Василий Храбрый

– Тогда пусть будет моим хоть Чернигов! – пробормотал, проглотивший, наконец, свое тяжкое лакомство князь Федор. – Этот город не нужен Олегу, сыну покойного Романа Брянского…

– Подожди немного и этот город, мой славный зять, – усмехнулся Ногай. – Недолго осталось ждать! Коназ Олэгэ скоро уйдет в Божьи люди…Поэтому нет необходимости брать эти города силой…

– Я вижу, государь, – грустно улыбнулся Федор Ростиславович, – что это дело не кончится миром, ибо и молодой князь Александр, и благочестивый Олег лишь тянут время. Они надеются на какой-нибудь случай или твою забывчивость, государь. Разве не было так, что ты менял свое мнение? У Олега и Александра немало серебра! Они сумеют уговорить и молодого царя Тохтэ и тебя самого…Вот ты и передумаешь…

– Не передумаю, сынок, – сказал, тряхнув головой, Ногай. – Нет, этому не быть! Сарайские люди, которые пришли ко мне после послов молодого Тохтэ, говорили, что сын коназа Алэсандэ, Вэсилэ, сказал обо мне непочтительные слова…

– Неужели он, негодный щенок, осмелился на такое?! – сдвинул брови князь Федор.

– Якобы осмелился, – усмехнулся Ногай, прищурив свой единственный глаз, – и сказал также, что считает тебя убийцей коназа Ромэнэ. И просил наказать тебя…

– Упаси, Господь! – перекрестился Федор Ростиславович. – Ты же знаешь, что я непричастен к смерти Романа!

– Знаю, сынок, – сказал, продолжая улыбаться, Ногай, – однако все урусы думают иначе…Хотя тебе это ничем не грозит! Эти урусы и сам молодой хан Тохтэ слабоваты на ноги. Плохо лишь то, что Тохтэ не наказал того бестолкового коназа Вэсилэ и не отрезал его язвительный язык! Мало того, отпустил их всех с миром и добрыми словами! Также поговаривают, что он назвал этого Вэсилэ «Храбрым» за его непотребство! Но я этому не верю! Это уже похоже на наглость, если не измену Тохтэ-хана…Нет, я не верю им!

– В это трудно поверить, – согласился князь Федор. – Никого не называют храбрым за безумные и нескромные слова! Может еще чего сболтнул тот глупый щенок?

– Поэтому я и не верю словам тех рабов, – задумчиво пробормотал Ногай, – что они сказали это со слов других людей, а сами этого не слышали…

– А что те царские люди говорили о словах Василия? – спросил с удивлением князь Федор.

– Якобы этот глупый Вэсилэ угрожал мне войной и обещал всегда придти на помощь Тохтэ, если будет у него война со мной! Он нагло пророчил нам жестокую междоусобную войну!

– Даже так?

– Не знаю, сынок, однако сарайские люди уже не раз морочили мне голову! Но ни люди молодого Тохтэ, ни люди моего верного человека, ханского советника Угэчи, ничего подобного не сообщали. Я не верю, что этот Угэчи, которому я совсем недавно давал кров и защиту, предаст меня! Это невозможно! Меня скорей предадут эти люди, принесшие дурные вести, чем мой Угэчи!

– Кто знает, государь, что бывает с людьми? – буркнул, прищурив глаза, князь Федор. – Иной раз бывает, что лук без стрелы стреляет!

– Ну, если без стрелы, – улыбнулся Ногай, но в это время раздались громкие, отчаянные крики и целый табун диких лошадей промчался мимо него и его свиты, едва не сбив сидевшего позади Ногая на большом сытом коне чернокожего бритоголового раба. Ногаевы люди быстро выхватили луки.

– Не стреляйте! – крикнул Ногай. – Там есть хорошие жеребцы! Не надо их убивать! Нам хватит джейранов, зайцев и прочей дичи для славного пиршества!

Знатные татары опустили луки.

Вдруг лошадь самого темника, стоявшая доселе спокойно и не обратившая внимания на промчавшийся рядом лошадиный табун, неожиданно вытянула шею и пронзительно заржала. Рабы, сидевшие верхом за спиной Ногая, вскрикнули и попадали со своих лошадей. Их кони всхрапнули и, почувствовав свободу, резко рванулись тяжелым галопом в сторону незанятой людьми степи. Со всех сторон доносились крики загонщиков, приближавшихся к Ногаю. Сам Ногай, почувствовав, как задрожала и подскочила его лошадь, резко сдавил ее бока ногами, пытаясь остановить и успокоить напуганное животное.

– Держись за узду, государь! – закричал князь Федор. – Сзади тебя – опасность!

Огромный черный волк изогнутой тенью бросился к лошади знаменитого темника. Последняя, не обращая внимания на своего всадника и его усилия, взвилась на дыбы и, словно птица, как бы полетела в сторону открытой степи.

– Ату! Ату! – заорали знатные татары, пытаясь обуздать собственных коней, но те суетились, рвались вперед и едва слушали своих всадников.

Князь Федор был отличным наездником и его, выученная в долгих походах, лошадь осталась ему верной.

– Держись же, мой надежный Орлик! – быстро сказал русский князь. – Гони вперед, за нашим государем! – И он стремительно поскакал, пытаясь настичь Ногая, за лошадью которого гнался степной хищник. Но это была нелегкая скачка!

Обезумевшая от страха лошадь княжеского тестя почти скрылась из виду, когда князь Федор стал медленно ее догонять. В довершение ко всему, русскому князю, мчавшемуся вперед, мешала возникшая вдруг прямо перед его глазами песчаная пыль.

– Откуда же эта беда? – подумал он. – Неужели так много сбежалось зверья?

В самом деле, пыль образовалась от многочисленных стад и стай диких животных, согнанных с огромных степных пространств. Растоптав в панике травяной покров, звери подняли целую тучу, в которой как бы растворились и люди, и кони, и дикие животные.

Князь продолжал скакать в прежнем направлении, однако скорость значительно уменьшил.

– Еще попаду в ямку али рытвину, – думал он, – и сверну себе шею!

Неожиданно, поблизости от себя, он услышал то ли хрип, то ли сдавленный стон.

– Сынок! – донесся до князя Федора крик Ногая. – Спасай же меня от этого шайтана!

Перед глазами русского всадника предстала в туче густой пыли какая-то серая масса. Вот она потемнела и быстро превратилась в раздувшегося черного всадника…

– Господи, – пробормотал, не веря своим глазам, князь Федор, – неужели наш славный Ногай погиб?

Зрелище было не из веселых. Сжавшийся татарский темник сидел на вертевшемся, как в речном водовороте, коне и дергался, словно в смертельной агонии, а на нем, сзади, лежал, вцепившись когтями в кольчужные кольца, степной волк, пытаясь с силой вырвать всадника из седла или добраться до закрытого железными кольцами горла…

– Ах, ты, подлая нечисть! – вскричал Федор Черный и, выхватив свой огромный меч, подскакал к лютому зверю. Удар! И черная массивная туша хищника, рассеченная пополам, отделилась от напуганного Ногая, падая на землю. Лошадь темника остановилась, как вкопанная.

– Как ты, жив, батюшка?! – закричал, не помня себя, князь Федор, спрыгивая с коня и хватаясь за татарского темника.

– Жив, сынок, – тихо сказал багровый от пота Ногай, сползая вместе с русским князем в пыльную грязь, – но тот шайтан едва меня не загрыз! Если бы не ты…Я никак не мог увернуться от этого лютого зверя! Этот злодей так крепко меня держал, прямо-таки железной хваткой!

– Покусал ли тебя этот проклятый волк? – с тревогой спросил вскочивший на ноги князь Федор, глядя на усталого Ногая.

– Нет ни раны, ни царапины, сынок, – улыбнулся, вставая с помощью русского князя, Ногай. – Он только меня малость придушил. До глотки добирался…Вот какая получилась охота! Если бы не ты, мой любимый зять, мне бы не жить! Этого я тебе никогда не забуду, сынок! Все тебе подарю, ничего не пожалею! А слуг и рабов, которые оставили меня наедине с диким зверем, я строго и безжалостно накажу!

ГЛАВА 5

ГОСТЬ КАРАЧЕВСКОГО КНЯЗЯ

Карачевский князь Мстислав возвращался с охоты, улыбаясь от удовольствия: наконец-то его славные дружинники затравили матерого медведя! Едва ли не целый год охотился князь со своими людьми за лютым зверем, повадившимся похищать скот у крестьян окрестных сел. Последние сами не могли выследить хищника и не раз обращались к княжеским людям с просьбами о помощи.

Князь Мстислав Михайлович был заядлым охотником. Узнав о бедствиях своих удельных крестьян, он принял все меры, чтобы найти и убить опасного хищника. Однако его опытные охотники все никак не могли выследить медведя. Помогли крестьянские девушки, ходившие в лес по малину. Там, в зарослях малинника, они натолкнулись на огромного бурого зверя. Занятый поеданием малины, медведь даже не обратил внимания на напуганных девушек, и они благополучно убежали в свою деревню. Крестьяне сначала хотели сами пойти на медведя, но деревенский староста запретил им охоту и отправился к князю Мстиславу. – Нельзя обижать пресветлого князя, – говорил он. – Еще раньше княжеские люди предупреждали, что наш славный господин хочет сам добыть этого медведя и приказал сразу же сообщить ему, если удастся узнать, где этот зверь обретается.

Князь лично принял деревенского старосту Серпилу Ямовича, с радостью его выслушал и даже преподнес старику через своего слугу целый десяток морток! – Если это подтвердится, – весело сказал князь, – тогда награжу тебя более щедро! – И он стал быстро собираться на охоту.

– Береги себя, княже, – говорил ему встревоженный тесть, боярин Вершила Силович. – Эта охота не баловство, но дело опасное: медведь – не зайчишка и даже не вепрь! Вспомни покойного князя Андрея Всеволодыча: он принял смерть от проклятого медведя! А у тебя молодая жена, моя любимая дочь, того и гляди, родит тебе дитя: уже на сносях! Зачем так пугать свою супругу?

– Не бойся, Вершила Силич, – весело сказал князь Мстислав, – я хорошо помню историю с моим черниговским дядюшкой. Этого не случится! Я не полезу на рожон! У меня есть опытные медвежатники. Я буду только управлять ими и смотреть на их охоту!

– Но ведь не удержишься, батюшка, – пробормотал, прижав руку к сердцу, боярин Вершила. – Я знаю, какой ты страстный охотник!

Однако князь Мстислав поступил разумно. Когда его люди окружили в малиннике матерого зверя, он не стал сам нападать на хищника, но позволил им не только выманить разъяренного медведя на полянку, но и уложить его на землю рогатинами. Княжеские охотники так ловко прижали ревущего зверя, что Мстиславу Михайловичу оставалось только довершить успешную охоту точным ударом. Карачевский князь не заставил себя долго ждать, приблизился к медведю, поднял рогатину и вонзил ее острие прямо в сердце огромного зверя.

Медведь дико взвыл, рванулся, но тут же обмяк и забился в агонии.

– Катите сюда телегу! – крикнул, ликуя, князь Мстислав. – И скорее кладите на нее этого медведя! Да так, чтобы все видели это чудище и радовались! Пусть знают крестьяне-смерды о такой удаче: я враз избавил их от скотской напасти! Надо дополнительно наградить старосту Серпилу, чтобы и впредь сообщали мне в Карачев, если узнают о новом звере!