Отражения свободы

– Госпо… Александра. Нам нужно поговорить. Наедине – кажется, даже эти простые фразы требовали от Тамары мужества – где нас не услышат. Вы же можете сделать так?

– Тогда придется прогуляться.

– Идемте, г… Александра.

Пока они пробираются через лес, удаляясь все дальше и дальше от поселения, Тамара ни словом, ни взглядом не намекает на причину своего внезапного желания поговорить.

Только когда Саша наконец ощущает исчезновение наручников, она делает знак остановиться и, сосредоточившись, устанавливает вокруг них двоих разом щит невнимания и сокрытия слов. По иронии судьбы этим чарам научила ее Аня. Первым – еще в самом начале обучения в Ордене, на одном из сборов в ее собственном, теперь далеком, доме. А вторым – в день приезда сюда, загадочно улыбнувшись.

Теперь знания пригодились. Хотя большого опыта ни в той, ни в другой защите у Саши не было, сомнений в правильности заклинаний не возникло – появившиеся щиты она ощущала на Изнанке очень и очень хорошо. Как и то, что стоящая рядом Тамара мучается разом от страха и боли и чего-то еще, смутно видимого на Изнанке как темное, тяжелое облако вокруг головы.

– Что с тобой? Я могу помочь? Как с ожогом, это не будет больно…

– Вы так добры. Жаль, что я не смогла стать одной из господ, что кровь матери оказалась сильнее, – Тамара чуть улыбается, хотя улыбка выходит неожиданно жесткой. – Вы поможете мне, если выслушаете. И потом… Поймете. Мне все равно не жить. На меня пал жребий и охота скоро начнется. Времени очень мало. Но это не имеет значения. Не обращайте внимания. То, что я хочу рассказать, вызывает боль в моей голове.

– Я могу…

Тамара качает головой.

– Не можете. Это… обещание. Которое я сейчас нарушаю.

– Обещание? Клятва вечного служения?

Андрей что, взял клятвы и с людей?

– Вечного… Наверное. Я обещала Верховному господину подчиняться. Но сейчас… Вы не такая как они, г…Александра. Вы другая. Как только я увидела вас, я сразу поняла. И я хочу чтобы вы меня выслушали.

Саша с некоторой нерешительностью кивает. Сколько Тамаре – шестнадцать? Восемнадцать? Двадцать? Сейчас она выглядит разом и беззащитным ребенком, и стоящей перед безнадежной чертой взрослой женщиной – из тех, кто стоял перед расстрельными командами на оккупированных землях и закрывал собой своих же детей. А в ее эмоциях, искренних и сильных, разобраться не удается ни с первого, ни со второго, ни с третьего раза.

– Я слушаю тебя.

– Я постараюсь сказать все, что знаю – Тамара сглатывает – господа замыслили недоброе. Очень недоброе. Об этом знают все – но молчат, все обещали молчать. Мне терять нечего – жертвы охоты не выживают. Я расскажу, что знаю. Мы жили как жили много зим. Пока прошлым летом не появился человек в маске. Он говорил с Верховным господином. Сам был тоже господин, но не отсюда. И после все изменилось. Здесь, в трех часах лесными тропами, есть место, где живут солдаты. Кажется, они охраняют какую-то конструкцию из металла на горе. Верховный господин однажды ел за столом в доме господ и говорил. Он сказал, что эти солдаты сами не знают, что сторожат не только строение, но и бомбу. Яд…ядерную бомбу. Что какая-то старая воинская традиция делает все так, что почти все солдаты даже не знают о том, что она есть. И что если забрать ее и взорвать в городе, где живут люди – то начнется война. Большая война, в которой только господа и выйдут победителями. Я… – Тамара несколько раз глубоко вдыхает и выдыхает. – Я не хочу войны. Остановите их. Пожалуйста.

Саша несколько секунд рассматривает лес за спиной Тамары, пытаясь переварить услышанное. Это кажется каким-то глупым розыгрышем из киношных боевиков. Ядерная бомба, о которой никто не знает, секта, желающая войны… Или это вообще дурацкая проверка на лояльность? Но Тамара говорит искренне, Саша хорошо это ощущает в Отражении. К тому же боль девушки усиливается и тьма вокруг головы становится явной и видимой. Чернота разрастается.

