Отражения одиночества

Саше почти хочется смеяться. Но лишь почти. Что дальше? Что теперь? От перенапряжения по лицу идет кровь.

– Неродова, какого черта тут произошло?

Михаил Ефимович останавливается у входа. Его фигура в Отражении подернута множеством чар, а сзади маячит, кажется, кто-то из близняшек. Анотнина? Леса? Саша так и не запомнила кто есть кто до сих пор.

Как всегда вовремя.

– Я все объясню. Только не убивайте никого, ладно?

Кажется, она теряет контроль не только над не желающим вставать телом, но и над разумом и уж точно – над собственным языком.

– Не убивать? Тебе придется действительно постараться с объяснениями.

Саша глупо улыбается, пытаясь не сказать и не сделать ничего, за что будет совсем уж стыдно. Кажется, все произошедшее было уже слишком для ее здравомыслия.

Глава 11

– Еще раз уточню. С тобой вышел на контакт неопознанный подселившийся субъект, представившийся именем известного тебе преступника, рассказал о своей невиновности, подбил скрыть свое существование от всех остальных и предложил провести под своим руководством неизвестный ритуал над свежеубитым Затронутым. И ты безоговорочно поверила этому субъекту и сделала все, как он просил, включая нарушение Закона, внутренних инструкций и здравого смысла. Я ведь ничего не забыл?

– Ничего, – отвечать пространно не было сил. Голова болела зверски, несмотря на то, что зарождавшуюся истерику от переутомления начальник погасил одним взглядом. – И это все правда.

Саша сидела, забравшись с ногами в огромного размера кожаное кресло. Если бы не пример Лесы, поступившей также, едва они приехали в загородный дом около Краснодара, который, как поняла Саша, принадлежал сестрам, при Михаиле Ефимовиче она бы так не сделала. Но близняшка только подмигнула, и стащив кроссовки, предложила следовать своему примеру и нисколько не стесняться в ее жилище.

Миклош, если его конечно можно было так назвать, полулежал на диване. Глава Ордена сначала окончательно залечил раны его тела, а потом, коротко расспросив Сашу, несмотря на все ее протесты, почти полчаса молча изучал лежащего на полу магазина под сковывающим заклятием мужчину, сидя рядом и беспрерывно глядя в глаза. Но, по крайней мере, помиловал, забрав с собой в город и оставив все зачищать нескольким приехавшим на место незнакомым оперативникам. И теперь Саша, Миклош в своем-чужом теле, Леса и сам начальник сидели в большой, шикарно обставленной гостиной, обсуждая произошедшее.

Это становилось прямо какой-то нехорошей традицией. Даром что последние четыре практики до этой выпускной тихо прошли, но там-то и ничего серьезного не было.

Михаил Ефимович, расположившийся в самом шикарном из кресел и потягивающий коньяк, выглядел разом и очень необычно, и привычно-строго. Саша никогда не видела его в неформальной обстановке настолько отстраненным, в противовес собранности во время происходящего в Свободе. Но ее магии, навыков и чувствительности хватало для одного-единственного вывода – глава Ордена напряженно раздумывал над ситуацией, по контрасту с внешне спокойным и почти расслабленным видом.

– Ты сдавала мне основы ментальных взаимодействий.

Это не было вопросом, но Саша кивнула.

– И в этом случае у меня есть подозрение в собственной никчемности в роли педагога. Или в том, что ты сознательно решила забыть абсолютно все, что говорилось и в Ордене, и о чем, я уверен, поведал тебе твой наставник.

Да. Раз тридцать.

Но вслух Саша сказала другое:

– В индивидуальном проективном пространстве его владелец имеет абсолютную власть, способен распознавать любые эмоции и напрямую считывать мыслеобразы, минуя ментальные защиты.

– Учебник ты помнишь. Похвально. Но даже если, если, я подчеркиваю, взять гипотезу о том, что твой подселенец не оказался бы спящим агентом с наложенными воспоминаниями, чьи намеренья были бы искренними, а в словах не было лжи, то как ты готова объяснить дальнейшие решения? Про агента – личный опыт, не страшилка для новичков.

Саша чуть пожимает плечами.

– Этот тип в спортивном костюме напал первым. Применил малый ритуал Отторжения, оставил меня без возможности домой уехать и без вещей, напугал людей. Бросил атакующее заклинание.

– Все так. Но я говорю не о нем, а о тебе.

Саша на секунду задумалась, на автомате поднося ко рту кружку с горячим шоколадом. По приезде сюда Леса извинилась за отсутствие дома еды, вытащив откуда-то замороженный бургер, но под строгим взглядом начальника бургер словно бы испарился. А шоколад появился. Впрочем, ощущение окончательно разваливавшихся на куски и мира, и тела, и разума приятный вкус уменьшал – и то ладно. Ответила она честно:

– Окажись я в ситуации Миклоша, я определённо хотела бы, что бы мне помогли. Да и кто-то обещал стать вечным рабом.

– Я не отказываюсь,– негромко и рвано говорит Миклош. Сейчас его горло почти полностью скрыто под повязками и ощутимой магией, но говорить он каким-то чудом все-таки может. – Моя жизнь в твоих руках.

