Русская прялка

О том, что прялка в процессе прядения выполняла функцию воплощения мужского начала, свидетельствуют также многочисленные надписи, которые часто встречаются на северорусских прялках и, в частности, на прялках Вологодской губернии. Процарапанные или вырезанные ножом на внешней или внутренней стороне лопаски (ножки или донца) – эти надписи представляли собой только одно слово, обозначающее в русской народной профанной лексике мужское воспроизводящее начало.

Надписи на северорусских прялках

Очень часто надпись идет открытым текстом на внешней или внутренней стороне донца, иногда она органически входит как составляющая в орнамент внешней стороны лопаски. В надписях такого типа очень часто приходится сталкиваться с крайне архаичным рисунком букв, записью справа налево, ступенчатой, с размещением надписи по кругу, с разбрасыванием её по всей площади лопаски или донца. Думается, что это связано с желанием охранить надпись, зашифровать её, сохранить, что вообще свойственно сакральным текстам. На некоторых вологодских прялках 19 в. встречается до 5—9 разновременных, выполненных разными почерками, но идентичных по смыслу надписей. Надо сказать, что нередко вместо обычного написания встречается слово, где последняя буква не —й- а —н-. И здесь, наверное, уместно обратиться к еще одному древнейшему памятнику культуры арьев – «Авесте» – в своей самой древней части ровеснице и родной сестре «Веди», священной книге древних иранцев. В словаре Авесты слова «hun» и «huna» – значат одно – «рожать». И, наконец, интересно, что в финском (пров. Сатакунта) «hui» – шпуля, катушка“, „huilla“– „наматывать на шпулю, катушку“, в эстонском „hui“ (диал. ui, huig, hoi, lui) – „челнок для вязания сетей, поясов, большой челнок для тканья, палочка с острым концом, на которую наматывается уточная пряжа, «huilada» – «наматывать нить на челнок».

На наших прялках большинство таких надписей закрыто раскраской и росписью, но тем больший интерес представляют прялки, на которых красочный слой сохранился в углублениях букв, что, бесспорно, свидетельствует об их изначальности по отношению к одновременной с ними росписи. Наличие записей говорит также о том, что надписи подобного содержания служили вполне определенным целям, тем более, что писалось только одно слово, что при исключительном обилии различных формулировок в русской профанной лексике было бы странным, если бы в этом не усматривалась некая закономерность. Помимо надписей, на вологодских прялках рубежа 19—20 веков можно встретить и достаточно откровенные изображения. Так на одной из прялок Вологодского музея-заповедника на внутренней, повернутой к пряхе стороне лопаски, изображена фигура мужчины с большими округлыми глазами, пышными, расчесанными на прямой пробор волосами, закрученными вверх усами, острой треугольной бородкой и ярко выраженными признаками пола. На внешней же стороне лопаски была помещена несложная цветочная композиция. Надо заметить, что мастер, сделавший изображение мужчины на этой прялке, сразу же закрасил его тонким слоем светлой краски. Смысл этого образа и его значение, видимо, были ему хорошо понятны, т.к. он, закрывая фигуру легким слоем записи, в то же время сохранял её на лопаске, как нечто необходимое. Суммируя все вышесказанное, можно сделать вывод, что прялка в русской народной традиции была своеобразным символом мужского начала, участвующего в процессе прядения, соотнесенном с актом творения жизни.

2

Образно-символический язык русской прялки этим далеко не исчерпывается. На прялках мы можем встретить композиции, которые свидетельствуют о том, что это своеобразный древний календарь. Так на одной из прялок 19 века (Грязовецкий район, Вологодской обл.), увенчанной семью городками, на внешней стороне широкой ножки помещена плетенка в виде стилизованной извивающейся семиголовой змеи с головами- треугольниками. Все детали композиции этой ножки украшены маленькими треугольничками, которых здесь в общей сложности 368.

Возможно змея – древний символ вечности (не случайно арийский бог Вишну – владыка времени изображается в Индии и сегодня, сидящим на семиголовом змее) несет на своем теле все дни года. На другой, также грязовецкой, прялке общее число декорирующих её треугольников составляет 360. Эти своеобразные календари еще ждут своей расшифровки. Исключительной архаичностью отличается декор еще одной из хранящихся в фондах Вологодского музея-заповедника прялок – тарногской (происходящей из Тарногского района, Вологодской обл.), изготовленной в 1890 году. Судя по числовым отношениям элементов орнамента лопаски, кратным семи (7, 14. 21, 28), можно предположить, что перед нами своеобразная схема, связанная с лунным календарем (1, 2, 3, 4 – недели лунного календаря). Но еще больше поражает своей древностью комплекс орнаментации ножки этой прялки. Почти равная по высоте лопаске, она отличается причудливой формой, характерной для прялок Тарноги. Сразу же под лопаской ножка приобретает веретенообразное очертание и переходит в прямоугольник, декорированный двумя лучистыми квадратами, над которыми помещена корона из 31 вертикальной полосы. Далее следует круг с шестилепестковой розеткой, затем небольшое расширение, украшенное двумя лучистыми розетками – одиннадцати и восьмилучевой. В нижней части ножки – очень условное изображение мужской фигуры с головой – одиннадцатилучевой розеткой. Руки этого существа разведены и опущены вниз, ноги согнуты в коленях и широко расставлены, подчеркнуты признаками пола. С тыльной обращенной к пряхе стороны, ножка орнаментирована иначе. Так, в округлой части помещена не шестилепестковая, а тринадцатилучевая розетка, над ней – волнистая полоса – знак воды, а под розеткой – 29 вертикальных полос. На конце донца имеется, хотя и затертая, но легко читаемая надпись, аналогичная тем, о которых говорилось ранее. При более пристальном рассмотрении ножки данной тарногской прялки выявляется интереснейшая картина, аналогичная тому, что мы видели на донце в виде мужской полуфигуры. Там изо рта некого божества-первопредка (возможно Рода) вырастает лопаска прялки с её картиной Вселенной, циклического времени, гармоничного, отрегулированного бытия. В этой структуре особенно очевидны параллели между восточнославянским Родом и ведическим Рудрой. Мы уже указывали ранее, говоря о северорусских старушечьих головных уборах, что: «Будучи ведическим, т.е. арийским божеством, Рудра, вероятно, стал объектом культового поклонения арьев не в самой Индии, а был известен еще в доиндийский период их истории». Его имя, как и имя Рода, связывают с понятием «руда» в значении крови и «рудый», «рдяный» в значении красного цвета, он (как и Род) – повелитель неба, создатель всего живого, гневное божество бурь. Один из древнеиндийских текстов (Шветашватара-упанишада) приписывает Рудре следующие качества: «Он – исток всего сущего, он – космический повелитель, он – величайший из мудрецов и творец всякой мудрости».

Думается, что мужчина-донце, вырезанный из дерева безвестным русским крестьянином, как бы порождающим из своего рта всю Вселенную, очень похож по своим функциям на приведенное выше описание Рудры-Шивы, Вероятно, женщина-пряха, совершая священный в своей основе, соотнесенный с творением жизни, акт прядения нити (пряжи), выступала в роли безличного вечного женского Вселенского начала, единение которого с мужским первоначалом порождает весь вычлененный из Хаоса Космос – извечный и неизменный порядок Бытия.

На тарногской прялке ножка, несущая на себе лопаску со сложной календарно-циклической символикой, антропоморфна по очертаниям. Прямоугольник, украшенный двумя лучистыми квадратами – головной убор этой богини. Вывод о том, что это именно божество, можно сделать хотя бы потому, что таким же точно головным убором увенчана богиня с цветущей ветвью в руке на ковре 6в. до н.э. из алтайского Пазырыкского кургана. О том, что это именно богиня, свидетельствует шестилепестковая розетка – символ солнца и световой энергии Вселенной, которая является «головой» этого божества. Но общеизвестно, что в ведических гимнах невеста – жена именуется «Солнцем» (Сурьей), а жених-муж «Месяцем» (Сомой). Таковы они в свадебном гимне Ригведы. Таковы же они и в восточнославянской народной традиции. Вспомним, что в фольклоре жена – «красно солнышко», а муж – «ясен месяц». Еще Ф. И. Буслаев в середине 19 века подчеркивал, что: «Когда мы говорим: „Солнце днем работает, а ночью отдых берет“, то нам и в голову не приходит, что солнце – это особое божество, и притом именно богиня, на которую и намекает эта пословица». Мы уже подчеркивали, что на Русском Севере «многие считают солнце за женщину», как отмечали исследователи начала 20 века. Кроме того, на уровне груди этой, помещенной на ножке тарногской прялки, богини, имеются две розетки – одиннадцати и восьмилучевая.