– То, что ты говоришь, – Саша старается подобрать нужные слова, – не может не беспокоить. Кто-то еще об этом знает?

– Все знают. Но никто не скажет. Все обещали молчать. Я… Вы другая. Вы добры ко мне. Ходят слухи, что вы поссорились с Верховным господином. А если нет – то я готова принять кару за свой несдержанный язык.

– Ни за что я тебя карать не собираюсь, прекрати, – Саша хмурится. Ее пугает искренность в словах девушки. И то, что если все здесь и правда поклялись клятвой вассала, то они вполне могут хранить любую тайну. Даже такую

– Сегодня вновь я видела в доме господ человека в маске. Он говорил, что через четыре дня будут учения и многие солдаты уедут. И что нужно быть готовым. То же Верховный господин сегодня скажет и Владимиру, нашему старосте, и всем остальным на сходке. И сегодня ночью будет охота. На меня – и на вас. Если вы не согласитесь… С чем – я не знаю.

– Охота?

– На меня пал жребий, госпожа. Мне никто не поможет. Брат или отец могли бы, наверное, но они далеко и совсем не хотят меня знать, – чуть грустно улыбается Тамара и достает из-за пазухи мятую бумажку, морщась от боли в голове. – Держите. Это передал господин Анатолий. Мне нужно идти. Это все, что я знаю. Все, что я рассказала. Прощайте, –Тамара резким движением выходит из-за границы защиты, устремляясь глубже в лес. – Не идите за мной, госпожа, прощу.

Саша остается растерянно стоять, комкая в руках бумажку. Она могла бы догнать Тамару. Изнанка вокруг колебалась и заворачивалась, показывая пульсирующее заклинание, все больше и больше укрывавшее голову девушки. Но все же она остается на месте, не решаясь вмешаться и не зная, что делать и что говорить. Остается и разворачивает бумагу, оказавшуюся в руках. Неожиданно это вовсе не записка, а вырванная страница из книги. Книги, явно написанной Затронутым.

«…в тех же местах, где обращенные не соблюдают Закон, практикуются порой варварские Охоты без всяких лицензий и без всякого извещением Ордена. Обращенные, охочие кто да крови, кто до плоти, а кто до самой радости убийства, охочие до самых потаенных своих глубин до чужой смерти, неважно то человека, мага или и вовсе другого Обращенного, выбирают жертву или жертв – и гонят их по лесам, полям и лугам, гонят, то отпуская, то вновь нагоняя, ради самого охотничьего азарта. Финал один – смерть. И даже сильные маги, пойманные в ловушку своей гордости, могут стать жертвами Охоты. Ночь дает сил Обращенным, питает их и поддерживает, да и нападают они вовсе не поодиночке, находя в соревновании, призом в котором будет чужая жизнь, искреннее удовольствие…»

С другой стороны шел какой-то текст об особенностях Обращенных, но Сашу привлекло не это, а написанные от руки слова между строк.

Этой ночью будет Охота. На Т… ту, кого выбрал жребий и на ту, кто вновь откажется от в последний раз предложенной клятвы верности. И за второй будут охотиться и чудовища по крови, и чудовища в человеческом обличии.

Серый ждет на дальнем рубеже.

Несколько минут Саша стоит на месте, раздумывая, должна ли она догнать Тамару. Найти ее за пределами щитов не было сложным делом, но с другой стороны – девушка сама просила оставить ее в покое. И, если признаваться честно, Саша понятия не имела, что это было за разрушительное воздействие, витавшие вокруг ее головы и как его снять. Темное по природе, оно могло и не быть колдовским. Неужели и правда – кара за нарушение клятвы? Но почему так? Впрочем, она мало что понимала в происходящем. Что это за история про бомбу? Почему Анатолий решил предупредить ее? Что за Охота? Об этом ли говорила Аня?

И был только один вариант узнать и один человек, который мог быть хоть на что-то ответить. Точнее, двое, но заявляться на поляну Затронутых Саша не горела желанием. Чутье подсказывало ей, что Андрей там, и он потребует немедленной клятвы, и если она откажется – последствия будут действительно паршивыми. Потенциал – потенциалом, но этот маг был в несколько раз ее старше и знал, и умел несравнимо больше.

