Сон в красном тереме. Том 2

В этот момент в комнату вошли госпожа Син и госпожа Ю, чтобы справиться о здоровье матушки Цзя. Здесь же находились Ли Вань, Фын-цзе и барышни. Все молчали, не зная, что отвечать. Одна Тань-чунь встала и сказала:

– Сестра Фын-цзе болеет, поэтому все слуги распустились. Раньше по ночам или в свободное время они лишь украдкой собирались по трое, по четверо и ради забавы играли в кости или в карты, а сейчас совсем распоясались и открыли чуть ли не игорный дом. У них даже свои главари есть, и играют они со ставками в тридцать—пятьдесят связок монет. Полмесяца назад они даже драку затеяли.

– Если тебе об этом было известно, почему раньше не доложила? – спросила ее матушка Цзя.

– Потому что я знала, что у госпожи много дел и ей нездоровится, – ответила Тань-чунь. – Я сообщила об этом старшей сестре Ли Вань и управительницам, они предупредили нарушителей, и сейчас стало тише.

– Ты молода и не представляешь себе, какое зло таится в этих играх! – проговорила матушка Цзя. – Ты считаешь игру на деньги безобидным занятием и боишься только, как бы не было раздоров, но ты не думаешь о том, что раз они играют ночью, то неизбежно пьют, а это значит, они отпирают ворота и ходят покупать вино. В саду ночью людей мало, и этим могут воспользоваться воры! Да и среди женщин, живущих в саду, не все порядочные! Они будут безобразничать и развратничать, а вы, чего доброго, еще у них научитесь! Разве можно прощать подобные дела?!

Тань-чунь молча опустилась на место. Услышав слова матушки Цзя, Фын-цзе с досадой воскликнула:

– И как назло, я болею!

Но она не пала духом, даже будучи больной. Она приказала вызвать жену Линь Чжи-сяо и трех других управительниц и в присутствии матушки Цзя сделала им строгое внушение. Матушка Цзя приказала немедленно выявить наиболее азартных игроков, наградить тех, кто назовет их имена, и наказать каждого, кто посмеет их скрывать.

Опасаясь гнева матушки Цзя, жена Линь Чжи-сяо и остальные управительницы не осмеливались выгораживать виновных. Они тотчас же отправились в сад, созвали всех и стали допрашивать в отдельности каждую служанку. Сначала ничего не удалось обнаружить, но, как неизбежно бывает, «когда уходит вода, обнажаются камни». Вскоре выявили трех главных игроков и восемь их партнеров. А таких, которые вообще играли по ночам, оказалось больше двадцати человек. Всех их привели к матушке Цзя и поставили на колени посреди двора. Провинившиеся отбивали земные поклоны и умоляли о пощаде.

Первым долгом матушка Цзя спросила имена и фамилии трех главарей и поинтересовалась суммой, на которую они играли. Выяснилось, что одна из игравших женщин приходилась теткой жене Линь Чжи-сяо, другая – младшей сестрой кухарке Лю из «сада Роскошных зрелищ», а третьей оказалась кормилица второй барышни Ин-чунь. Это были главные виновники. Об остальных не сто?ит говорить!

Прежде всего матушка Цзя распорядилась сжечь кости и карты, все деньги отобрать и распределить между слугами и служанками, каждому из главных игроков дать по сорок палочных ударов и выгнать из дворца; остальных – наказать двадцатью ударами, вычесть трехмесячное жалованье и поставить их на чистку отхожих мест. Жена Линь Чжи-сяо получила выговор.

Жене Линь Чжи-сяо было неудобно, что ее тетка понесла наказание. Ин-чунь было неприятно за свою кормилицу. Дай-юй, Бао-чай и Тань-чунь сочувствовали Ин-чунь и решили прийти ей на помощь. Они принялись просить матушку Цзя пощадить кормилицу Ин-чунь.

– Эта женщина обычно никогда не играла. Мы даже не представляем себе, зачем ей вздумалось впутываться в эту историю.