– Широкие жесты идут от сердца, но сердце часто увязает в ловушке, которую способен разрешить разум, – негромко, но весомо говорит Михаил Ефимович. – Александра, я уверен, что твой наставник это уже сообщал, но повторюсь – ты сильна. Простая констатация факта, не более. Но силы мало, нужен опыт ее применения, а у тебя его, несмотря на впечатляющую для трехлетнего обучения подборку приключений, мало. И это не в укор, для едва завершившего общий курс твое сегодняшнее поведение в бою было рациональным и объективно похвальным. За исключением того, что ты опять предпочла решать все проблемы самостоятельно, даже при наличии способов этого не делать. У тебя был амулет, была возможность позвать наставника, но ты предпочла расхлебывать все сама. И, Миклош, все это относится и к тебе, разумеется. И еще пара ласковых за решение проводить экспериментальный ритуал в одиночку. Ты старше Неродовой на десяток лет, но, судя по всему, ума это десятилетие тебе не прибавило.

– Все были против исследований, – буркнул Миклош.

– И ты не просто никого не послушал и разругался со всеми вокруг, но и предупредить никого не пожелал о том, что делаешь, в расчете на последующий триумф и потакание собственной гордости. Ты понимаешь, что совершенное преступление два столетия было покрыто мраком тайны просто потому, что никто о нем не знал? Твоим желанием самостоятельности банально воспользовались. И говорю я это для тебя, Александра. Вот пример, к которому приводит «я сам», характерное для трехлетних детей. Когда с «я сам» они суют пальцы в розетку.

– Розетку? – Миклош кинул на Сашу заинтересованный взгляд.

– Потом объясню.

В гостиной, где они собрались, не было техники. Ну или Саша ее не разглядела. Что в целом неудивительно. По словам Серафима, все истории о том что магия и приборы друг с другом не уживались, были не больше чем выдумкой, но как она понимала, некоторые немолодые волшебники все же оставляли какие-то жилые помещения свободными от гаджетов. В прихожей тоже все было нейтрально-несовременно, так что с большинством бытовых новинок, созданных за прошедших два века, Миклошу только предстояло познакомиться.

– Кстати о сообщениях. Я говорил с Ксандром, и пока изложу ему сам ситуацию. Не из вредности – сейчас крайне важно, чтобы тот, кто пустил Подавленного по твоему, Миклош, следу, этот след потерял. Сознание, пошедшее на Замещение, покинуло место событий раньше смерти тело, которое заняло, иначе погиб бы и сам маг-подавитель. То есть никто точно не знает о том, что вы провернули, а оперативники, бывшие на заправке, не смеют нарушить данный мне обет. Прямо закрывающий все возможности рассказа о том, что поняли и видели, – Михаил Ефимович ловит взгляд Саши. Красноречивый взгляд. Маг поясняет: – я неплохо умею формулировать обещания там, где это необходимо. Увы, до определённого времени я не предполагал, что необходимо увешивать всех своих сотрудников еще и индивидуальными клятвами на все случаи.

– Ты хочешь оставить Серафима в неведении? – чуть нахмурилась Леса.

– Определенно нет. Он и так много что знает просто по факту того, что все это происходит с его учениками, как и знает в общем-то все, о чем мы говорим, в некотором роде.

Саша только кивает. Она ощущает присутствие в связи, ощутимое, как если бы Серафим стоял рядом. Это не совсем так, но его внимание очевидно.

– Но если сейчас он сорвется и приедет сюда, как намеревался, то тот, кто это затеял, наверняка сложит два и два, – продолжает, отпивая коньяк, Михаил Ефимович. – И это то, что нам меньше всего нужно.

– Расследование, – у Миклоша говорить выходит совсем хрипло, и глава Ордена прерывает его движением руки.

– Не говори без нужды. Иначе навсегда полунемым останешься, магия не всесильна. Да, расследование смерти Дмитрия Вернадского, который совершенно случайно лежит телом на этом диване, а душой где-то за Гранью, несомненно, будет. И еще интереснее – кто и как известит нас о его пропаже. Это может быть ответом на многие вопросы. Как и то, почему именно этого, в Ордене не состоящего, кстати, мага, выбрали для Наложения. Даже проводя такой ритуал форсированно, что сказалось на ауре, которую вы оба видели, без знакомства с жертвой и доверия с ее стороны получиться не ослабленный и одержимый чужим сознанием маг, а труп с расплавленными мозгами. Так что даже без кропотливой подготовки здесь явно налицо как минимум знакомство, и притом вовсе не шапочное. Из того что я видел – речь идет как минимум о первичном осознанном контакте.

– Этот… Дмитрий пустил в свой разум кого-то добровольно?

– Да. Согласился поучаствовать в чьем-то воздействии. Небольшом ритуале.

Укоризну можно было бы пощупать руками.

– Другого шанса не было бы, – оправдывается Саша.

– Шанса на что – вам обоим на тот свет отправится? Что ты, лезущая со своими силами в ритуал, о котором вообще ничего не знаешь, что Миклош, подбивший на то, что урывками сохранил в памяти, совершенного незнакомого человека с большим резервом, но небольшой тренировкой в проводимости – форменные идиоты, разве что везучие. Ну да ладно, Ксандр с вами обоими разберется куда лучше меня. Так бы в угол поставил, но вы и так сами себя наказали. Что, нравиться тебе в чужом теле, когда мышцы не слушаются, мозги не работают как надо и магия бунтует, а, Миклош?

– Нет, – буркнул парень.

– Я-то прекрасно помню все, что ты мне сказал в последний раз, – усмехается маг. – А ты?

– Был неправ.

– Был. Определенно. И тем не менее. Остаешься пока здесь, до дальнейших решений. И ты, Александра, сейчас без посторонней помощи домой не доберешься.