Имперские ведьмы

– Так могу. Но для этого силы нужно – совсем ничего. А ты хриплую решетку голосом пришиб. И потом… – Чайка запнулась, но все же задала главный вопрос: – Я правильно поняла, что ты в этой скорлупе давно?

– Больше месяца.

– И кроме тебя тут не было ничего живого?

Влад кивнул, и кивок этот прозвучал для изощренного слуха кратким, но исполненным горечи «да».

– И падал сюда вместе с ней?

– Конечно.

– Но ведь я видела, как ступа маневрировала. И хорошо, между прочим, маневрировала, мне аж завидно стало.

– Это я маневрировал, а сама она, на автопилоте, может только простейшие маневры совершать.

– Вот и я о том! – закричала Чайка. – Мы ведь тоже на таких ступах летаем, но чтобы им приказывать, надо, чтобы она была живая! А твоя – умерла давно, сам же сказал: больше месяца. Как же она тебя слушалась?

– Она и сейчас слушается, только взлететь не может, для этого ее вертикально поднять надо. А так… – Влад, не садясь в кресло пилота, привел в действие сервомоторы биоманипулятора, и Чайка с ужасом увидела, как, чмокнув, распались запоры на внутреннем створе и язык ступы, который она так и не успела ампутировать, длинный, белый и смертельно опасный, вылетел из пасти, дрожа, завис над камнями, метнулся в сторону и сорвал одиноко растущий цветок. Потом, изогнувшись петлей, ринулся к ней.

Чайка с трудом сдержала крик. В замкнутом помещении было некуда деваться от убийственного языка и нечем защищаться. Это была верная гибель, то, чего сестры боялись больше всего. Но язык, не коснувшись ее, замер в полушаге. Неимоверно истончившийся кончик языка сжимал сорванное растение.

– Подарок, – сказал мил-дружок.

Чайка медленно выдохнула и осторожно взяла цветок двумя пальцами. Цветок был ничем не примечательный, не содержал никакой силы, годной для волшебного зелья, да и лечебными свойствами похвастаться не мог. Совершенно бесполезное растение, но то, как он был подан…

– Испугалась? – спросил Влад. – Сейчас я его уберу.

Чмокнули запоры, язык исчез.

– Эта штука, – переводя дыхание, сказала Чайка, – она не живая, но и не совсем мертвая. Говорят, прежде кое-кто из сестер делал таких големов. Это всегда плохо кончалось. Нельзя с големами дело иметь. Ты ее убей, или давай, я убью.

– А с меня потом начальство голову снимет за порчу оборудования, – сказал Влад. – И вообще, ничего в нем нет опасного. Кремнийорганика, псевдобелковые структуры… – он замолк, исчерпав свои познания в области квазиживых систем.

– Этому тоже можешь приказывать? – спросила Чайка, указав на артиллерийские батареи… Прорва косной, неодушевленной энергии, стократ больше, чем требуется помелу для полета, но все негодное, ибо мертвое не летает, а лишь падает.

– Могу и этому, только отчитываться придется, почему стрелял да зачем…

Уже второй раз мил-дружок упомянул некие недобрые силы, от которых он зависит. Значит, рано или поздно придется встретиться с этими… настоящими хозяевами. Мысль эта плотно легла в память, так, чтобы всякую минуту Чайка была готова ко встрече с неведомым врагом. Именно врагом, потому что всякий раз, когда симпатичный мил-дружок поминал эти силы, вокруг него ощутимо сгущалось темное облачко ненависти.

И хотя Владу Чайка ничего не сказала, он, словно подслушав тайную мысль, бесшабашно воскликнул:

– А, семь бед – один ответ! Смотри. Да не туда… вон, видишь, горка? Сейчас мы ей вершину поправим.

Одно неуловимое движение, и вершина, вздымающаяся на добрых полкилометра, обратилась в вулкан. Огненный смерч, опустошая окрестности, прошелся по соседним вершинам, раскалывая камень, сжигая и уничтожая все, вставшее на пути. Корабль ощутимо тряхнуло, сквозь распахнутый люк пахнуло жаром. Снаружи что-то горело, а на пульте тревожно замигали огни, извещавшие, что корабль подвергся нападению и задет выстрелом.

– Дела!.. – пробормотал Влад, сам не ожидавший такого эффекта от собственной стрельбы. – Красиво садануло.

