати нет. Не дождалась она, пока ее разбудят, встала сама да в школу ушла. Проспал будильник!

Больше будильник Катю не подводил. Сам времени даром не терял, да и ей не позволял. И в школу она не опаздывала.

Самоотверженный ластик

Катин карандаш был разгильдяем. Писал он не аккуратно, с ошибками и помарками, как бы Катя ни старалась! Хорошо, хоть ластик ее выручал. Стирал помарки, исправлял ошибки, заставлял карандаш переделывать то, что получилось не аккуратно. Как же карандаш на него злился…

– Зануда! – кричал он. – Взял бы и написал хоть что-нибудь сам. Не умеешь?

И все его друзья, цветные карандаши, принимались смеяться над ластиком и дразнить его:

– Что, толстячок, зачесался бочок?

– Написал бы книжку, да не хватает умишка!

– Да он просто завидует нам, карандашам, потому что сам ни на что не способен!

Но ластик мужественно терпел все их насмешки, и продолжал править и править Катины тетрадки. Он очень любил свою хозяйку и хотел, чтобы она хорошо училась.

Как-то раз цветные карандаши решили устроить себе вечеринку. С танцами. С конкурсами и призами. Они вылезли из коробки, и пошли плясать – прямо на столе! Ох, и весело же им было. Карандаши соревновались в остроумии, рисовали наперегонки разных Чудиков и Закалячек, а потом дружно выполнили Катин портрет.

– Остановитесь! – кричал ластик, подпрыгивая от огорчения, но его никто не слушал. До тех пор, пока не вмешалась Катя…

– Ох! – схватилась за голову Катя, разглядывая изрисованный стол. – Что скажет мама?!

И пришлось ластику снова браться за дело. Но какой же трудной оказалась его задача на этот раз!

– Пыхти, пыхти, – хихикали карандаши, поглядывая на него из коробки. – Так тебе и надо. Приставала.

А ластик все тер, и тер изрисованный стол. И конца его работе не было видно.

– Ластичек, миленький! – всхлипывала Катя. – Ну, поднажми!

И он нажимал изо всех сил. И там, где карандаши успели оставить разноцветные линии, он оставлял летящие с резинового тела крошки.

– Скорее! – плакала Катя. – Мама будет очень сердиться. А потом с работы придет папа…

Карандаши уже не хихикали. Только теперь они поняли, что натворили. Высыпав из коробки, они собрались вокруг ластика и взволнованно галдели:

– Давай, давай, дружище! Ты молодец! Ты обязательно справишься!

Ластик очень старался. Но вот беда: с каждым рывком он становился все меньше и меньше! Буквально слабел на глазах.

– Еще чуть-чуть… – с надеждой шептала Катя. И карандаши первый раз в жизни думали о том, что хотели бы помочь ластику. Они жалели его до слез. Но разве могут спасти ластик нарисованные слезы? Только еще больше стирать придется…

И вот от ластика остался лишь маленький кусочек. Но и на столе стало чисто! Катя благодарно поцеловала своего верного друга и убрала в школьный пенал. Вместе с карандашом.

Обитатели пенала устроили ластику овацию:

– Ты настоящий герой! – говорила Катина ручка.

– Совершил подвиг! – вторила линейка.

– Пожертвовал собой, – восхищалась точилка. И все они с осуждением поглядывали в сторону карандаша.

Карандаш смущенно прокашлялся и тоже приблизился к ластику:

– Знаешь, я тут подумал… Я постараюсь писать аккуратно. Чтобы тебе больше не приходилось стираться.

Заботливые сережки

Катины сережки даже не догадывались о том, что их на свете двое, пока не увидели друг друга в зеркало. Представляете, как они обрадовались! Но вот беда: разве можно поговорить, если посередине мешается Катина голова?

Долго думали сережки, как же быть. А потом вспомнили, как Катина мама говорила, что у их хозяйки слова в одно ухо влетают, а из другого вылетают. И решили сережки этим воспользоваться.

Стали они вести долгие, задушевные беседы. Будто по телефону. Но как-то раз, на уроке музыки, сережки услышали ужасную новость: преподавательница заявила, что Кате на ухо наступил медведь!

– Как такое могло произойти? – всполошились сережки. – Когда? Видимо, нас к тому времени еще не купили. Повезло. Ведь он мог нас раздавить!

А дома их ждало новое потрясение. Катя передала маме слова учительницы. И знаете, что ответила мама?

– Не переживай, мне в детстве тоже так говорили. Хуже другое…

И сережки с удивлением узнали, что их хозяйка любит хлопать ушами на уроках математики! И постоянно развешивает их перед подругой Леночкой!

– Не правда, мы-то знаем, – хотели возмутиться сережки, но тут мама заявила, что ушки нужно держать на макушке, и они совсем растерялись. Как же они станут на таких ушах висеть?

Успокоила их подушка. Это была старая, опытная подушка. Долгие годы на ней спала сама мама, и подушка, любившая подсматривать ее сны, многое знала о жизни.

Она объяснила сережкам, что ни один медведь к Кате и близко не подходил, просто ей надо внимательнее слушать музыку. «Не хлопать ушами» означает не отвлекаться во время объяснений преподавателя, «не развешивать уши» – не слишком доверять рассказам подруги. А «на макушке» свои ушки обычно держат животные, которые никогда не пропускают мимо ушей ничего важного, и Кате было бы очень полезно у них этому поучиться.

Катины сережки были не только красивыми, но и добрыми. Они решили помочь своей хозяйке. С той поры на уроках музыки они нашептывали ей в оба уха: «Раз – два – три, раз – два – три!» – пока Катя не научилась правильно чувствовать ритм, а на математике подсказывали так ловко, что она скоро выбилась в первые ученицы. А если кто-нибудь начинал рассказывать что-то совсем неправдоподобное, сережки тихонько звенели от смеха. Вот так…

Жадный ранец

– Почему ты такой тяжелый? – говорила ранцу кукла Глаша. – Ты, наверно, очень жадный. Сгребаешь все, что видишь, и таскаешь с собой постоянно. А у нашей Катюши спина устает!

– Я не жадный, я запасливый, – ворчал ранец. – Зато у меня всегда есть с собой все, что может нашей Кате понадобиться. Сломается карандаш – а у меня пять запасных приготовлено. Потеряется тетрадка – пожалуйста, доставай новую!

– И сразу две точилки в пенале лежат.

– Конечно. И еще одна в боковом карманчике. Вдруг пенал Катя где-нибудь забудет?

– Но ведь она такая маленькая, худенькая! – всплеснула руками Глаша. – Ей вредно таскать тяжести.