НА ГРАНИЦЕ МИРОВ По ту сторону дверного проема

В этот день в реанимации маме стало плохо, ее снова подключили к аппарату ИВЛ. Я так и знала.

В последующие дни я опасалась заходить в свою комнату – а вдруг тот яркий желтый свет уже исчез? Однако через две недели, когда я снова переступила порог, он все еще был там, словно божественный дар. Какое счастье! Но, к сожалению, моя комната находилась уже не в центре источника этого света, а в розово-голубом пространстве, постепенно отдаляясь от него.

ИСС: 14.07.2017. «Дверной проем»

С 27 мая, когда у моей мамы случился инсульт, я встречалась с ней уже четыре раза, но в пятый раз, 2 июля 2017 года, она уже ко мне не пришла. Однако я не оставляла надежду увидеть ее снова.

Я встала около окна, сделала несколько спокойных вдохов и выдохов, сконцентрировала свое внимание на одной точке…

10. 9. 8… 3. 2. 1. Это был уже шестой раз за время болезни мамы, когда я посетила свою комнату. Первым, на что я обратила внимание, было отсутствие на привычном месте картины «Подсолнух». Где она? Вроде все как обычно, но все же что-то не так. Я окинула взглядом комнату: диван на месте, столик с волшебными кувшинам тоже, мягкий ковер нежно ласкает мои ноги. Пройдя вглубь комнаты, я обратила внимание, что картина «Занавес» тоже исчезла, а на ее месте висит картина «Подсолнух». Этого никогда не было, все картины должны висеть на своих местах, а сегодня почему-то они поменяли свое расположение. Почему? Что случилось? У меня началась паника. В моей комнате остались только две картины – «Глазами Бога, или Запрет» и «Подсолнух». Картина «Подсолнух» выглядела потрясающе. Большой ярко-желтый цветок переливался на солнце, голубое небо, зеленое поле с желтыми цветами придавали этой картине красочный вид. Какая красота!

Я подошла к столику, на котором стояли кувшины из венецианского стекла, их было три: зеленый, фиолетовый и голубой. Все они были разной формы и украшены золотым узором. Однако бокал был только один, остальные куда-то исчезли. Я прошла по комнате, заглянула в комнату исцеления, или релакса, – все по-прежнему, ничего не изменилось. В этот раз я пропустила энергетическую подзарядку, я торопилась открыть дверь в Божественное пространство. Я выпила воды из всех трех кувшинов, посидела на мягком диване, потерла ножки о пушистый ковер – пора открывать дверь в Божественное пространство.

Я очень боялась, что свет, который я видела, исчез. С надеждой на чудо я открыла дверь. Боже мой!!! Я благодарю тебя за этот удивительный сияющий свет!!! Этот завораживающий свет разливался по всему бескрайнему пространству. Сначала он был желтым, затем плавно перетекал в темно-желтый, затем в оранжевый, розовый, голубой, и вдалеке виднелся синий свет. Мягкий прозрачно-белый туман нежно окутывал эти чудесные цвета. В этот раз моя комната уже находилась не в центре, а на окраине желтого света. Казалось, будто я отдаляюсь от света или он отдаляется от меня. Я уже в шестой раз после трагедии зову маму.

– Мама!!! Мама!!! Мама!!! – я кричала в пространство света из дверного проема. – Мама!!! Мама!!! Мама!!! – я продолжала кричать.

В свете появился силуэт, по мере его приближения я разглядела бабушку. Сутулая, с худощавым лицом и средней длины черными волосами, она была одета в светло-серое льняное платье до пят с большим капюшоном и длинными рукавами. Бабушка была без палочки, хотя шла, сильно сгорбившись.

– Что ты кричишь? – вдруг сказала она. – Тихо, тихо! Не кричи.

– Я зову свою маму, – ответила я.

– Перестань, не надо кричать, а то разбудишь.

– Кого разбужу? – с удивлением спросила я.

– Ее разбудишь, она спит.

– Как спит?

– Спит, и все!

– Почему спит?

– Не знаю! Не знаю! Ничего не знаю, – продолжала повторять бабушка.

– Мама, моя мама!!! – снова крикнула я.

– Не ори, тебе сказала! Она спит! – строго сказала бабушка.

– Праздник еще продолжается? – поинтересовалась я.

– Нет! Он закончился, – твердо произнесла она.

– Закончился?

– Да, – ответила она.

– Мама ушла со своими родственниками?

– Не знаю! Не знаю! Ничего не знаю! – повторяла бабушка.

Я чувствовала, что она знает, но почему-то не хочет мне говорить или ей нельзя это говорить. Вдруг вдалеке я увидела высокую темную фигуру. Она быстро приближалась к моей комнате, и вскоре я смогла разглядеть высокую, стройную, нежную девушку, одетую, как мне показалось, в черное платье (возможно, это была мантия или накидка…).

– Что такое? – мило, не суетливо, не злясь, спокойно спросила она.

– Вот она меня не слушает, орет и орет, – сердито проворчала бабушка.

Девушка погладила бабушку по голове.

– Все хорошо! Все хорошо! Я разберусь. Ты можешь идти, – сказала девушка. Бабушка развернулась и исчезла в пространстве света и белого тумана.

– Я звала маму, но она не пришла, – пожаловалась я девушке.

– Она спит, – ответила мне незнакомка.

– Как спит, почему спит?

– Просто спит.

– Праздник продолжается? – продолжала я задавать вопросы.

– Нет, он закончился.

– Она не ушла с родственниками? – С удивлением спросила я, зная, что их встреча уже произошла.

– Еще нельзя.

– Почему нельзя?

– Потому что нельзя, она спит. Мне можно войти к тебе? – спросила девушка в черном.

– Нет, – ответила я. Я немного испугалась, потому что она выглядела очень странно.

– Почему на вас черное платье? – спросила я ее.

– Оно не черное, – возразила девушка.

Когда я присмотрелась, то увидела множество золотых квадратиков, переплетенных между собой черной нитью. Какая красота! Ее платье было золотое, то есть из золота самой высшей пробы, темно-зеленого, почти черного оттенка, а на первый взгляд этого не скажешь. Оно чудесное, нежное как шелк и завораживающе переливается в желтом свете этого пространства. Это просто волшебство!!! Платье было длинным, до пола, с длинными рукавами и большим капюшоном. Хочу заметить, что «пола» в этом пространстве нет, все существа, в том числе и я, передвигаемся в «воздухе» (хотя и воздуха там нет) – как будто парим. У девушки были черные волосы средней длины и белоснежная кожа. Ее лица я не разглядела, так как все мое внимание было приковано к ее золотому платью.

– Мама же встретилась с родственниками? – уточнила я.

– Да, – ответила девушка.

– Она что, отказалась пойти с ними? – недоумевала я.

– Пока нельзя, она спит.