Son Торвальда

Был ноябрь

Три часа по московскому времени.

Проснулся от того, что замёрз. Холод собачий.

Выбрался из автомобиля. Разбитая «пятнашка» – именно она стала моим домом в последние четыре дня.

За это время я успел забрать документы из колледжа, которые теперь аккуратно лежали в моём синем рюкзаке. Там же – летние берцы и зелёный пиксель с парой наколенников. Мой дом там, где мой рюкзак.

Иду по улице в сторону вокзала. Ноги не слушаются, всё тело будто покрыто мурашками и окаменело. «Божечки, пусть это всё закончится,» – думаю я. Я всегда был принципиальным – был, есть и буду. И вот куда меня завели мои принципы.

Когда был пройден примерно километр, мозг, парализованный холодом, начал что-то осознавать. В голове заскрипели мысли: «Ещё 24 часа. Просто продержаться ещё сутки…»

Иду на вокзал, там есть бесплатный Wi-Fi. Посмотрю последние новости, может, кто-то интересуется, куда я пропал. Помимо связи, там ощутимо теплее, чем на улице. Я, наверное, отключился бы прямо там, если бы не дежурные патрули полицейских.

Рядом с лавочкой обнаружил розетку – появилась возможность подзарядить телефон.

В сообщениях – только одно новое: единственный человек, которому небезразлична моя судьба, – бывший одноклассник Серёга. Высокий худощавый парень с добрыми глазами.

«Слухи ходят, что тебя из дома выгнали. Если что, заходи ко мне вечером. Номер квартиры знаешь».

Ответил кратко:

«Не выгнали, сам ушёл. Вечером зайду, попрощаться надо».

Отправил сообщение и перевёл телефон в авиарежим.

Так, проверим план действий: продаю телефон в ближайшем ломбарде, покупаю билет на ночной поезд до Ростова-на-Дону. Оттуда – билет до Донецка, прохожу границу и еду в военкомат. Откажут – застрелюсь или выберу другой способ уйти.

Я поставил всё на этот ход судьбы и сжёг все мосты. Со щитом или на щите!

Когда заряд телефона достиг 80%, я собрался и побрёл назад к своему убежищу.

Желудок предательски урчал – горячей пищи я не ел уже неделю.

Вернувшись к машине, обнаружил, что вода в бутылке закончилась. Ножом отрезал узкое горлышко, чтобы достать последние капли воды, немного намочив язык. Надел капюшон, засунул руки в карманы и отключился.

Очнулся я, когда уже было светло. Сквозь потрескавшееся лобовое стекло увидел ворону на ветке яблони с редкими плодами. С трудом отлепил язык от нёба. Пить, как же хочется пить. В кармане – ни рубля. Хоть побирайся. Нет, я никогда не буду просить помощи.

Жажда воды заставила меня покинуть укрытие и залезть на дерево. Вытеснив ворону, я сорвал пару кислых яблок. Даже спустя годы помню этот вкус – кислые яблоки помогли мне тогда выжить.

Вернувшись в машину, включил в наушниках «Lose Yourself» Eminem и, собирая пожитки, точно знал, что свой шанс не упущу. На прощание погладил машину по двери, зародив таким образом новый ритуал в своей жизни. И пусть прожил я в этой машине не так много, но она спасла меня от дождя и дала крышу над головой.

В ломбарде за телефон предложили три с половиной тысячи рублей. Это меня обрадовало – на дорогу нужно было три, а на оставшиеся я мог купить бутылку воды. Это и стало моей первой покупкой. Я пил по чуть-чуть, смакуя воду, и в тот момент это было невероятно вкусно.

Благо у меня был ещё плеер, поэтому под любимые композиции решил пройтись по родным местам.

Первое, что попалось на пути, – школа. Кто бы знал, что всё так закрутится…

Потом на горизонте появилась лавочка, на которой я не так давно сидел до рассвета, болтая с первой любовью. Но ностальгию решил отложить на потом. Из знакомых никого не встретил – и, наверное, к лучшему.

В магазине рядом с торговым центром мне в нос ударил запах свежеиспечённого, ещё тёплого батона, который был растерзан через несколько минут после покупки.

