Сказки на Рождество

Князь Василий Васильевич давно пошёл с войском за пределы своих земель. Устал он бороться с нечистью, что повадилась в княжество проникать да люд мирный целыми деревнями вырезать. Горе и боль, слёзы и вой разносились по окраинам. Собрал князь дружину удалую, оседлал коня и поскакал прочь. Быстро сказка сказывается, да долго дело делается. Уже больше месяца прошло, а от князя никаких вестей. И вот гонец явился.

Отворилась дверь, и вошёл добрый молодец, самый верный гонец князя, Ванька Косой Весь в пыли, в грязи, замерзший и мокрый. Видать, далека его дорога была.

Смотрит Софья Ярославовна, а гонец бледнее снега белого за окном. Голову не поднимает, очи свои не показывает, а в руках держит ларец княжеский.

Застучало сердце у княгини в груди, забилось суетливой птицей. Ухнула кровь, ушла с лица, чувствуя недоброе.

А Ванька молча ларец на пол поставил, голову поднял, выхватил из кармана нож и горло своё вмиг перерезал. Только и успел, что сказать:

– Прости меня, княгиня.

Брызнула кровь и рассыпалась янтарными бусами по полу да по сундучку княжескому. Тотчас подкосились ноги у Софьи Ярославовны, упала она на пол и подползла на коленях к вещице заветной. Заливаясь слезами горючими, отворила замочек, глянула в сундучок и упала рядом без чувств.

***

– Матушка, Софья Ярославовна, очнись, приди в себя, свет наш ясный.

Княгиня отворила очи синие и увидела пред собой лицо Агафьи, прислужницы верной, залитое слезами.

Вспомнила тотчас всё, что приключилось. Поднялась с пола, протянула руку к ларцу княжескому, подняла его крышку, а внутри лежит сердце. Взяла она остывшее сердечко в руки, и слёзы сами покатились из глаз ясных. Тут и Агафья смекнула, что к чему.

– Как же это… Что теперь делать будем? – запричитала девка, завывая-голося на весь терем.

А сердце в руках княгини вспыхнуло красным пламенем, вмиг испепелилось и осыпалось чёрной крошкой на пол. Встала Софья Ярославовна с пола, отряхнула юбки пышные и грозно приказала прислужнице:

– Негоже слёзы лить. Дурной знак прислал враг наш. Чует сердце моё колдун пленил душу князя. Вели седлать скакуна любимого да неси одежду мужнюю. Пришло время остановить черноту проклятую да прекратить горе людское.

Тотчас перестала Агафья слёзы лить, охнула и побежала поручения выполнять.

Сняла княгиня платья, переоделась и стала совсем как мужчина, только коса русая, туго заплетённая, выдает в ней прежнюю Софью Ярославовну. Вышла она на крыльцо, протянула ладонь, словила снежинку и промолвила:

– Зима-матушка, подскажи, где искать Мороза Ивановича.

Упала на ладонь княгини снежинка, да не растаяла, а стала расти, увеличиваться в размерах, крепнуть, в серебро облачаясь. Превратилась в брошь серебряную. Приколола Софья Ярославовна брошь на грудь, оседлала коня и помчалась в сторону леса.

***

Долго ли скакала княгиня по заснеженному лесу аль недолго, время словно остановилось. Мохнатые сосны сменялись еловыми лапками, редкий лес – зарослями. Конь верный устал, перешёл на медленную рысцу. Вот и серебряная снежинка взметнулась искрами на груди Софьи Ярославовны и рассыпалась. Знать, приехала княгиня, куда хотела.

А вокруг лес непроходимый. Конь спотыкается, едва через сугробы переходит. Спрыгнула наземь, взяла поводья и пошла вперёд.

Расступились старые ели и впустили всадницу с конём на большую поляну. Посреди поляны той стоит высокий ледяной терем. Кажется, будто солнце своими куполами да пиками острыми подпирает. В лучах сверкает, глаза ослепляет.

Закружила вьюга, погнала по поляне снежные комья. Выстелила перед Софьей Ярославовной дорогу, ледяными кирпичами вымощенную. Стала княгиня сапожками, камнями драгоценными вышитыми, на дорогу и пошла, постукивая каблучками. А по обе стороны снег крутится, в комья скатывается, комья в снежных человечков лепятся. Не успела дойти до крыльца, стоят уже там добры молодцы, путь преграждают.

– С чем явился, путник незваный? – спрашивают дружным хором.

Поклонилась Софья Ярославовна ниже пояса. Сбросила шапку мужнину на пол, тотчас косы тугие расплелись-распустились, да по плечам пшеницей рассыпались.

– Пришла я к Морозу-батюшке на поклон, помощи искать да о горе своем рассказать.

Расступились снежные молодцы, пропустили княгиню к лестнице в терем ледяной. Поднялась она по ступеням высоким, дверь отворилась и впустила её в светлую горницу, серебром припорошенную.

