Сказки ПРО…

– Что?! – переспросила мама, отстраняя от себя Лушу. – Что у нее?!

Луша опять вздохнула и серьезно объяснила:

– Виталик слышал, что Елена Игоревна жаловалась Юлии Петровне, что Дарья Васильевна на нее, то есть Елену Игоревну, понимаешь, да? – тоже орет. И на нас орет, а мы, говорит Елена Игоревна, самая хорошая группа во всем детском саду. А Юлия Петровна утешала Елену Игоревну и говорила, чтобы она терпела, ничего не поделаешь, у Дарьи Васильевны возраст и климат…

Мама молча затряслась, сдерживая смех. Луша этого не заметила, потому что опять смотрела в окно.

– Как ты думаешь, мама, может быть, Дарье Васильевне нужно уехать жить в Африку? Там климат лучше…

Мама сдавленно хрюкнула в ответ, ссадила Лушу с колен и взялась мыть посуду, хотя в мойке было-то всего две тарелки и блюдце.

– А мне все равно, какой климат, – сказала Луша, следя за явно бездомной собакой, которая медленно трусила по тропинке мимо их подъезда, – я и дождик люблю. Но в садике в дождик неинтересно. Гулять можно только на террасе, лужи трогать нельзя, в песок играть нельзя, бегать нельзя, мячиком стучать нельзя… Когда все в жизни нельзя, это же очень скучно, мама, правда?

– Правда, – кивнула мама, вытирая тарелку, – но представь на минуточку, что стало бы с вашим садиком, если бы всем сразу все разрешили?

Луша пожала плечами и промолчала печально. Как это мама не понимает, что если всем сразу все разрешить, то всем сразу станет уж-жасно весело.

Про Лушину бабушку

Иногда на выходные к ним приезжала бабушка Люся. То есть Люсей мама и Луша называли бабушку, когда ее не было рядом. А когда бабушка приезжала, обращаться к ней можно было только «Люсьена» и никак иначе.

Луше совсем не нравилось имя Люсьена, ей казалось, что так лучше было бы назвать собачку, а не бабушку. И еще Луше не нравилось, что мама почти всегда уходила куда-то, когда бабушка приезжала. Конечно, мама возвращалась часа через два, иногда через три, но выдержать три часа с бабушкой, это было как… почти как… как если бы Лушу заставляли бы три часа подряд полоскать горло самым горьким лекарством. Знаешь ведь, что надо, но все равно противно. Перед бабушкиным приездом полагалось навести Порядок. На весь пятничный вечер и субботнее утро мама и Луша облачались в тренировочные костюмы, передники, косынки и резиновые перчатки и терли, вытирали, оттирали, натирали до блеска все, до чего могли дотянуться. Тарелки в сушке нужно было непременно выстроить по размеру, шторы на окнах отдернуть симметрично, покрывала на кроватях расправить гладко, игрушки рассортировать по ящичкам. Потом можно было, тяжело дыша, повалиться на диван, взглянуть на часы, ойкнуть и броситься надевать парадную домашнюю одежду, подготовленную специально к бабушкиному визиту.

– Н-ну-с, – сказала бабушка, пальчик за пальчиком стягивая ажурные дымчато-серые перчатки, – как вы тут живете-можете, холостячки? Мама помогла бабушке снять коротенькую кожаную курточку с меховым воротником и осторожно повесила ее на плечики в шкаф.

– Хорошо живем, – бодро отрапортовала Луша, заглядываясь на ажурные перчатки, – а что такое «холостячки»?

– А вот замуж выйдешь, поймешь, – бабушка открыла шкаф, спрятала перчатки в карман курточки, сняла лакированные сапожки на высоком изящном каблучке и влезла в овчинные тапочки.

– Люсьена, – укоризненно сказала мама.

– А что такое? – бабушка удивленно вздернула четко очерченные брови. – Чем раньше девочка начнет думать о семье, – бабушка сделала ударение на слове «семье», – тем лучше. Одну секундочку. Мне надо позвонить.

Бабушка достала из крохотной сумочки ярко-красный мобильный телефон и прошествовала на кухню. Мама и Луша обменялись понимающими взглядами и тихонько вздохнули.

