Большая терраса фешенебельного отеля на берегу Босфора была украшена зелеными гирляндами, цветами, разноцветными фонариками, французскими и турецкими флажками. Общество франко-турецкой дружбы чествовало французского писателя Клода Фаррера.
Когда пришли Лилиан и Назаров, вечер был в разгаре, террасу заполнила нарядная публика. Преобладали европейцы, преимущественно офицеры союзных армий, журналисты, представители духовенства, предприниматели. Турок было мало. Инициатива торжества принадлежала европейцам.
Клод Фаррер сидел за столом для избранных гостей в окружении элегантных женщин. Он много выпил и теперь то и дело острил, осыпал комплиментами дам и клялся в любви к турецкому народу. Едва ли он был знаком с этим народом, разве что наблюдал за экзотикой турецкой жизни из окна отеля, но, выполняя патриотическую миссию, как мог, старался укрепить пошатнувшийся в глазах Турции престиж Франции.
Лилиан и Назаров с трудом нашли свободный столик на краю террасы и заказали ужин. По водной глади залива скользили украшенные разноцветными фонариками лодки, добавляя празднику помпезности.
– Это напоминает мне Венецию, ее каналы и песни гондольеров, – сказала Лилиан, потягивая вино. – Хотелось бы и по Босфору покататься на лодке, мистер Джордж.
Назаров накинул на голые плечи своей спутницы меховую горжетку. Спустившись к воде, они наняли шлюпку.
Лодочник медленно греб вдоль залива. Гудели плывущие мимо пароходы, из отеля доносилась музыка. Очевидно, выпитое вино ударило Юрию в голову, потому что отражения электрических фонарей на воде смешались с мокрыми звездами неба, и улыбка полумесяца была игрива, как у наложницы.
– Сядьте ближе, мне холодно, – приказала Лилиан.
Назаров придвинулся, и она облокотилась на его плечо.
– Вы умеете любить по-рыцарски красиво? – спросила Лилиан.
– Когда-то умел.
– А теперь?
– Теперь воздерживаюсь.
– Почему?
– Помню ваше условие, когда вы нанимали меня на работу.
– Какое условие?
– Наши отношения должны быть сугубо деловыми.
– А ведь женщинам не нравится, когда соблюдают их условия. Назаров промолчал. Лилиан сама его поцеловала.
Лодка причалила к террасе. Они снова поднялись к своему столику. Лакей принес коктейль.
– Теперь будем танцевать! – Лилиан встала. Назаров тоже встал и предложил ей руку.
Домой они вернулись под утро.
– Жаль, что восточная ночь закончилась, – сказал Юрий в вестибюле отеля, целуя ей руку.
– Вовсе не кончилась, Джордж, я жду вас у себя…
Утром, открывая окно, она сказала еще дремавшему Юрию:
– Только не думайте, что отныне я потеряла свою свободу.
– Я и не думал, мисс, но зачем вы все испортили? – тусклым голосом отозвался он.
Лилиан поняла, что совершила бестактность, но не извиняться же.
Танцы, рестораны, экскурсии, политические сводки, интервью, статьи, доклады – смесь работы и развлечений продолжала заполнять жизнь Назарова. Между тем к турецкой столице почти вплотную приблизились повстанцы Мустафы Кемаля. Султан вместе с гаремом бежал в Египет на французском корабле. Вслед за ним кто куда, как крысы с обреченного корабля, стали разбегаться пришельцы, прибывшие в Турцию за материальной или политической наживой. Местные армяне и греки быстрее других подались в бега, поскольку им угрожали погромами. Поспешно укладывали чемоданы и разъезжались по своим отечествам западные «просветители Востока». В Константинополе замерла торговля, потому что предприниматели не желали рисковать бизнесом. Город походил на больного перед приступом эпилепсии, когда уже началась лихорадка, участился пульс и в любую минуту можно ожидать припадка. В прежнем режиме продолжали функционировать только кабаки и притоны. Запад и Восток готовились схлестнуться в решительной схватке.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: