Земные пути

– Тоже не любишь железной дудки? – спросил сзади знакомый скрипучий голос.

– Это хозяин трубит, – ответил Ист, не оборачиваясь. – Вот поймает он меня, живого на куски распластает.

– Не-е… – возразил невидимый собеседник. – Не поймает. Я тебя раньше съем. Он потом распластает, что останется.

– Зачем тебе меня есть? – спросил Ист. Он изо всех сил прислушивался, но не слышал ни дыхания, ни стука сердца – ни одного из непрестанных шумов, которые выдают присутствие человека. Не было сзади никого – один только голос.

Голос хмыкнул нечленораздельно и ничего не ответил – вероятно, вопрос показался ему неумным.

– Ты же со мной разговариваешь, – произнёс Ист, ни на что особо не надеясь. – Это только кёниг Фирн может сначала улыбаться, а потом зарезать ни с того ни с сего.

– Я тоже могу, – равнодушно сообщил голос.

– Всё равно, не надо меня есть.

– Почему?

– Стыдно. Я ещё не взрослый.

– Детёныши самые вкусные и есть, – поделился соображениями голос. – А трубачу было не стыдно в тебя ножами кидаться? Три сосны испортил.

– Ему можно. Он исконный маг, а маги сродни богам.

– Он не маг, а дурак, – в рифму ответил невидимка. Потом он заворчал и добавил удивлённо: – Ты гляди, какой червяк! Раньше тут таких не ползало.

Здраво рассудив, что ему позволено оглянуться, Ист повернул голову.

На валежине сидел человек. Не какое-нибудь семиглавое чудище при клыках и чешуе, а вполне обычный человек, только голый, грязный и, словно шерстью, заросший диким волосом. В толстых пальцах пружинисто билась золотая нитка. Скручивалась в узел, распрямлялась, пыталась уязвить противника, вонзиться в грубую кожу. Но человек не выпускал золотую пиявицу, хоть и держал руку на отлёте, словно мальчишка, поймавший кусачую жужелицу.

– Это уже второй, – поделился соображениями лохматый. – Но первый был не такой крепкий. Я на него дунул, он ржой рассыпался. А этот держится. Ишь ты, какой кусачий!

– Это золотая нить, – произнёс Ист. – Наверное, кёниг её за мной послал. Ты её не трогай, она отравленная. Спасения от неё нет – сколько ни бегай, а она догонит и вопьётся. Все суставы изгрызёт. Ты её лучше брось, а то и тебе достанется. Это страшное волшебство – золотая нить.

Человек поднёс руку с золотым волосом ко рту, словно собирался проверить на зуб фальшивую монету. Раздался тихий хруст, нить вытянулась тонкой иглой.

– Был червяк, а стал камень, – довольно проворчал лохматый.

Ист круглыми глазами смотрел, как незнакомец походя расправился с самыми ужасными заклинаниями повелителя мечей. Однако всё оказалось не так просто. Брошенная, не одушевлённая больше игла затерялась в белом оленьем мху, но она оставалась смертельно острой и ядовитой. И когда лесной человек поднялся, чтобы вплотную подойти к Исту, он наступил на иглу. В игле больше не было магии, но оставалось искусство волочильщика, изготовившего драгоценную иголку. Искусство не магическое, а ремесленное, страшное и ненавистное всем, познавшим тайны колдовства.

Игла, как и полагается брошенной на землю иголке, вонзилась в ногу.

Скрежещущий вой пронёсся над вершинами. Деревья закачались, иные были выворочены с корнем, словно во время бури. Кричал лесной человек.

Золотая игла торчала из стопы возле подъёма, рядом с выпирающей косточкой. Синюшное пятно отравы растекалось по коже.

– Пусти! – крикнул Ист. – Я умею…

Он вырвал из раны иглу, не глядя отбросил её в сторону, наклонился, собираясь вцепиться зубами в расплывающееся пятно, расширить ранку и высосать хотя бы часть яда… И замер, увидев, что никакой ранки и никакого пятна нет и в помине.

– Это… ты… – Казалось, лесной человек не может сразу найти слова. – Ты же на самом деле хочешь мне помочь!

– Ага. – Больше Ист ничего не смог произнести.

– Но ведь я собираюсь тебя съесть! И там, на тропе, ты тоже помогал просто так. Зачем ты это делал? Даже человеку так неприлично поступать.

– Но я и есть человек.

Лохматый сел на свою валежину. Круглые жёлтые глаза уставились на Иста.

– Ты не человек. Ты – один из нас. Этот, с дудкой, ничто рядом с тобой.

– Кёниг Фирн дер Наст – великий чародей!

– И поэтому ты оторвал ему уши. Ножик разломал я, он ужасно мне надоел. Но осколки полетели, куда хотел ты. – Лохматый встал. – Я, пожалуй, пока не буду тебя есть.

Длинная волосатая рука неожиданно ухватила Иста за плечо. Ист почувствовал, как его подняло в воздух, перевернуло. Когтистые пальцы содрали с него куртку, штаны, разодрали полотняную рубаху.

– Не надо!.. – завопил Ист, брыкаясь изо всех сил. – Ты же говорил, что не будешь!..

Иста ещё раз перевернуло и поставило на землю. Он стоял перед лохматым совершенно голый и беззащитный и дрожал, вероятно, от страха, потому что день был тёплым.

– Вот так и надо ходить, – постановил лохматый. – А от этих тряпок – одна хворь. Пошли. Будешь со мной жить.

– А как… вас зовут? – икнул Ист.

– Ишь чего захотел?! – Сухой деревянный хохот разлетелся над лесом. – Имя ему понадобилось! Не скажу! Но если хочешь, – тёмные губы растянулись в улыбке, – можешь звать меня Хийси.

Старухи рассказывали, что Хийси и не человек вовсе, а половинчатая нежить: козьи копыта, уши рыси – с кисточками, зубы волчьи, а на лапах когти длинней медвежьих. Сам живёт в берлоге и на семь миль в округе никому жить не позволяет. В сказках Хийси выглядел попроще, путали его с лесным коротышкой Колопутом, который, в отличие от братьев своих – шишиг, любит посмеяться, а настоящего вреда не устраивает. Но и в сказках лесной владыка был собой ужасен, и с человеком бы его никто не спутал.

А тут… шлёпает по бездорожью босыми ногами сутулый мужичонка, разве что голый, как Адам в день сотворения. Так в субботний вечер народ от шинкаря ещё голей разбредается. И росточком Хийси не вышел: с чего это Исту померещилось, будто великан перед ним в полсосны ростом?

Дома у Хийси и впрямь не оказалось. Шли-шли сквозь чащобу, потом остановились у старого выворотня, Хийси указал пальцем на тёмную дыру:

– Полезай.

Ист пополз в дыру беспрекословно, как будто от самого кёнига приказ получил.

В пещерке под корнями накренившейся ели оказалось неожиданно сухо. Пахло прелым листом и смолой, чему Ист удивился. Ему не раз приходилось соваться в лесные норы, и он распрекрасно знал, каким смрадом несёт из жилой ямы.

Хийси вполз следом, свернув ноги калачом, уселся напротив Иста, уставился на него немигающими глазами.

«А ну как всё-таки сожрёт?» – мелькнула неуместная мысль.

И, словно подслушав, Хийси спросил:

– Кушать хочешь?

Странный вопрос. Когда это бывало, чтобы мальчик на побегушках не хотел есть? Тем более сегодня – целый день в лесу, а в перемётных сумках у стражника на Истову долю ничего запасено не было. С другой стороны – бес знает, что жрёт Хийси? Может, волчий помёт и ястребиные погадки.