Маршрут на вокзал я проложил через торговый центр, чтобы привести себя в порядок в туалете. Удачно попалась кабинка для инвалидов, и я шарахнулся от своего отражения в зеркале.

На меня смотрел худощавый парень с серым лицом, лысой головой и впалыми щеками. В глазах – пустота и аккумулированная боль.

Попытался улыбнуться самому себе – не получилось.

Быстро намочил голову в раковине, задержал её под струёй тёплой воды – аж глаза закатились от удовольствия.

Хорошего понемножку. Вытер голову грязной футболкой и выбросил её. Настало время перевоплощения.

Переоделся в летний пиксель и берцы. Кофту убрал в рюкзак. Всё остальное сложил в пакет и выбросил в ближайший мусорный бак.

Чувство голода снова вернулось, поэтому решил потратить 60 рублей на чизбургер. Покинув торговый центр, решил пройти мимо музыкальной школы, которую когда-то окончил с отличием. В голове всплыл образ первой учительницы – красивая голубоглазая блондинка с редким именем Вероника. Она была первым человеком, кто по-настоящему в меня поверил.

Но теперь это всё в прошлом. Эта часть меня мертва. Я принял суровое решение – исполнить свою мечту и прыгнуть выше головы. Говорят, риск – дело благородное. Ну а там кто знает…

И вот вокзал.

На кассе за толстым стеклом меня окинула взглядом женщина.

– Вам куда, мужчина?

– До Ростова, пожалуйста. Ночной, самый дешёвый билет.

– Верхняя полка на 5 утра. Давайте паспорт.

Купив билет, я почувствовал горечь утраты, но знал: пути назад нет. «Со щитом или на щите», – повторял я про себя. В кошельке осталось целых 1200 рублей. Радовало, что пока дойду, давя берцами осеннюю листву, до квартиры друга, уже будет вечер.

Сделав прощальный круг по набережной, я вспомнил, как ещё недавно летом встречал здесь самые красивые рассветы с друзьями. И казалось, что так будет всегда. На языке появилась горечь, и слёзы сами начали жечь глаза.

«Соберись, не время горевать, всё только начинается, родной», – подбадривал я себя.

Смахнув слезу рукой, пошёл дальше.

На улице висел стойкий запах сырости.

Накрапывал мелкий дождь.

В свете тусклых пожелтевших фонарей проглядывали очертания луж.

До дома Серёги я добрался, когда уже стемнело. Быстрым шагом поднялся на третий этаж и позвонил в дверной звонок.

Серега открыл дверь с широкой улыбкой до ушей.

Он протянул мне руку и с силой, практически до хруста, обнял меня.

Мы перешли в его комнату, где негромко играла ритмичная музыка. На стуле рядом с компьютером сидел чёрный кот по имени Масяка. Он лениво наблюдал за нами, щурясь, как будто знал что-то большее, чем мы.

Когда мой товарищ пошел на кухню, чтобы поставить чайник, я попросил разрешения воспользоваться его компьютером, системный блок которого мы когда-то собирали вместе.

Получив одобрение, я перебросил все свои оставшиеся фотографии на жёсткий диск и закрыл соцсеть.

В аккурат вернулся Серёга с двумя чашками чая в руках.

– Давай рассказывай, что у тебя происходит, почему ты в форме?

Я, обхватив руками горячую чашку, начал свой монолог. Описывать события последней недели не стал, постеснялся – со стороны я, наверное, выглядел как полный безумец.

Вдумайтесь: когда только исполнилось 18, ехать куда-то за несколько тысяч километров. Зачем?.. Да ещё и на какую-то войну. На дворе стоял 2017 год, и слово «Донбасс» было вычеркнуто из новостных строчек.

О войне тогда никто и не помнил, за исключением жителей ЛДНР.

Закончив свой монолог, я всмотрелся в лицо своего друга, и он, посмотрев мне в глаза, спросил:

– Почему? Почему ты решил поехать? Почему именно ты? Всегда есть другой выход.

– Потому что чувствую, что нужно.

Он молча кивнул, обдумывая мои слова. Потом после паузы сказал:

– Если чувствуешь, что должен, – делай. Когда уезжаешь?

– Сегодня ночью, в 5 утра.

На часах было 8 вечера.

– Оставайся у нас на ночь, – предложил он. – Родители не против.

– Ну, если ты настаиваешь, то с удовольствием.

– Вот и хорошо.

Весь вечер мы вспоминали разные истории, от школьных забав до моментов, когда я учился ездить на скейтборде. Чёрт, как же здорово всё-таки жить!..

Вспомнился момент, когда гоняли на велосипедах в парке наперегонки. Я тогда резко затормозил и свернул в сторону.

Там был мемориал воинам Великой Отечественной войны.

Меня тогда окликнул товарищ, спросив, что со мной.

Обернувшись, я ответил, что вспомнил прадеда. Что-то труднообъяснимое нахлынуло волной. Мы молча какое-то время стояли и смотрели на мемориал.

Голос из кухни прервал наши воспоминания, и мой друг покинул комнату.

Я ещё раз вернулся к соцсетям, чтобы напоследок посмотреть на лица людей, которых знал, пусть и через экран.

На ужин мама Сергея, Светлана, принесла нам по паре домашних чебуреков. В одно мгновение они исчезли с тарелки. Так быстро, что я даже не заметил, что их было два и они просто лежали друг на друге. До подъема оставалось несколько часов. Для сна мне выдали вполне комфортную раскладушку. Впервые за неделю удалось полноценно вытянуть – ноги.

Потом пришёл Масяка, который улёгся мне на грудь и замурчал.

Комната погрузилась во тьму, в воздухе почувствовалось напряжение.

– А вдруг с тобой что-то случится, как я узнаю? – спросил меня товарищ.

– Если полгода не зайду в соцсеть – значит, всё.

– Понял. Утром с тобой пойду на вокзал.

– Не надо, примета плохая.

В воздухе снова повисла тишина, которую прервал кот, спрыгнув с раскладушки.

В окне время от времени отражался блеск фар проезжающих мимо автомобилей.

Прокрутив в голове калейдоскоп счастливых моментов и отбросив мысль о том, чтобы повернуть обратно, я отключился.

Проснулся сам, без будильника, в 3:35.

Тяжело выдохнув, тихо спросил:

– Не спишь?

– Да какое тут…

На прощание выпили по кружке чая, сидели уже молча – настроения не было совсем. Мы оба понимали, что это, возможно, наша последняя встреча.

Дождь за окном к этому времени успокоился. Серёга протянул мне пакет, в котором было несколько «дошираков», пачка печенья и кучка пакетиков чая.

– Чем могу, брат.

Поблагодарив, я убрал «тормозок» в рюкзак, зашнуровал берцы, посмотрел в зеркало на прощание.

Взгляд был другой, боль сменилась на уверенность в своих действиях.

Крепко обнял Сергея и покинул квартиру, медленно спускаясь вниз по лестнице.

Выйдя на улицу, я направился к вокзалу. Когда уже обходил дом с торца, под знакомыми окнами меня нагнал голос Серёги:

– Стой, подожди, я сейчас спущусь!

Я в недоумении остался ждать, поглядывая на часы.

Спустя несколько минут из-за угла дома показался Серёга, который держал правую руку в подкладке куртки.

Он прижимал пакет с разогретыми домашними чебуреками, согревая их под курткой. Почему-то этот жест растрогал меня до глубины души. И я знал, что память об этом вечере пройдёт со мной через всю мою жизнь.

Светлана Валентиновна, Василий Петрович, если когда-то вы будете читать эти строки, то огромная вам благодарность за тот вечер и за то, что вырастили замечательного сына, который и по сей день является для меня чудесным другом.

До вокзала добрался быстро – начиналась первая поездка в жизни за пределы своего города. Перед посадкой в вагон меня окликнул офицер, который попросил передать важное письмо по пути в Воронеж. Любезно согласившись, я отдал билет проводнице и зашёл в вагон. Пассажиров было немного, я нашёл своё место, запрыгнул на верхнюю полку и отрубился.