– Але, Вовик? – уже несся с кухни бабушкин уверенный голос. – Вовик, ты принял таблетку? Да? Молодец. Через полчаса после таблетки нужно покушать. Покушал? Молодец. Что ты покушал? Котлету с хлебом? Вовик, сколько раз я тебе говорила, мясо можно есть только с овощами, я же оставила тебе на столе томаты! Мало ли, что ты не любишь, томаты необходимы мужчинам в твоем возрасте! Обязательно съешь томат, ты меня понял? Все, молодец, отдыхай, еще позвоню.

– Н-ну-с, – бабушка выглянула в коридор, – давайте-ка попьем чайку, поболтаем, а потом ты, доченька, можешь катиться на все четыре стороны. Лишь бы толк от этого был.

Мама покраснела и пошла накрывать на стол. Бабушка села на Лушино любимое место у окна, расправила длиннющую юбку и с заговорщицким видом поманила к себе Лушу.

– А принеси-ка мне мою сумочку, там для тебя есть гостинчик от зайчика!

– Бабу… ой, то есть, Люсьена, – сказала Луша, – не разговаривай со мной как с маленькой, я уже не маленькая, мне почти шесть лет, я уже скоро в школу пойду, ты забыла?

– Во-первых, шесть тебе будет еще только в ноябре, во-вторых, не нужно мне лишний раз напоминать о моем возрасте, а в-третьих, иди за моей сумочкой, – отрезала бабушка.

Луша поплелась обратно в коридор.

– Вся в отца, – фыркнула бабушка, думая, что Луша не слышит, – ты ей слово, она тебе десять.

– Люсьена, не надо, – мягко попросила мама, расставляя чашки.

– Ну конечно, это же у нас табу, молчу, молчу, – ехидно сказала бабушка и опять засюсюкала. – Ой, принесла, Лушенька, молодец, девочка моя хорошая, а ну-ка, посмотрим, что тут у нас…

Бабушка торжественно извлекла из сумочки плитку шоколада и повертела ее перед Лушиным носом.

– Вот какой вкусный гостинчик зайчик Луше передал!

Луша тяжело вздохнула, скрестила руки на груди и медленно, почти по слогам произнесла:

– Люсьена, передай, пожалуйста, зайчику, что я не люблю шоколад.

Мама рассмеялась.

Бабушка бросила плитку на стол и сказала недовольно:

– Что за глупости! Все дети любят шоколад! Отнеси-ка сумочку на место, привереда.

– Давайте пить чай, – сказала мама, все еще улыбаясь, и достала из холодильника специально купленный к бабушкиному приезду торт.

Луша запрыгала и захлопала в ладоши.

– Подожди-ка, – бабушка не дала сразу открыть коробку, а повернула ее к себе этикеткой, – н-ну-с, что вы тут едите? А, йогуртовый, правильно, молодцы. Секундочку, мне надо позвонить.

Бабушка снова взялась за свой телефон, а мама с Лушей стали резать торт. Луша от нетерпения утащила из серединки виноградинку. Бабушка укоризненно покачала головой, не прерывая разговора.

– …давление измерял? Нет? Почему? Я же попросила тебя через полчаса после таблетки измерить давление! Вовик, это безответственно с твоей стороны! Измерь немедленно, я тебе через пять минут позвоню.

– Как поживает Владимир… э-э-э… извини, я забыла как его по отчеству, – сказала мама, наливая в бабушкину чашку заварку.

– Это абсолютно не имеет значения, – небрежно отмахнулась бабушка.

– Может быть, ты нас как-нибудь познакомишь? – поинтересовалась мама.

– Ой, не забивай себе голову подробностями моей личной жизни, – бабушка отправила в рот внушительный кусок торта. – Займись лучше своей.

«Разговаривать с набитым ртом некультурно», – подумала Луша, но промолчала предусмотрительно.

Про папины волосы

Когда попили чай, мама быстро переоделась, чмокнула Лушу, шепнула на ушко: «Постарайся слушаться бабушку, я скоро!» и ушла.

Бабушка прошлась по квартире, открыла шкаф в маминой комнате, несколько минут придирчиво разглядывала полки и вешалки, процедила сквозь зубы: «Н-ну-с…», закрыла шкаф и принялась так и эдак вертеться перед большим маминым зеркалом. Луша молча наблюдала за ней, сидя на маминой кровати. Бабушка подмигнула ей в зеркале и пропела:

– Что ж ты, милая, смотришь искоса, низко голову наклоня?

– Ты красивая, – признала Луша.