– Ничего вы не понимаете! – оборвала их матушка Цзя. – Эти кормилицы больше других заслуживают порицания, потому что они пользуются в доме бо?льшим влиянием, чем простые слуги и служанки, и устраивают скандалы и беспорядки! Они только и подстрекают своих воспитанниц, чтобы те покрывали их проделки. Я это все сама пережила, поэтому знаю. Вот и хорошо, что она попалась, ее надо непременно наказать в назидание другим! Не мешайте мне, я знаю, что с ней делать!

Никто больше не возражал.

Между тем наступил полдень, и матушка Цзя легла отдыхать. Все вышли из комнаты, но, так как матушка Цзя была разгневана, никто не осмеливался уйти.

Госпожа Ю пришла к Фын-цзе, намереваясь с нею поболтать, однако Фын-цзе тоже была рассержена, и госпожа Ю, оставив ее, отправилась в «сад Роскошных зрелищ».

Госпожа Син посидела у госпожи Ван и тоже решила пройтись по саду. Достигнув ворот сада, она вдруг увидела девочку-служанку из комнат матушки Цзя.

Эта девочка была немного глуповата, за что ей дали прозвище «сестрица Дурочка». Она направлялась навстречу госпоже Син и, хихикая, размахивала каким-то ярким предметом. Она была настолько поглощена этим предметом, что не глядела по сторонам. Лишь столкнувшись с госпожой Син, она подняла голову и остановилась как вкопанная.

– Глупая девчонка! – обругала ее госпожа Син. – Что это за вещь, которая тебе так понравилась? Дай-ка мне поглядеть!

«Сестрице Дурочке» было четырнадцать лет, у матушки Цзя она служила недавно и использовалась на черных работах. Она была полная и широколицая, с большими ногами, в работе ловкая и проворная. Она отличалась необычайным упрямством, в житейских делах совершенно не разбиралась, и когда принималась рассуждать о чем-нибудь, вызывала общий смех. Матушке Цзя она нравилась; она и дала девочке прозвище «сестрица Дурочка», и если девочка совершала оплошность, ее не наказывали. Когда нечего было делать, «сестрица Дурочка» любила гулять в «саду Роскошных зрелищ».

И вот сегодня, гуляя по саду, она свернула за небольшую искусственную горку, намереваясь половить сверчков, и вдруг увидела на траве мускусный мешочек с узорами. Но вышиты на нем были не цветы и не птицы, а две обнаженные обнявшиеся человеческие фигурки, а на обратной стороне – несколько иероглифов. Девочка не поняла, что здесь изображена сцена любви, и принялась размышлять:

– Может быть, это бой волшебников? Или два человека дерутся?

Но как она ни старалась, догадаться ей не удалось, что означает рисунок. Тогда она взяла мешочек и, хихикая, направилась к матушке Цзя, намереваясь расспросить ее об этом.

Услышав, что госпожа Син просит показать мешочек, «сестрица Дурочка» с радостной улыбкой воскликнула:

– Вы совершенно верно заметили, госпожа, это очень интересная вещица! Поглядите!

Она протянула госпоже Син мешочек. Госпожа Син так и остолбенела.

– Где ты это взяла? – только и смогла вымолвить она.

– Я хотела половить сверчков и побежала за горку, – ответила «сестрица Дурочка», – там и нашла.

– Никому не рассказывай! – предупредила ее госпожа Син. – Это нехорошая вещь! За нее тебя могут убить. Ты ведь глупая – еще проболтаешься!

– Не буду, не буду! – торопливо заверила девочка, и лицо ее от страха пожелтело. Она низко поклонилась госпоже Син и, ошеломленная, бросилась прочь.

Госпожа Син огляделась кругом – поблизости были только девочки-служанки, и отдать им мешочек нельзя было. Госпожа Син спрятала его в рукав. Она была очень удивлена и ломала себе голову, пытаясь понять, как могла подобная вещь сюда попасть. Стараясь ничем не выдавать своего волнения, она направилась к Ин-чунь.

Ин-чунь была расстроена тем, что ее кормилица провинилась. Но при виде госпожи Син девушка овладела собой, встретила ее как полагается и подала чаю.

