История Простыни

– Не совсем, – сказала чайка. – Вот у меня, к примеру, нет в жизни такой цели, какая была у тебя. Но мне это вовсе не мешает радоваться морю и ветру.

Простыня только махнула на нее углом.

– Вы, птицы, вообще существа легкомысленные. Сами себе рождаетесь, просто так живете и не знаете – каково это, быть частью чего-то бо?льшего.

Чайка пожала плечами.

– Очень даже знаю: это когда летишь себе на крыльях сильного ветра.

– Нет, это не то, – упрямо возразила простыня. – И вообще, лучше вместо разговоров помоги мне умереть. Подтащи меня к самому краю обрыва, чтобы меня подхватило ветром и сбросило в море. Я была бы тебе очень благодарна. Побыла бы напоследок парусом… – тут простыня, не удержавшись, всхлипнула.

Чайка некоторое время задумчиво смотрела на тихо плачущую простыню.

– Ладно, – сказала она. – В любом случае и простыне, и парусу, и половой тряпке настал конец… Давай, за какое место тебя лучше цеплять и тащить?

Выполнить просьбу простыни оказалось вовсе не легко: мокрая ткань цеплялась за камни.

– Уф, – сказала чайка, подтащив простыню к краю пропасти. – Ну как, не боишься?

Простыня заглянула вниз: обрыв был очень высоким.

– Конечно, боюсь, – сказала она. – Но у меня нет другого выхода. Дерни меня немного вперед, ладно? И спаси-и-иб-о-о-о!

И, расправив, как могла, свои углы, простыня понеслась вниз, навстречу неминуемой гибели.

И тут обнаружилась престранная вещь: по какой-то причине – то ли из-за теплого течения, то ли еще почему – снизу, вдоль обрыва от воды поднимался поток теплого воздуха. И потому, пролетев где-то половину высоты, простыня поняла, что больше не падает, а парит.

– Да что это за чертовщина!? – разозлилась она. – Умереть прилично, и то не получается!

И она принялась трепыхаться, пытаясь продолжить свое падение вниз. Но у простыни ничего не выходило: напротив, она чувствовала, что теплый воздух высушивает ее и делает ее с каждой секундой все легче и легче!

Простыня отчаянно забилась, действуя углами на манер того, как птицы машут крыльями, изо всех сил пытаясь преодолеть ток воздуха. И тут у нее получилось! И с громким воплем простыня стремительно понеслась вниз.

Поверхность воды была совсем близко, когда простыня увидела, что из моря ей навстречу поднимается чайка – но не шлепая лапами, а гребя крыльями, чего чайки не делают никогда. Простыня настолько обалдела от этого зрелища, что не успела отвернуть в сторону и только зажмурилась, предчувствуя неминуемое столкновение с выныривающей птицей.

Плюх! Бульк! Простыня с шумом бухнулась в воду, но почти тут же ее вытолкнуло на поверхность. Простыня огляделась в поисках чайки: та плавала под водой под самой простыней кверху лапами и смотрела на простыню ошарашенными круглыми глазами.

От этого зрелища простыня уронила челюсть. Чайка в ответ изумленно раскрыла клюв.

– Что глазеешь, глупая птица! – прикрикнула на нее простыня. – Выныривай скорей, пока не захлебнулась!

Чайка тоже сердито открывала и закрывала клюв, но до простыни не донеслось ни звука. Тогда она, разозлившись, сунула голову в воду, чтобы сказать чайке все, что о ней думает, но…

Под водой не было никакой чайки! Только чаячьи лапы. И стоп, минутку: как простыня может сунуть голову под воду, у нее же нет головы?!

Простыня в ужасе выдернула голову из воды и обнаружила, что голова у нее все же есть. И туловище. И крылья. И лапы. И что чайка, которая смотрит на нее из воды, и есть она сама.

От этого открытия простыня едва не утонула. Но чайки утонуть не могут, а потому через некоторое время бывшая простыня вынырнула на поверхность и принялась приходить в себя.

Рядом плавала давешняя чайка.

– Я же говорил, что эти скалы – место волшебное, – сказала она, а, точнее, он. – Я вот раньше был чайником. Или кипятильником? Не помню… Ах, да: я был электрочайником. Поэтому меня зовут Чайк. А тебя как?

– Понятия не имею, – честно сказала бывшая простыня. – Я вообще ничего не понимаю. Что мне теперь делать? Как мне теперь жить? Может, я стала чайкой, чтобы, наконец, толком умереть?

– Не думаю, – сказал Чайк. – Лучше лови.

И он, быстрым движением клюва выдернув из воды рыбешку, бросил ее бывшей простыне. И та поймала и слопала рыбину, как будто всю жизнь только этим и занималась.

Рыбина оказалась вкусная, и хотя бывшую простыню немного мучила совесть – а не должна ли она отнести рыбу людям? – ей существенно полегчало.

– Поплыли, – сказал ей Чайк, – я покажу тебе, где много таких. А потом полетаем. Хочешь полетать?

Бывшая простыня кивнула. Ей вдруг подумалось – а не потому ли ей так нравилось быть парусом, что на самом деле она в душе всегда была чайкой, которая создана, чтобы летать, плавать и ловить рыбу? Но это вопрос философский, и Чайка покамест не стала искать на него ответа: она первый раз в жизни попробовала рыбы, которую раньше только помогала ловить, и ей понравилось.

На этом ее и оставим.