Проснулся от солнечных лучей, бьющих в глаза. Просыпаться не хотелось совсем, но шум поезда насторожил, и глаза всё-таки пришлось открыть. Значит, это был не сон – я действительно сейчас в вагоне поезда и еду навстречу своей судьбе. Часы показывали уже вечернее время. Повернув голову, я увидел своих попутчиков.

Напротив – пожилая пара и маленький ребёнок с женщиной лет сорока пяти. На столе – кура гриль; видимо, классика плацкарта. Под моей полкой место было свободно, поэтому я решил спуститься, чтобы тоже поесть. Моим поздним завтраком стали «доширак» и чай с пачкой печенья. Уточнил у мимо проходящей проводницы, через сколько будем в Воронеже.

За окном расстилались поля и луга с далёкими густыми лесами на горизонте. Аромат чёрного чая бодрил, а за окном начинался ливень и изредка сверкали молнии. Несмотря на начинающийся ураган, вагон создавал иллюзию безопасности.

Голос незнакомого усатого деда с соседней койки отвлёк меня от созерцания пейзажа.

– Молодой человек, а вы военный?

Я не стал рассказывать, что только собираюсь им стать, поэтому сухо ответил:

– Да.

– Туда? – спросил он, подняв бровь.

Не знаю, как он это понял, но я просто молча кивнул. Он переключился на разговор с женой.

– Вот такие вот молодые парни туда едут, а нас впереди ещё ждёт большая война, и благодаря таким, как он, мы можем спать спокойно.

– Возьми, – дед протянул мне на листке газеты куриную ножку.

Поблагодарив, я отказался, сославшись на то, что сыт. Поймал себя на дежавю: лет пять назад в музыкальной школе после сольного выступления в филармонии, когда я уже уходил со сцены под аплодисменты зала, незнакомая женщина из первого ряда преградила мне путь и сказала: «Возьми», протягивая упаковку дорогого шоколада. Я засмущался и покраснел, быстро сбежав из концертного зала под смех увидевших эту сцену зрителей.

Так и здесь, слегка засмущавшись, я пошёл умыться, а затем вернулся на свою кровать – уж очень она была комфортной. Там мой мозг начал размышлять.

О чём вообще говорил этот старец? Какая большая война? У нас сильнейшая армия в мире; мы в мгновение ока дойдём до Ла-Манша, если захотим, конечно. Началась моя аналитика и прогнозирование конфликтов.

В памяти начали всплывать тревожные события прошлого.

Как в 14 лет в голову впервые пришла мысль о том, что мне нужны навыки общевойскового боя, и в тот момент все внутренние чувства просто кричали мне о том, что это необходимо для выживания. Произошло это утром, по дороге в школу, после ночного репортажа по «России–24» – в репортаже в прямом эфире горели два БТР–80, которые пытались смять баррикады протестующих.

Вся страна тогда следила за событиями на стремительно уходящей из «братского союза» Украине.

Обдумав все еще раз, я решил, что просто еду исполнить свою мечту – стать военным. Раз российский военкомат не взял меня под свои знамена, значит, будем защищать интересы России другим путём. В тот момент это был прыжок выше головы. Несмотря на отговоры всех вокруг, внутри была уверенность, что сейчас – это мой единственный шанс.

В Воронеже я успешно передал то самое секретное письмо другому офицеру, который встретил меня на выходе из вагона. Он пожал мне руку и поинтересовался, из какого я подразделения, ведь знаков различия у меня не было. Впервые за долгое время решил не врать, поэтому сказал правду, что еду добровольцем в ДНР.

Офицер сделал изумлённое лицо, вытаращил глаза и выдал:

– Дурак, там же война, убьют!

Окинув его одним долгим взглядом с ног до головы, я молча вернулся в вагон, предварительно зайдя в уборную, чтобы помыть руки. Обдав лицо холодной водой и усмирив тихую ярость, решил вернуться в постель. Остаток пути до Ростова преодолел без приключений.

До автобуса в Донецк оставалось 6 часов, а продажа билетов начиналась только с прибытием автобуса на вокзал. Меня это насторожило: оставаться ночевать на вокзале не хотелось, но деваться было некуда. Решил пройтись по Красноармейской улице.