И здесь имеет смысл обратиться к ведическим гимнам и текстам «пятой Веды» – Махабхараты, где говорится о том, что богиня Адити (букв, «свободная, несвязанная, безграничная, земля, земля и небо), о которой мудрец Готама говорил следующее: «Адити – это небо, Адити – пространство (воздушное), Адити – мать и отец, и сын, Адити – это все боги, это пять народов, Адити – все, что рождено, и все, что будет рождено», породила восемь сыновей. С семью она ушла к богам, а восьмого оставила, чтобы он стал предком людей и первым из смертных. Кстати, внук этого первопредка (ими которого Ману Сварочиша – т.е. сын Сварога – неба) – Полярная Звезда, чтимая индийцами как воплощение твердости и постоянства. Помимо этих восьми богов в ведических текстах говорится об одиннадцати рудрах – разрушительных силах, имена которых «выступают эпитетами бога Шивы – Рудры, который созидал и разрушал мир». Не с этими ли ведическими богами – 8 Васу- созидателями (это вода, полярная звезда, луна, земля, ветер, огонь, утренняя заря и свет) и 11 Рудрами-разрешителями, связаны на тарногской прялке конца 19 века одиннадцати и восьмилучевая розетки, украшающие грудь богини, стилизованное изображение которой помещено на внешней стороне ножки этой прялки? Под такой своеобразной грудью, в «животе» богини находится геометризованное, очень условное изображение сына – мужского персонажа с тремя фаллосами.

Здесь, наверное, стоит вспомнить, что в античной мифологии божество производительных сил природы – Приап носил эпитет «triphallus», т.е. обладающий тремя фаллосами. Его считали создателем моря и суши, Всебогом, священным отцом и царем, благодетелем и защитником. Праздники в честь Приапа в марте и июне сопровождались весельем и эротическими играми (как и мартовская Масленица и июньский праздник Ивана Купала у восточных славян). Приапа часто изображали на могильных камнях и от Галлии до Фригии были в древности распространены амулеты, «на которых умершие предстают в облике Приапа». (Вспомним, что и Масленица, и Ивана Купала связаны с культом умерших и плодородия). Исследователи отмечают, что «место происхождения культа Приапа неизвестно», а на ранней стадии (до 4 в. до н.э.) в Греции «он почитался в виде древесного сучка».

Стоит особо подчеркнуть, что донца северорусских прялок-копылов (т.е. выполненных из единого куска дерева), представляли собой либо корень, либо часть мощного сука хвойного дерева, которым придавалась определенная – уплощенная форма, и именно на донцах, в большинстве случаев, вырезалась или процарапывалось то самое слово, о котором говорилось выше.

Интересно также и то, что это божество (Приап) было связано с кровью, красным цветом и его изображали в пурпурном или густо-шафрановом хитоне. Вспомним, что этот цвет был необходимым атрибутом и ведического Рудры – создателя моря и суши, Всебога, отца и царя, создателя и разрушителя, и восточнославянского Рода – творца Вселенной, всеотца, выполняющего те же функции, что и Рудра (и Приап).

Таким образом, на внешней стороне ножки тарногской прялки мы имеем, судя по всему, стилизованное изображение богини, связанной с солнцем, о чем свидетельствует 31 насечка над её головой (т.е. количество дней в солнечном месяце), и воплощающей световую энергию Вселенной, знаком которой является шестилепестковая розетка. В чреве этой богини помещен её сын – Всеотец, первопредок, божество кровного родства и производительных сил природы.