Посреди горницы стол стоит высокий, вокруг стулья резные. Всё блестит серебром, переливается на солнце. Во главе стола сидит сам Мороз Иванович в белоснежной рубахе, вышитой искрящимися снежинками, с длинной бородою да седою головою.

– Здравствуй, Софья Ярославовна. С чем пожаловала, красавица? Присаживайся за стол да пообедай со мной, – поприветствовал её Мороз.

Подошла княгиня к столу, уселась напротив, утолила жажду ледяным молоком, что в бокале стояло, и стала сказывать:

– Приветствую тебя, Мороз-батюшка. Давно я к тебе не наведывалась, только ты ко мне приходишь, снежные россыпи приносишь. Беда случилась в нашем княжестве. Пришла чёрная сила колдовская, распустила свои руки, люд наш без разбору убивает, горе и боль в селеньях оставляет. Вот и Василёчек мой ненаглядный ускакал землю нашу защищать, да вернулся ко мне в ларце сердцем испепелённым.

Нахмурил Мороз Иванович брови серебристые да как стукнет кулаком по столу.

– Что ж ты, Софья Ярославовна, наделала! Отчего не пришла ко мне раньше с поклоном аль дороги не знаешь? Если кого колдун проклятый коснётся, человек тот уже не вернётся.

Покатились слёзы из синих очей, посыпались льдинками на пол узорчатый.

– Прости, батюшка. Не уберегла любимого, не ожидала, что колдун прилетит на земли княжеские. Что же делать теперь?

– А теперь, Софья Ярославовна, дороги назад нет. Помогу я тебе, но с одним условием. Чтоб супруга своего вернуть, нужно и самой иной стать. Сердце живое, кровью напитанное, я ему вернуть не могу, не в моей то власти. А вот ледяное подарить – это запросто.

Хлопнул Мороз Иванович в ладони, и тотчас в них появилось ледяное сердечко. Протянул его княгине и вложил в её руки.

– Если хочешь колдуна победить да супружника своего вернуть, придётся и тебе бессмертной стать и забыть про жизнь земную, ко мне на услужение пойти.

Подняла княгиня на Мороза очи свои и прошептала, ледяное сердце в руках сжимая:

– Чтоб вернуть любимого, я на всё готова.

Стукнул Мороз Иванович посохом, и разлетелись от него искры серебряные, покатились по полу вьюгой снежною в сторону княгини. Коснулись её, и тотчас та побелела, словно на морозе окоченела, и упала со стула ни жива ни мертва.

Много ли времени прошло, о том в сказке не сказывается. Очнулась княгиня в перинах снежных. Вокруг снег лежит, серебром искрится. Да холода не чувствуется. Хорошо и приятно ей, во всём теле лёгкость.

Встала Софья Ярославовна с кровати, прошлась по горнице и перед зеркалом замерла. Смотрит через гладь стеклянную на неё красавица – то ли она сама, то ли совсем другая. Пшеничные локоны побелели, лицо стало как снег, только губы алеют на нём да глаза синими сапфирами блестят. Руки тонкие побледнели, шея – как под инеем. Словно нету жизни в ней, одна оболочка окоченевшая.

Отворились за спиной двери резные, и вошли слуги ледяные. Принесли белоснежную шубу, серебром вышитую, сапожки расписные да шапку песцовую, жемчужными нитями унизанную. Одели княгиню да под ручки вывели в горницу, где стоял стол, а за столом по-прежнему сидел Мороз Иванович.

– Присаживайся, красавица. Присаживайся да моих лакомств отведай. Мороженого сладкого да молока ледяного. Нынче людская еда тебе уж ни к чему будет.

Отпустили слуги княгиню, встрепенулась она, почувствовав силу необычную, что внутри неё зародилась, и уселась за стол. Странно стало ей. Словно руки не её, ноги чужие, да и сама не своя она.

– Попривыкнешь, красавица. Теперь в тебе с ледяною силой непобедимою живёт бессмертие. Дам я тебе коня удалого. Он по небу вмиг донесёт в чертоги колдуна чёрного. Дам и меч-кладенец серебряный, нет ему по силе равного, нет меча, который сможет его переломать в бою. Отправишься ты суженого своего выручать. А потом ко мне вернётесь. За вами останется должок невыплаченный.

Вышла из-за стола княгиня снежная, поклонилась в пол Морозу Ивановичу и покинула горницу.

Сердце ледяное на цепи меж грудей повесила, меч вставила в ножны и вскочила на коня удалого. Стукнул копытом конь так, что искры фейерверками брызнули, заржал на всю округу и взмыл ввысь, унося на себе воительницу.

Не успели они взлететь, как уж прибыли на окраину княжества. Там, за лесом, за полем заснеженным, стоял лагерь вражеский. В самом центре, на горе из трупов окоченевших человеческих, возвышался шатёр самого колдуна чёрного.