Ночной Ростов был прекрасен. В городе-миллионнике я был впервые, поэтому с любопытством разглядывал дорогие машины и рестораны с красивой подсветкой на окнах. Как жаль, что не было с собой телефона – этой красотой больших улиц очень хотелось с кем-то поделиться. Вернувшись на вокзал, я увидел, что открылась продажа билетов. Выкупив последний билет и произнеся фразу: «Кто не рискует, тот не пьёт», я вышел на платформу в поисках автобуса. Там стояла маршрутка. Такие «суперкары» стали появляться в нашем городе только незадолго до моего отъезда. Мы загрузились и под музыку начали отъезжать от платформы.

Проезжая через реку Дон, я обратил внимание на красивый стеклянный небоскрёб, окна которого выходили на набережную, и дал себе обещание, что если суждено вернуться, то обязательно там побываю.

Мерный шум мотора усыпил меня, и я задремал, сам того не заметив. Но в какой-то момент автобус попал колесом в яму, и удар головой о стекло разбудил меня, как раз когда мы подъезжали к госгранице.

На паспортном контроле пограничник зевнул и уточнил:

– Цель визита?

– В гости к бабушке еду, – ответил я.

С ехидной улыбкой он посмотрел на меня и спросил:

– А бабушка на улице Ленина живёт?

Сквозь улыбку ответил:

– Да, на Ленина.

– Ну, привет бабушке, счастливого пути.

После прохождения границы из плеера раздалось:

«Свет былой любви в конце пути, Моя душа к нему летит. Холод сковал тело моё сотней цепей… Как простой солдат, в чуждом краю Удачу я искал свою. Как я был глуп, скажет мне смерть, скажет теперь…»

Несмотря на нервное ожидание, что что-то пойдет не так, судьба оберегала меня, и внутреннее чувство подсказывало, что мой путь верный. И наш автобус погрузился в кромешную темноту. Этот отрывок из песни «Арии» ознаменовал следующую главу моей жизни.

Донецк

Честно вам признаюсь: при упоминании этого города я представлял себе картины Грозного образца 1994–1995 годов. Реальность же стала для меня настоящим потрясением, когда мы приехали. Выйдя с платформы, я стоял с открытым ртом: толпы людей, совершенно целые окна, множество автомобилей – всё это никак не сочеталось с образом города, в который пришла война. На улице недалеко от автовокзала красовалась вывеска «ДонМак». Почувствовав голод, решил зайти и заодно сравнить фастфуд.

Рядом с церковью увидел адрес военкомата. Я довольно быстро нашёл его. На проходной меня встретила миловидная женщина.

– Восемнадцать-то хоть есть?

– Есть, – ответил я, протягивая паспорт.

Её особенно заинтересовал адрес моей регистрации.

– Родители хоть знают, где ты?

Сделав глубокий выдох, ответил:

– Нет родителей.

Даже через стекло я почувствовал её взгляд – взгляд сочувствия. Сегодня настал тот день, когда люди будут смотреть на меня иначе.

– Поднимайся в кабинет на втором этаже, – шёпотом сказала вахтёрша.

Там меня ждал разговор с товарищем майором – мужчиной с седыми висками и грубым голосом.

– Ты как к нам попал?

– На автобусе приехал.

– От срочной службы сбежал?

– Нет, не взяли. Приехал к вам, хочу научиться.

Майор взглянул на меня оценивающе.

– А кем быть хочешь?

Я задумался. Вспомнил ролик на канале Дмитрия Пучкова, где в двухчасовом интервью бывший сотрудник питерского ОМОНа рассказывал о своей службе сапёром. Честно говоря, это чем-то меня зацепило.

– Сапёром, – коротко ответил я.

Майор закурил сигарету, и табачный дым быстро заполнил помещение.

– Сапёром, значит, – задумчиво произнёс он, постукивая пальцами по столу.

Мы минуту молчали, затем он достал пачку бумаг и сказал:

– Хочешь чему-то научиться, но все нормальные инструктора на передовой. Как к этому относишься?