На тыльной стороне ножки все несколько иначе. Здесь также присутствует «божественный» головной убор в виде двух лучистых квадратов, но венчает он не шести, а тринадцатилучевую розетку- «голову». Кроме того, над ней и на уровне плеч (где с внешней стороны ножки помещены две розетки – груди) находятся волнистые линии – знаки воды. Под нижним знаком воды помещено 28 вертикальных насечек. И наконец, донце прялки отмечено специфической надписью (о которых мы говорили ранее) и резным, рельефным изображением змеи, относящейся также к кругу образов, связанных с мужским воспроизводящим началом.

Таким образом, складывается довольно устойчивая схема, в которой внешняя сторона ножки – женское, солярное божество с сыном в чреве, а тыльная – мужское лунарно-водное, о чем свидетельствует 13 лучей (т.е. количество лунных месяцев в году) головы-розетки, волнистые полосы и 28 насечек (28—29 количество дней в лунном месяце). Кроме того, коль скоро мы выше уже говорили о близости образов ведического Рудры и восточно-славянского Рода, имеет смысл привести следующую мысль Г.М.Бонгарда-Левина о том, что: «Рудра – божество лунарного цикла, связанное с представлением о плодородии растительности, долголетии и олицетворяющее вместе с тем идею смерти и нового возрождения».

Думается, у нас есть все основания сделать следующий вывод: данная тарногская прялка сохранила в своем образном строе реликты древнейших индоевропейских (арийских) представлений о структуре Вселенной и о самом акте мироздания. Причем именно здесь мы сталкиваемся с очень архаичной, известной многим народам, верой в то, что в начале всех начал стояло некое божественное двуполое существо, первая божественная пара, разнополые божественные близнецы. В качестве примера имеет смысл вспомнить Адити-мать, отца и сына одновременно, двуполых Брахму и Пурушу – космического великана, из которого создана вся Вселенная, скандинавского Имира и, конечно, Рудру, о котором Н. Р. Гусева пишет: «Следует обратить внимание на ведическое предание, в котором говорится, что Рудра изначально возник как существо, состоящее из мужской и женской половины. Позднее в индийской иконографии это трансформировалось в образ Шивы-Рудры в качестве Нара-Нари («мужа-жены»), в скульптуре и живописи изображаемого в виде человеческой фигуры, левая половина которого женская, а правая мужская? Стоит отметить, что в санскрите слово «rodas» – обозначает землю и небо, т. е. Вселенную. И если в этом понятии – исток имени верховного восточнославянского бога Рода, то он изначально также нес в себе и женское, и мужское начало, т.к. в славянской (в том числе северорусской) традиции до наших дней сохранилось обращение»: небо – батя (тятя), Земля-мати!».

Представление об изначальной двуполости верховного творящего начала и о его связи с деревом прослеживается в ведическом тексте, где спрашивается: «Что был за лес и что за дерево, из которых вытесали небо и землю?» а также в гимне богу огня, где говорится о двух началах – мужском и женском, являющихся в то же время двумя кусками дерева, трением которых друг о друга получается священный огонь:

Истинно двое диводейных сдвоясь
Воплотили младенца и вскормили
Пуповину движенья и покоя
Гимнотворца пряжу вы двое рвете.

Интересно то, что на тарногской прялке конца 19 века, выполнявшейся из дерева, т.е. материала, потенциально несущего в себе огонь (так в восточных районах Вологодской области до недавнего времени добывали «живой огонь» трением двух кусков дерева друг о друга), мы видим воплощение таких, воспетых еще в гимне Ригведы,«диводейно сдвоенных» мужского и женского начал, порождающих сына. И как на прялке, так и в гимне Агни, разделенных тысячелетиями, обязательным компонентом священного акта порождения жизни является пряжа (т.е. производное прялки) – основа всего мирозданья, «пуповина движенья и покоя». Между получением «живого огня» и прядением пряжи фактически ставится знак равенства.

