И только Фред поймет мою боль…

Там, где рождается боль

Пролог

Она свернулась калачиком в углу и зажала уши руками. Каждый крик и удар заставлял тело сжиматься всё сильнее и сильнее. «Хватит, хватит, хватит», – как заклинание крутилось в голове. Но он всё не успокаивался, потому что был нетрезв и лютовал, как это часто бывало, а мама, как обычно, плакала и умоляла его остановиться. Было очень страшно. Но мама сказала, что вмешиваться нельзя, иначе он начнет бить и её, поэтому нужно вести себя очень тихо, как мышке. Вылезешь – сама будешь виновата. А быть виноватой девочке совсем не нравилось. На минуточку Стася осмелилась приподняться и доползти до двери. Она выглянула в щелочку и увидела, как отчим замахнулся на маму. Та закрыла лицо руками и даже не пыталась дать отпор. Удар, и она с грохотом полетела в угол. Отчим опять пил, полчаса назад на столе стояли неизменная бутылка водки и недоеденные куски дешевой колбасы. Отвратительно воняло на всю квартиру. Мужчина внезапно повернулся, обвел осоловелыми глазами пространство и уставился в никуда стеклянными глазами. Девочка вздохнула и метнулась обратно в угол, в спасительную темноту.

– Сука, сиди дома и не высовывайся! Попробуй еще раз Людке пожаловаться, и я тебя вообще прибью, поняла?

– Да-да, хорошо, я больше так не буду.

Стася заплакала, было жалко маму и хотелось ей помочь. Вот взять бы бутылку и дать по башке этому уроду, но она очень его боялась, очень. Потому что никто не мог защитить её маму и никто не сможет защитить её. «Когда я вырасту, я выгоню его, обязательно выгоню, и мама будет счастлива», – зло подумала девочка.

Хлопнула дверь, и наступила спасительная тишина. Стася еще выждала минут 5, вытерла слезы и тихонько пошла к двери. В руках она зажимала старого зайца, он один был свидетелем её печалей. Мама не должна была видеть, что дочь плачет, ей и так плохо. Нужно быть хорошей и послушной девочкой, и тогда всё будет хорошо. Ей уже 6, она уже взрослая и сама может справляться. Дойдя на цыпочках до другой комнаты, девочка увидела, как мама лежит на диване и беззвучно рыдает. Губа её была разбита, а на щеке сиял огромный красный след. Прижавшись к родной коленке, Стася вздохнула и прикрыла глаза.

– Мамочка, всё будет хорошо, мы его выгоним, обязательно выгоним. Я его ненавижу.

– Анастасия, не лезь, мы разберемся. Как без мужчины в доме? Сейчас протрезвеет, успокоится и будет прощение просить. Ты же знаешь, он и хорошим бывает. Я сама виновата, вынесла сор из избы, он и рассвирепел. Ты главное не лезь к нему, тебя он не трогает. Иди, поиграй с Фродом, я отдохну и пойду кушать готовить, а то дядя Леша придет и разозлится, что ужина нет.

– Да чтоб он сдох, твой дядя Леша, – пробубнила девочка и ушла в свою комнату. И вообще зайца звали не Фрод, а Фред. Она смотрела мультик, и там сильный мальчик Фред спасал мир от злодеев. Заяц Фред внушал надежду, что когда-нибудь злодей уйдет из их с мамочкой жизни.

Было часов 9 вечера, когда отчим вернулся домой. Он вел себя спокойно и больше не лез к маме.

Раз-два – иди сюда,

Три-четыре – мы в квартире,

Пять-шесть – никуда не лезь,

Восемь-семь – тихо всем,

Детки-детки, по углам!

Девять-десять – уже там.

Стася пела песенку своему игрушечному другу, лежа на стареньком диване. Иногда мама приходила к ней ночами спать, когда у отчима не было настроения, и это были самые прекрасные моменты её жизни – обниматься с мамой и представлять, что они одни в этой квартире. Но сегодня мама не пришла, и девочка крепко обнимала зайца.