– Впечатляет, – уклончиво согласилась девушка, завороженно созерцающая катаклизм.

Лишь когда огонь снаружи начал стихать, Влад понял, что произошло. Плазменная пушка рассчитана на стрельбу в физическом вакууме, где она способна стрелять на многие сотни и тысячи километров. Гигантские орудия космических крепостей так и вовсе способны поражать цель, отстоящую на десятки астрономических единиц. Но здесь, в плотной атмосфере, плазменный заряд вызвал ионизацию воздуха уже у самых орудий, так что досталось не только горам, но и стрелку. Пальба в атмосфере из плазменной пушки оказалась страшным и самоубийственным делом. Дальность стрельбы уменьшилась в десятки раз, зато плотность огня возросла обратно пропорционально квадрату расстояния. Еще пяток таких выстрелов – и истребитель уничтожил бы не только все окрест, но и себя самого.

– Скажу, что едва не врезался при посадке и пришлось убирать помеху, – пробормотал Влад, разглядывая расколотую гору. – Потому и бил на полную мощность. А впредь мне наука: сначала думать, а потом палить.

– Это никогда не мешает.

Влад глянул на собеседницу и наконец задал простой и естественный вопрос:

– А как тебя зовут? Ну не подруженькой мне тебя кликать-то.

Прежде среди сестер бытовало поверье, что знание имени дает недругу власть над тобой. Пустое суеверие – сам не позволишь, никто над тобой власти не возьмет. Но все-таки ведьмы неохотно называли свои имена. Однако разговор с хозяином мертвой ступы складывался так, что не ответить было просто неудобно.

– Чайкой меня зовут.

– А меня – Влад.

– А мил-дружок – что такое?

– Это вроде как у вас – подруженька. Ласково, да не очень.

Влад быстро перевел артиллерийские батареи в режим подзарядки, повернулся к Чайке.

– Ты знаешь, у меня ощущение, что мы с самого начала называли друг друга по именам.

– В общем-то так оно и было.

Чайка, по-прежнему стоявшая в дверях, осторожно кивнула в сторону пульта и спросила:

– Можно, я посмотрю его поближе? Я не стану… хозяйничать.

– Посмотри. Только не касайся ничего. Вообще-то здесь сенсорное управление, все настроено на меня, но мало ли…

Чайка подошла, наклонилась, словно обнюхивая приборы, а может, она и в самом деле обнюхивала их, Влад не разобрал. Зато он вплотную увидал метлу, на которую ему решительно запретили зыркать. Это действительно оказалась метла: пучок сухих веток, накрепко перевязанных грубой бечевкой и насаженых на длинную палку. Уже прорву лет люди не пользуются этим допотопным инструментом, и метла известна им лишь из волшебных сказок. Непременный атрибут злой ведьмы… «Покатаюся, поваляюся, Ивашкиного мясца поевши!» – смотри, Ивашка, как бы на обед не угодить…

– Не понимаю! – вынесла окончательный приговор Чайка. – Мертвый он, как есть. Тут просто некому приказывать. Как ты с ним управляешься?

– Да вот, получается как-то, – Влад пожал плечами. – Ты ведь тоже не только с живым дело имеешь. Ну, например… – Он хотел было указать на помело, но поостерегся и, запнувшись на мгновение, закончил фразу: – Например, комбинезон – живой?

– Одевка-то? – Чайка провела ладонями по бокам. – Живая, конечно.

Она щелкнула одевку по носу, та послушно сползла и свернулась у ног, недовольно сопя и поблескивая пуговками глаз.

– Да… – выдохнул Влад.

Смотрел он вовсе не на сброшенную одевку, а на то, какая она, Чайка, без одежды. Было в этом взгляде неприкрытое восхищение, радость и почему-то с трудом сдерживаемая жадность смертельно изголодавшегося зверя. Взгляд притягательный и пугающий одновременно.

Засмущавшись неведомо чего, Чайка послала панический сигнал одевке и перевела дух, лишь когда непроницаемая черная кожа привычно облекла ее тело.

– Такого я не ожидал, – произнес Влад, растирая лицо рукой. Очевидно, странное наваждение отпускало его медленнее. Он помолчал немного, потом проговорил, словно пробуя на вкус имя: – Слушай, Чайка, давай присядем и расскажем друг другу все с самого начала. Кто мы такие и откуда здесь взялись.