3

Связанная с символикой мужского производящего начала, с космогоническими и календарно-циклическими представлениями, идеей первотворения и культом божеств-творцов мира, русская прялка теснейшим образом соединена с культом плодородия и с заупокойным культом предков. О связи с культом плодородия говорит не только наличествующая на прялке фаллическая символика, но и многое другое. Так в 1920-е годы рязанскими краеведами была получена информация о том, что в Бетинской волости Касимовского уезда «в чистый понедельник девки катаются на донцах, чтобы лен уродился». В том же Касимовском уезде катались в чистый понедельник на донцах не только девушки, но и женщины и девочки, чтобы лен и просо уродились «долгие и чистые». «В деревне Новиках женщины садятся на донце обязательно обнаженным телом. В селе Гиблицах катаются, стоя на коленях», – отмечает информатор. Этот обычай был достаточно широко распространен в Рязанской губернии вплоть до 1928 года. Даже в 1961 году этнографы наблюдали, как на Масленицу в с. Чернава, Милославского района Рязанской области одна старушка каталась на донце. Им сообщили, что «на заговенье выходили с донцами, клали блин в фартук (блины связаны с культом предков) и катались, чтобы лен был дольше.» В.К.Соколова отмечает, что: «в Витебской губернии, прежде чем кататься на Масленицу в санках, «женки должны проехать с горя на пряслице; чем длиннее будет такой проезд, тем длиннейший родится лен». Если же катающаяся упадет, то лен ею не будет убран». Она же подчеркивает, что: «Катанию с гор первоначально приписывалось магическое значение, Это можно видеть и в сохранившемся кое-где еще в начале 20 века пережитке «кататься на долгий лен». Так в Кубенском уезде Вологодской губернии с гор катались и замужние женщины. Делалось это не только ради развлечения. Считалось, что если скатишься удачно, то и лен будет хорошим. В Шенкурском уезде в «чистый» понедельник девки прежде «стоя с горы, катались, чтобы лен вырос мягким». Ради хорошего урожая льна катались с гор и на донцах от прялок, такой же обычай был зафиксирован и у белорусов». Отметим, что Масленица – единственный крупный дохристианский праздник, не связанный с христианским календарем и не получивший нового истолкования. И именно на Масленицу, целиком и полностью связанную с заупокойным культом предков, совершались такие ритуальные катания на донцах. Определенные аналоги этому обычаю катания на прялках в масленичную неделю, обеспечивающую плодородие начинающегося нового земледельческого года, – есть в верованиях жителей Гиндукуша – нуристанцев, потомков одной из первых волн индоевропейцев, дошедших в глубокой древности (4—3 тыс. до н.э.) до гор Афганистана и сохранивших в своих неприступных горных долинах обряды, ритуалы, верования далеких восточноевропейских предков. Так у жителей Гиндукуша существовали представления о женщинах-руи (оборотнях), которые летали по ночам над горами и долинами, увеличивая их плодородие, а конем им служили сундук или прялка. О связи прялки с миром умерших свидетельствует очень интересный обычай, бытовавший в Горном Таджикистане, т.е. тоже у потомков древних индоевропейцев – восточных иранцев. Так, если человек уходил из дома и пропадал без вести, то совершали обряд «саргардон»: «… ночью, в последнюю среду месяца Сафар, когда устраивали прыганье через костры, три-четыре женщины запирались в доме, стараясь сделать это так, чтобы об этом никто не узнал. Делали куклу-мужчину – «мортияк». Эту куклу делали очень тщательно. Куклу клали в мешочек и вешали на колышек, вбитый в стену, затем сажали перед прялкой девочку, не достигшую половой зрелости, и она должна была крутить прялку в обратную сторону вплоть до утренней зари, повторяя все время: «Пусть забеспокоится и скорей придет…». Считалось, что после этого пропавший человек должен был через некоторое время вернуться». Если обряд совершал мулла, то он писал заклинание и вешал его на дереве, а затем, «крутя прялку в обратную сторону, читал молитву». Если через неделю человек не приходил, то его считали мертвым.