Она проснулась от того, что по телу полз какой-то жук. Стало страшно, захотелось закричать, но воздуха кричать не хватало. Девочка вынырнула из сна и поняла, что рот зажимает вонючая от табака рука. И это не жук полз по ноге, а рука отчима.

– Ну шшш, тихо, ты же хорошая девочка, не надо маму будить. Мама устала, и лишние синяки ей не нужны. Поняла?

Девочка кивнула головой, от страха и запаха курева её начало тошнить. Отчим убрал руку от её рта и прошептал:

– У нас с тобой будет секрет, я обещаю, тебе понравится. И никому не надо говорить, никто не поверит. Ты сама этого хочешь, и все будут так думать. Поняла?

Девочка повторно кивнула головой и почувствовала, как рука от коленки поползла вверх. Затошнило ещё сильнее, она еле-еле сдерживала слезы. Нужно просто сделать вид, что её здесь нет, и тогда будет не так страшно. Стася закрыла глаза и начала повторять про себя: «Раз-два – иди сюда… Три-четыре – мы в квартире…»

Глава 1

Был унылый дождливый серый день. Осень вступила в свои права, и ветер гонял с деревьев оставшиеся листья. Кутаясь в куртку от этой промозглости, Стася смотрела, как крупные капли воды разбиваются вдрызг, разбиваясь о крышку дешевенького гроба. Рядом на коленях в грязной луже стояла мать и причитала на тему «на кого ж ты нас оставил», а девушка, сжав зубы, разглядывала серо-желтое лицо уже бывшего отчима. Она уже не чувствовала ни злости, ни ненависти, только сплошную пустоту внутри и отголоски отвращения, которое было её спутником долгие годы. Анастасии было противно видеть, как мать горюет по человеку, который разрушал их жизни долгие годы. Хотелось взять её, встряхнуть со всей силы и закричать в лицо: «Ты чтооо, не видела, что происходит?? Почему ты никогда это не видела?? Почему ты не хотела это видеть??» К горлу подошел комок, а руки начали судорожно сжиматься в кулаки. В матери она успела разочароваться спустя 3 года после начала этого кошмара, когда состоялся неприятный разговор:

– Мам, дядя Леша меня обижает.

– Ну что ты такое говоришь? Как он тебя обижает?

– Он меня трогает и говорит, что мне должно нравится. Но мне не нравитсяяяя, – глаза защипало, и внезапно поток слез смыл все защитные барьеры, которые удерживали её от этого сложного признания.

– Чтооо? Что ты такое говоришь? Стася! Я всегда знала, что ты против отчима, но чтобы придумывать такое? – Мать гневно на неё смотрела, лицо пошло красными пятнами. – Да ты просто ужасный ребенок! Только благодаря дяде Леше ты можешь кушать и спать в своей кровати. Это не твой папаша, который бросил нас, когда тебе был всего год. Это не он! Не он домой зарплату приносил, а дядя Леша! Он нас с тобой спас. А теперь иди в свою комнату и подумай хорошенько над своим поведением.

Горько рыдая от обиды и маминого недоверия, Стася побежала в свою комнату и забилась в любимый угол. Там уже ждал любимый зеленый Фред.

– Мама не понимает, Фред, не понимает, а ты понимаешь!

Заяц будто смотрел на неё задумчиво, и весь его облик говорил о том, что только Фред понимает её невыносимые страдания. Проплакав с час, девочка уснула в том же самом углу за диваном.

Она проснулась от громкой ругани на кухне, отчим возмущенно орал на мать:

– Что она сказала? Что я её трогаю? Я? Её? И ты этому поверила?

– Нет, конечно, но вы, может, играли, и она так подумала? – Донесся оправдывающийся голос матери.