Саша была на Дальнем Рубеже всего однажды, но сейчас, стоя за кольцом защитных и следящих чар, способная в полной мере ощущать Изнанку, найти верное направление для пути туда Саша смогла без труда. Идти придется несколько часов вокруг всех защит, но в любом случае стоять на месте и ждать у моря погоды было самым бесполезным и бессмысленным из возможных решений.

Саша на мгновение вновь оборачивается к месту, куда отправилась Тамара. Возможно, то, что она делает сейчас – огромная ошибка. Но что-то, определённо, делать нужно. И она, еще раз сверившись с направлением в Отражении, припускается легкой трусцой к Дальнему Рубежу, небольшому домику в лесу за рекой, стоящему на самом краю обрыва, с которого прекрасно видны все подступы к территории Свободы.

Глава 11

– Серый уверен, что не хочет рассмотреть тебя.

Саша замирает на полдороги, так и не переходя небольшую речушку вброд. Тропа за рекой ведет наверх, буквально через два десятка шагов приводя к Дальнему рубежу. Анатолий сидит тут, за пределами защитного купола, поглаживая пса. Спиной к ней.

Саша замирает, не зная, что ответить.

– Серому отдан приказ – если он тебя увидит, ему придется напасть. А он совершенно этого не хочет. Но сейчас он никого не видит и может говорить о чем угодно. Возможно, он услышит, если кто-нибудь обратиться к нему – слышать ему не запрещали. Возможно, он сможет ответить. Умный зверь, – оборотень треплет пса за ушами. Тот в ответ изворачивается и лижет Обращенного в щеку. – Но для начала он скажет, что об Охоте все правда. Серый не любит охоту, но инстинкты выше разума. И когда солнце зайдет – спасения не будет. За годы, что Серый здесь, не было раза, когда кровь жертвы не обагрила землю. Так что тот, на кого пал Жребий, обречен. И смерть его не всегда быстра. И даже если гонят несколько целей, то итог всегда один. Так что если кто-то вдруг мог поссориться с уважаемым главным волшебником, то его Затронутые уничтожат этой ночью. И никакая сила не поможет.

Анатолий замолчал, продолжая гладить пса.

Несколько секунд на поляне висела тишина, а потом Саша, пытаясь понять привила игры, спросила на пробу:

– Серый должен убить того, кто поссорился с главным волшебником?

– Серый, бурый, любой… Угрозу нужно устранять, так считает важный человек. И все остальные согласятся с ним, кто из верности идеалам, кто из верности ему самому. Ярмо давит на всех. Так что если кто-то поссориться с главным волшебником – ему лучше бежать. И бежать далеко, семимильными шагами. Иначе догонят. Леса здесь глухие, на многие часы пути вокруг. И живущие здесь знают их как свои пять пальцев.

– Серый, – Саша запинается. Может ли это все быть просто розыгрышем? – Почему… Почему ты говоришь это мне?

Пес облизывается и качает головой, словно ее недоверие кажется ему смешным. Словно и правда именно он говорит с ней.

– Ты спасла меня. Ты – другая. У тебя есть шанс вырваться отсюда, а у меня давно нет.

В этих словах оборотня сквозит такая горечь, что никакого Отражения не нужно чтобы в них поверить.

Саша медлит. И спрашивает.

– Серый, ты что-то знаешь о ядерной бомбе?

Теперь медлит уже Анатолий. Его рука напрягается на шерсти зверя. Мужчина цедит слова по одному, явно пытаясь подобрать подходящие.

– Серый много знает. Но мало может сказать. Он знает, что однажды в ныне ушедшем государстве с красным флагом создали протокол «Чердак», и теперь некоторые бомбы лежат там, где о них не знает ни вероятный противник, ни многие из собственных солдат. Он знает, что если найти ту, что будут охранять мало, и правильно взорвать, то мир вокруг измениться и Свобода будет везде. Серый знает, что тогда ему выпадет шанс править сотнями или тысячами. И он знает, что смертельно всего этого боится – и ничего не может сделать. Никому не может рассказать.