Сборник статей. Выпуск 1

В таком контексте объяснимо наличие изображений бородатых, оскалившихся быков—мужчин именно на старушечьих головных уборах.

Вероятно, пока женщина была молода и способна продолжать род, она находилась под покровительством богинь—рожаниц, охранявших ее повойник—кокошник, а значит и ее самое. На закате своих дней женщина возлагала на голову старушечью «нашлепку», отдавая себя под покровительство бога предков – Рода, быть может, веря в то, что, обращенная в дождь, снег или росу, она вернется

на землю, чтобы вновь возродиться в своей внучке или правнучке.

илл.5 Старушечий повойник «Нашлепка» 19в. ВОКМ инв.№3439/11 фото В. Тарасовского

Этим можно объяснить и то, что форма головок сольвычегодских старушечьих нашлепок резко отличается от той же детали головного убора молодых женщин. Если у «молодух» головки кокошников слегка вытянуты и заовалены, напоминая очертаниями коровье копытце, то у старух головки повойников совершенно круглые, действительно в комплексе с вышивкой удивительно похожие на бледно—серебристый «саркастически» улыбающийся лик луны.

Но если наши выводы правильны и у восточных славян в древности, действительно, был культ лунного бога Рода – в зооморфном воплощении быка, то, вероятно, с принятием христианства произошла свеобразная трансформация этого образа.

Из верховного языческого божества – повелителя мира он должен был превратиться в духа зла, антагониста христианского бога—творца, т. е. Сатану. Думается, такой вывод даст нам возможность объяснить многие, присущие только древнерусской иконописной традиции, особенности изображения Сатаны, который на иконах «Страшного суда», особенно созданных на основе апокрифов, изображался зачастую быкоголовым человеком со змееподобным хвостом и львиными лапами вместо ног. Примером тому может служить персонаж из композиции «Лествица» в росписи Троицкого собора г. Калягина и т. д.

Приняв гипотезу о лунно—бычьей природе верховного восточнославянского бога Рода, думается, можно объяснить и «воспоминания» на святочных карнавалах некоего Тура—Сатаны, и гневное устрашение митрополита Георгия: «Аще кто целует месяц, да будет проклят».

О попытке интерпретации значения некоторых образов русской народной вышивки архаического типа

(по поводу статьи Г. П. Дурасова)

Русская народная вышивка архаического типа была объектом исследования многих ученых. Весьма обширная библиография работ, посвященных этому вопросу, яркое тому подтверждение. Трудами А. А. Афанасьева, А.К.Амброза, В.С.Воронова, В.А.Городцова, Л.А.Динцеса, Г.С.Масловой, Б. А. Рыбакова и многих других исследователей в значительной мере выявлен генезис узоров русской народной вышивки. Но так как в жизни вообще и в науке в частности вряд ли найдется вопрос, на который можно было бы дать абсолютно исчерпывающий ответ, то и в данном случае исследователей привлекает заманчивая перспектива предложить свою интерпретацию семантики древнейших композиций русской народной вышивки. Одной из таких попыток является и статья Г. П. Дурасова, опубликованная в журнале «Советская этнография». Автор на основе обширного археологического и этнографического материала предпринял попытку выяснить причину появления в русской народной вышивке образа двуглавого орла и определить значение этого орнаментального мотива. По мнению Г. П. Дурасова, это символ небесного огня.

Г. П. Дурасов отмечает, что рассматриваемый узор чаще всего можно встретить в вышивках Севера и Северо-Запада России, где им украшались одежда (подолы рубах), головные уборы и полотенца (концы). Двуглавая птица с опущенными или поднятыми крыльями заключалась в сложную фризовую композицию, одной из составляющих которой довольно часто была фигура женщины с поднятыми или опущенными руками. В русском народном искусстве, в частности в фольклоре, с птицей – петухом, соколом, орлом – было связано представление об огне, а точнее, огонь часто ассоциировался с образами этих птиц. К тому же данный орнаментальный мотив (изображение двуглавого орла) наиболее характерен для вышивок Севера и Северо-Запада России, где исстари преобладала подсечно-переложная (огневая) система земледелия.

Приведенные выше факты позволяют Г. П. Дурасову сделать следующий вывод: «Можно предположить, что в данном регионе издавна существовала прямая связь между широким бытованием узоров с двуглавой птицей (огонь небесный) и женской фигурой (мать-земля) и сохранением старой подсечно-переложной системы земледелия».

Казалось бы, эта точка зрения, подкрепленная статистическими данными о распространении подсек в Каргопольском, Вытегорском, Пу-дожском и Олонецком уездах, достаточно убедительна и аргументирована. Однако думается, что все-таки не повышение на подсеках урожая ячменя на 9% и овса на 17%, а также не то, что рожь на полях давала «сам 6,1», а на «огневой» земле «сам 6,5», было главным фактором сохранения в орнаментах вышивок Северорусского региона изображения двуглавой птицы (как небесного огня) и женской фигуры (как матери-земли). Между двуглавой птицей и женской фигурой, бесспорно, существовала определенная связь, но, как нам кажется, она имела несколько иной характер.

Можно согласиться с Г.П.Дурасовым в том, что сам «процесс вышивания функционально, очевидно, был близок к аграрным обрядовым действиям». Но вопрос в том, действительно ли двуглавый орел в этих вышивках символизирует небесный огонь. Для сомнений, думается, есть более чем веские причины. Изображение двуглавого орла пришло в русскую крестьянскую вышивку лишь в XVII – XVIII вв., а особенно широко распространилось в конце XVIII – начале XIX в., что убедительно подтверждается материалами, приведенными в статье А. К. Амброза (на данную статью неоднократно ссылается и Г. П. Дурасов).

Г.С.Маслова в своей фундаментальной монографии, говоря о широкой распространенности в крестьянской вышивке различных губерний России мотива двуглавого орла с поднятыми крыльями, отмечает: «Распространению ее (такой разновидности геральдического орла. – С. Ж.), в частности, способствовали изделия русских льняных мануфактур XVIII в., подобные Ярославской мануфактуре» и далее: «Интересно название этого узора в Поморье – кабацкий орел, что может указыватьна один из путей проникновения его в крестьянскую среду; изображение герба на „царевом“ кабаке в XVII в. не было редкостью».

Думается, что правильнее связывать появление изображений двуглавого орла в народной вышивке с общей бюрократизацией государственного аппарата России, начавшейся в конце XVII – начале XVIII в. Действительно, именно в этот период официальный символ Российского государства – двуглавый орел – появляется везде: на деньгах, на бумагах для официальных прошений, на верстовых столбах, пуговицах мундиров, на царских кабаках и даже на водочных штофах.

Мотив двуглавого орла, довольно декоративный, несколько сказочный и в то же время лаконичный, не был чужд по своей структуре народному орнаменту. И он органично вписался в древние орнаментальные композиционные схемы, заняв самый центр этих композиций. Сейчас, наверное, стало уже общим местом утверждение, что центр любой орнаментальной схемы семантически более важен, чем его периферия, но в нашем случае хочется вновь подчеркнуть это.