– Да вообще к ней за километр не подхожу. – Было понятно, что отчим зол не на шутку.

Стасе стало очень страшно, она сжалась в ожидании, что взрослые сейчас придут её наказывать или ругать. Но никто не приходил, громкие голоса стали приглушенными, и послышался стук рюмок. «Опять пьют», – вздохнула девочка.

Чуть позже она аккуратно подошла к двери и выглянула в щелку, отчим с мамой в обнимку шли, пошатываясь, в комнату, его руки шарили где-то ниже спины, и они глупо хихикали. Потом послышался недолгий, но ритмичный скрип дивана, стоны матери и бормотание: «Зачем мне какие-то девчонки, когда я могу тебя трахать всяко-разно». Мать пьяно засмеялась. Подавив приступ отвращения и стыда, Стася залезла под одеяло, желая поскорее уснуть и забыть этот день. Но у отчима на этот вечер были свои планы…

Последнее время он очень любил, когда она прижимала к себе зайца, говорил, что так интереснее, если они играют втроем. Девочка крепко обнимала игрушку, зажмуривала глаза и мысленно переносилась туда, где не было ни этой квартиры, ни этого ужаса. Там она была феей, которая могла порхать с цветочка на цветочек и радостно махать рукой своим друзьям-животным. Она будет хорошей девочкой, будет молчать, а потом вырастит и уедет отсюда. Далеко.

Уже позже, оттирая Фреда от липких невкусно пахнущих пятен, она бормотала: «И только Фред меня понимает»…

Яростно встряхнув головой, Анастасия попыталась подавить в себе эти воспоминания. Углубившись в себя, она и не заметила, что часть алкашей уже разошлась, а мать стояла рядом и молча глотала слезы.

– Надька, ну ты там скоро? Надо ж поминать! – Крикнул ей вечный собутыльник отчима Иваныч.

Мать перекрестилась и тяжело пошлепала за остальной компашкой. Ей было немного за 40, но выглядела женщина потасканной и старой, годы пьянки и тумаков сделали из неё опухшую некрасивую бабу с сединой на неухоженной голове. Когда-то она была голубоглазой темноволосой красавицей, как Анастасия сейчас, но от былого не осталось и следа.

Когда все отошли подальше, девушка вытащила из рюкзака старого потрепанного зайца, повернула его к могиле и сказала:

– Только ты, Фред, меня понимаешь. Только ты понимаешь, как я счастлива, что он сдох. Посмотри, его больше нет!

Она поцеловала зайца, засунула его обратно в сумку и со злостью пнула искусственные цветы, которые были разложены по свежему холмику земли.

Когда Стася пришла домой, там уже было шумно и весело. Бывшие собутыльники отчима… Или нет… Собутыльники бывшего отчима что-то пьяно кричали, поминая «крутого Лешку». Ещё год в колледже, и она свалит из этого алкоголического рая. Мать вряд ли завяжет с питьем, а терпеть это сил уже не было.

Девушка юркнула в свою комнату и разместилась на том самом старом диванчике. Уже давно никто её здесь не мучал. Когда ей исполнилось 13 лет, этот козел перестал к ней приходить. Девочки ему нравились больше, чем девушки, да и к своим пятидесяти старый алкаш стал всё чаще хандрить.

– Мать, что со мной? То ли сердце, то ли давление, то ли хрен знает что, – жаловался он жене.

– Лешенька, ну ты уже немолодой, сходи в больницу, проверься.

– Да иди ты со своей больницей, не буду я жрать кашу и пить компоты! Ещё и таблетками организм травить, да никогда.

Иногда особенно плохо ему было после ночных визитов к падчерице. «И точно сердечко шалит, – думал он. – С этой девкой еще справляться надо, силы на неё тратить. Простигосподи малолетняя».

Он не понимал, что происходит с его здоровьем, а Фред понимал. Подумав об этом, Стася злобно усмехнулась.