– Ты уже взрослая, – начала упрекать ее госпожа Син. – Твоя кормилица занимается неприглядными делами, а ты ей потакаешь! Никто не оскандалился, только наша служанка оказалась виноватой. В чем здесь дело?

Ин-чунь потупила голову, нервно теребя свой пояс.

– Я дважды с ней говорила, – нерешительно произнесла она после длительного молчания. – Она меня не послушала, и я ничего с ней не могла поделать. Ведь она моя кормилица, и желательно, чтобы она меня наставляла, а не я ее…

– Глупости! – прервала ее госпожа Син. – Когда ты поступаешь плохо, она должна удерживать тебя, а когда она нарушает правила приличия, ты, как барышня, должна придерживать ее. Если она не хотела тебе повиноваться, надо было доложить мне. Все – и свои и чужие – знают о скандале! На что это похоже? Но этого мало! Ты дала ей волю, она, наверное, брала твои шпильки, кольца, платья и на них играла! Конечно, у тебя характер мягкий, и ты не могла отказать ей. А выпрашивать она умеет, язык у нее хорошо ворочается! Если она тебя обобрала, я не дам тебе ни гроша! Посмотрим, что ты будешь делать, когда настанет праздник!

Ин-чунь смущенно молчала, и только еще ниже опустила голову. Глядя на нее, госпожа Син холодно усмехнулась.

– Ведь ты родная дочь старшего господина Цзя Шэ и его наложницы, а Тань-чунь всего лишь дочь второго по старшинству господина Цзя Чжэна, причем тоже от наложницы. Таким образом, по происхождению вы одинаковы, но твоя родная мать пользуется в доме в десять раз большим влиянием, чем наложница Чжао, так что ты должна быть посильнее Тань-чунь. Почему ж ты уступаешь ей?.. Лучше бы у меня совсем не было детей! По крайней мере люди не смеялись бы надо мной!

– Пришла супруга второго господина Цзя Ляня! – вдруг доложила служанка.

Госпожа Син снова усмехнулась, позвала служанку и приказала ей:

– Скажи, пусть она лечится, мне ее услуг не требуется.

Потом прибежала девочка-служанка, которую посылали в дом матушки Цзя, и сообщила:

– Старая госпожа проснулась!

Госпожа Син встала и отправилась к матушке Цзя. Ин-чунь проводила ее до ворот.

– Ну, что вы теперь скажете, барышня? – обратилась к ней служанка Сю-цзюй. – Помните, я недавно говорила вам, что куда-то исчез золотой феникс, унизанный жемчугами? Вы не поверили и даже не хотели поискать. Я вас еще тогда уверяла, что эта старуха утащила его и заложила, чтобы достать денег на игру, но вы были убеждены, что феникса убрала Сы-ци, и велели мне узнать у нее. Сы-ци тогда была больна и просила передать вам: «Я его не убирала, феникс по-прежнему лежит в шкатулке, на книжной полке. Я положила его туда, потому что барышне нужно будет надеть его лишь на праздник середины осени». Вам, барышня, следовало бы спросить у старухи.

– Зачем? – возразила Ин-чунь. – Она взяла феникса на время. Я ведь предупреждала ее, когда она что-нибудь берет, пусть кладет на прежнее место. Кто же думал, что она позабудет?! Все равно уже поднялся скандал и спрашивать ее бесполезно.

– Вы думаете, она забыла? – возмутилась Сю-цзюй. – Просто она знает, что у вас мягкий характер! Я думаю, вам немедленно нужно доложить обо всем второй госпоже Фын-цзе, чтобы она заставила старуху вернуть вещь. Может быть, вы не хотите заводить об этом разговор и наживать лишние хлопоты? Тогда можно попросить вторую госпожу Фын-цзе, чтобы она выкупила этого феникса за несколько связок монет, и делу конец. Согласны?

– Ладно! – остановила ее Ин-чунь. – Только бы не было неприятностей. Зачем затевать новый скандал? Пусть лучше все пропадает…

– Почему вы так слабовольны, барышня? – укоризненно покачала головой Сю-цзюй. – Если вы будете бояться хлопот, вас самих могут украсть! Лучше уж я пойду и доложу!