Мысленно я решил: если на передовой, значит, так тому и быть. Сейчас меня научат, а уже через месяца три я окажусь там – пустяки.

– Отношусь положительно.

Затушив сигарету в пепельнице, он продолжил:

– Есть место в отдельной разведывательной роте. Возьми этот листок, пройди ВВК, и через пару часов за тобой приедет машина. Но прежде ещё раз подумай, нужно ли оно тебе. Ты уверен в своём выборе?

– Уверен.

– Честно говоря, я и не сомневался. Удачи тебе, воин.

Мы пожали друг другу руки, и я покинул кабинет, отправившись к следующему этапу – медкомиссии.

Медкомиссия прошла легко. Доктор осмотрел меня, уточнил пару моментов, подытожил и выставил категорию «А». Жизнь заиграла новыми красками.

Далее был пункт ожидания. Рядом с рюкзаком сидел бородатый парень лет тридцати, явно слегка подвыпивший. Он уточнил, в какое подразделение меня направили, и сказал, что я правильно сделал, купив часть снаряжения. В тот момент я искренне верил, что если где-то написано «всё выдадут», значит, всё выдадут. Хотя на заборе тоже много чего пишут, но за ним часто не оказывается того, что обещано.

Сам он, по его словам, возвращался в «Спарту». Что ж, говорят, война затягивает. Посмотрим, что будет со мной – и будет ли. Машина за мной приехала быстрее, чем за ним. Повезло.

И вот он – порог подразделения. У входа стояли двое: бородатый мужчина спортивного телосложения и высокий молодой парень лет двадцати пяти. Он повернулся ко мне, протянул руку и представился Даниилом. По специальности он был снайпер. Второго звали Макс, он тоже был из России и, как оказалось, из моего родного города. В разговоре он рассказал в целом о подразделении, а также о том, что все командиры были добровольцами из России. Это внушало уверенность.

Главных командиров на месте не оказалось, поэтому мне велели их подождать. Я пошёл в курилку, где была целая орава бойцов. Достал пачку «Парламента» и угостил всех, кто был там. Парни оценили этот жест, особенно когда поняли, что сам-то я не курю и взял пару пачек, просто чтобы угостить кого-нибудь.

В это время на территорию заехал разрисованный УАЗ. Из него вышли двое огромных мужчин, оба в снаряжении. Запакованы они были так, что виднелись только глаза. У одного была повязка на правом глазу, и это мне сразу запомнилось.

Отойдя с ними в сторону, я кратко объяснил, кто я такой. Одноглазый командир ткнул мне пальцем в грудь и грубо произнёс:

– Накосячишь – лично застрелю. Здесь тебя никто искать не будет, уж поверь.

Пожав плечами, я согласился. Это было грубо, но справедливо. Военный мир только начинал открываться для меня.

Позже подошёл главный сапёр и по совместительству мой командир взвода. Узнав, что опыта у меня нет, он слегка расстроился: оказалось, что теперь я единственный человек без боевого опыта в подразделении. У плаката «МОН–50»[1], которую я назвал «клеймором»[2], и начался мой первый урок инженерного дела. В ходе обучения я понял, что это сложная и опасная специальность.

Перед сном решил выскочить в курилку, подышать свежим воздухом. Вдали слышались звуки артиллерийской канонады и стрельбы; война показывала мне, что она совсем рядом. В тот момент мне казалось, что у меня будет время на подготовку. Если бы…

За следующие два дня меня взяли в штат и научили разбирать и собирать автомат на практике, а не из роликов на YouTube. Даня показывал стойки и в целом провел общий инструктаж. Выяснилось, что разведывательная рота держит оборону под Марьинкой на расстоянии 400 метров от передовых позиций противника. Для меня это показалось удивительным и даже какой-то дикостью. В штат включили быстро. Оказалось, что обещание полного вещевого имущества и снаряжения было ложью. Но тут помогли боевые товарищи, подогнав на время шлем, разгрузку и горку. Из выданного бронежилета 6Б23 только одна бронеплита спереди и четыре магазина. Ухмыльнувшись, спросил: