Фельдмаршал Манштейн. Военные кампании и суд над ним. 1939—1945

Летом 1940 г. вторжение имело реальный шанс на успех. На Манштейна возложили задачу возглавить первую волну высадившихся войск. Назначение было настолько же почетным, насколько и нежеланным. Высшее командование не забыло своего отказа человеку, который, можно сказать, навязал им победу с помощью того, что они расценивали как «метод черного хода». Корпус Манштейна отправили оккупировать район городов Булонь и Кале. Это единственный период войны, когда Манштейна действительно можно обвинить в оккупации. В России, на протяжении всей войны, он был вовлечен в жестокие сражения. Но во Франции у него действительно имелась возможность заняться проблемами военной оккупации. Стоит подчеркнуть, что, несмотря на самое тщательное расследование, нельзя выдвинуть ни единого упрека по поводу поведения войск, которыми Манштейн тогда командовал. Примечателен один из его приказов, предписывающий немцам не занимать сидячие места в общественном транспорте, когда женщина стоит. Если женщина отказывалась от предложенного места, солдат все равно должен был оставаться стоять.

Предпосылкой для операции «Зелеве» стала команда «Воздух!». Точная дата начала воздушной «Битвы за Британию» – 13 (12. – Ред.) августа, и начали ее люфтваффе. К середине сентября они смирились с неудачей.[20 - На 1-м этапе «битвы за Англию» (12 августа – 6 сентября) немцы старались завоевать господство в воздухе. Когда это сделать не удалось (хотя англичане были на пределе своих возможностей), на 2-м этапе (7 сентября – 13 ноября) основные усилия немецкой авиации были брошены на бомбардировку Лондона с целью терроризирования и подрыва морального духа населения. На 3-м этапе (ноябрь 1940 – май 1941 г.) целью были промышленные города, но также немцы хотели скрыть подготовку к войне с СССР. С мая 1941 г. все стало ясно – самые боеспособные соединения люфтваффе были переброшены к границе СССР.] 17 сентября вторжение отложили на неопределенный срок, а Гитлер стремился понизить дух англичан бомбардировкой их городов. Он с неохотой принял эту стратегию, поскольку не хотел распространять войну на собственную землю. Невзирая на то что в это время немцы наносили удары по Британии куда более мощные, чем те, которыми она могла ответить, отказалась обсуждать мир. Гитлер просто не мог этого понять. Он так и не осознал степени британской твердости и решимости стоять до конца, пробужденных начавшейся войной. Гитлеру хотелось позабыть прошлые обиды и подружиться с Британией. Он не мог заставить себя признать тот факт, что, несмотря на его мощь и невероятные военные успехи, Британия никогда не станет на его сторону. Он не мог понять, что Британская империя не склонна действовать под диктовку Адольфа Гитлера. Его политическое недопонимание вылилось в неуверенность в стратегии. Он не мог определиться с тем, чего хотел на самом деле. Лично я сомневаюсь, было ли вторжение, учитывая возможности немцев в 1940 г., осуществимо. Но если бы Гитлер направил все свои силы на зимние приготовления, то в свете того, что позже произошло на Крите, я не совсем разделяю уверенность Черчилля в том, что летом 1941 г. мы смогли бы отразить тщательно подготовленную операцию. Однако к тому времени Гитлер повернул на Восток.

Здесь он преследовал политические цели, отличные от тех, к которым стремился на Западе. В «Майн кампф» он высказал свое неприятие африканской колониальной политики Германии и утверждал, что естественное пространство немецкой экспансии лежит на Востоке. В планы Гитлера входило расчленение России на несколько отдельных автономных государств под протекторатом Германии и вхождение Южной и Западной России в немецкую колониальную зону. Обычное военное оккупационное управление, предусмотренное Гаагской конвенцией («Конвенция о законах и обычаях сухопутной войны», 1907. Отдел III, ст. 42, 43 и 50. – Пер.), было неприемлемо для достижения подобных целей. Поэтому Гитлер решил, что, поскольку в деле управления следует действовать последовательно, необходимо отобрать функции администрирования, так называемую «исполнительную власть», у армии, чтобы передать гражданским органам власти, которым вменялась подготовка политической основы для будущих немецких колоний.

Полицейские силы в России набирались из состава немецких регулярных войск и переводились в специальные оперативные подразделения, так называемые айнзацгруппы (целевые группы, группы развертывания – военизированные подразделения нацистской Германии, осуществлявшие массовые убийства гражданских лиц на оккупированных территориях Европы и СССР. Играли ведущую роль в «окончательном решении еврейского вопроса». – Пер.), подчинявшиеся СД Гиммлера. В том, что касалось довольствия, жалованья и передвижений, эти подразделения подчинялись армии. Но во всех оперативных вопросах, включая субординацию, они подчинялись напрямую Гиммлеру. У них имелась собственная радиосвязь, и они пользовались собственными шифрами. Полиция полевой службы безопасности (нем. Geheime Feldpolizei – тайная военная полиция вермахта. – Пер.) являлась армейской структурой и отвечала за обеспечение безопасности армии, но все, что касалось политических или гражданских вопросов, она обязана была передавать в СД. Среди тайных задач, возложенных на айнзацгруппы и не зафиксированных документально, числилось истребление евреев и советских партийных работников, а также наблюдение за политической благонадежностью командного состава армии. Таким образом, слежка за армией стала одной из функций СД. Результатом такой перестановки, позднее закрепленной в приказе фюрера, стало то, что армия лишилась важного источника разведданных, поскольку вся разведывательная работа в тыловой зоне стала функцией СД, докладывавшей не армии, а Гиммлеру. Позднее все экономические вопросы на оккупированных территориях перешли под контроль министерства экономики, подотчетного Герингу, а вопросы труда и занятости другому управлению под руководством Фрица Заукеля (комиссар по рабочей силе в управлении четырехлетнего плана 1942–1945 гг., гаулейтер Тюрингии, обергруппенфюрер СС. Один из главных ответственных за организацию использования принудительного труда в нацистской Германии. – Пер.). Оставшиеся армии крохи исполнительной власти были ничтожно малы.

Глава 4

Наступление на Москву

Фон Манштейна назначили командовать 56-м моторизованным [танковым] корпусом в Восточной Пруссии, куда он прибыл в середине марта. В качестве командира корпуса его не касались мероприятия, связанные с осуществлением полицейской власти, хотя позднее, на его процессе, широко освещались действия айнзацгрупп, о существовании которых он едва ли был осведомлен.[21 - Он был хорошо осведомлен.]

В мае Гитлер проинформировал своих генералов, что ему стало известно о намерении русских вторгнуться в Германию и что такое вторжение можно упредить только контрударом. Фон Манштейн верил, что летом 1941 г. русские собирались напасть на Германию.[22 - Все серьезные исследователи (да и многие немецкие генералы) отмечают, что Красная армия была не готова летом 1941 г. к большой войне с Германией, поэтому советское руководство всячески пыталось оттянуть неизбежную войну хотя бы на год, не отвечая на вопиющие немецкие провокации.] Он присутствовал на маневрах Красной армии и составил высокое мнение о военном потенциале России. Огромный военный успех на начальной фазе немецкого вторжения в значительной степени стал результатом того, что русские силы в большой массе сконцентрировались на границе, а не в глубине страны. С точки зрения Манштейна, русское командование было в достаточной степени компетентно, чтобы таким образом расположить свои силы, если бы намеревалось обороняться. Он считал, что приготовления, предпринятые русскими, преследовали только одну цель – сосредоточение сил на границе с целью массированного вторжения. В подтверждение этой теории генерал Власов, защищавший Москву в 1941 г., впоследствии переметнувшийся на другую сторону и командовавший прогерманской, так называемой армией Власова (так называемая Русская освободительная армия, РОА – название вооруженных формирований Комитета освобождения народов России – КОНР, воевавших на стороне Третьего рейха, а также совокупность частей и подразделений из русских коллаборационистов в составе вермахта в 1943–1945 гг. – Пер.), сообщил немцам, что вторжение намечалось на август – сентябрь 1941 г. И если фон Манштейн не ошибся, то у нас куда больше оснований быть благодарными русским, чем мы полагали. Однако, в свете послевоенных данных, лично я не считаю, что фон Манштейн прав в отношении намерений русских, и тот факт, что их диспозиции казались ему, как солдату, абсурдными, был лишь следствием политического вмешательства в военные планы.

Соединения корпуса Манштейна были расквартированы в Тильзите, в Восточной Пруссии, и входили в 4-ю танковую группу генерала Эриха Гёпнера (в 1941 г. командовал 4-й танковой группой. Казнён в 1944 г. за участие в заговоре 20 июля. – Пер.) группы армий «Север» Вильгельма фон Лееба (с 1940 г. генерал-фельдмаршал, в 1941 г. командующий группой армий «Север», организатор блокады Ленинграда. – Пер.). 56-й корпус состоял из 8-й танковой дивизии, 3-й моторизованной дивизии и 290-й пехотной дивизии. Справа от Манштейна сосредоточились 16-я армия; слева 41-й моторизованный [танковый] корпус генерала Георга Ганса Рейнгардта (с 1942 г. генерал-полковник. – Пер.). 21 июня фон Манштейн получил приказ – на следующее утро приступить к военным действиям. Расположенные на границе русские войска предполагали возможность наступления. И Манштейн с утра 22 июня немедленно ввязался в тяжелые бои вдоль дороги на Каунас, стоящий на реке Неман, севернее этой реки. Ему удалось прорваться, и тем же вечером 8-я танковая дивизия захватила переправу через р. Дубиса неподалеку от города Арегала примерно в 60 милях от точки, с которой началось наступление. Фон Манштейн находился вместе со своими передовыми танками, поскольку, подобно Роммелю, считал, что командир должен быть впереди. Но 16-я армия южнее реки Неман и 41-й танковый корпус севернее задерживались, и корпус Манштейна оказался предоставленным самому себе. Он продолжал рваться вперед, не опасаясь риска оказаться с перерезанными коммуникациями. Манштейн считал, что, сохраняя мобильность, сможет настолько ошеломить противника, что следующие за ним войска восстановят коммуникации, даже если противник будет им мешать. Самое пагубное – остановиться в стремительном движении вперед. В последующие дни Манштейн продвинулся через Кедайняй и Паневежис в направлении Даугавпилса, и утром 26 июня 8-я танковая дивизия под командованием фон Манштейна захватила два больших моста через Западную Двину (Даугаву) до того, как их успели уничтожить. За четыре дня он проделал почти 200 миль от своей границы, оказавшись на 80 миль впереди ближайшего немецкого контингента войск. Ежедневно он ввязывался в тяжелые бои, и рассеянные русские формирования перерезали пути его коммуникаций и мешали снабжению.

К ярости Манштейна, на Западной Двине ему пришлось сделать то, что он считал фатальным, – остановиться. Его войска вырвались вперед столь стремительно, что даже собственное высшее командование пришло в смятение, и, когда он вышел к Даугаве (Западной Двине), они еще не решили, в каком направлении ему двигаться дальше. Поэтому Манштейну приказали закрепиться на занятых позициях. Русские использовали эту возможность, чтобы подтянуть свежие силы. Вскоре их число сильно превысило личный состав Манштейна, и в течение недели он вынужден был вести тяжелые оборонительные бои, чтобы удержать позиции на другом берегу Даугавы. Если бы у Манштейна были развязаны руки, он мог бы, воспользовавшись замешательством русских, двинуться прямо на Ленинград, и он был уверен, что смог бы взять его.

Только ко 2 июля 16-я армия и 41-й моторизованный корпус подтянулись к Манштейну. Ему предстояло прорываться со своих позиций. И он осуществил прорыв, разгромив почти вдвое превосходящие его силы русских.[23 - Очевидно, автор считал количество дивизий. Реально значительное превосходство в силах было у немцев.] Но и теперь ему не стало легче. Манштейн двинулся на восток, через Резекне, и наткнулся на линию Сталина (в 1930-х гг. – система узловых оборонительных сооружений на старой границе СССР (до 1939 г.), состоявшая из укрепрайонов от Карельского перешейка до берегов Черного моря. – Пер.), долговременную фортификационную линию на прежней русской границе, состоявшую из бетонных бункеров.[24 - Состояла из линии укрепрайонов, была неглубокой.] Местность оказалась болотистой, и пересечь ее можно было лишь в несколько энергичных бросков. 8 июля Манштейн прорвался сквозь линию Сталина. Затем повернул на северо-восток и 14 июля с тяжелыми боями достиг озера Ильмень. И снова он оказался предоставленным самому себе. 41-й мк двинулся на север, в направлении Луги, а 16-я армия отстала от него где-то на 60–70 миль. 15 июля противник подтянул подкрепления, и корпус Манштейна был атакован с севера, востока и юга. Коммуникации оказались перерезаны, и он остался без снабжения. 16 июля Манштейну удалось прорвать кольцо окружения с западной стороны, и теперь он повернул на север, к Луге, оставив противника – благодаря скорости передвижения – далеко позади. Теперь Манштейн очутился в лесистой местности и несколько последующих дней вел тяжелые бои в окрестностях Луги, откуда он стремился снова двинуться на Ленинград. Однако его направили на соединение с 41-м моторизованным корпусом, и, проделав 75 миль, 14 августа он оказался южнее Нарвы. Не успел он прибыть на место, как получил приказ возвращаться на юг, на помощь 16-й армии, оказавшейся в трудном положении из-за того, что ее обошли с флангов западнее Старой Руссы. Манштейн проделал 160-мильный марш по труднопроходимым дорогам до города Дно и врезался во фланг русских войск, атаковавших немецкую 16-ю армию. Прорвавшись с боем сквозь них, он форсировал реку Ловать и, ведя тяжелые бои в русском тылу, достиг города Демянска. Там Манштейн и находился до 12 сентября, покуда не получил приказ принять командование 11-й армией в южном секторе Восточного фронта.

Наступление на Ленинград

Пока фон Манштейн командовал 56-м моторизованным корпусом, не выдавалось и дня, начиная с пересечения границы, чтобы он не участвовал в боях. Корпус его редко находился ближе чем в 50-мильной досягаемости от остальных немецких соединений. Виляя по бездорожью, соединения корпуса покрыли 625 миль. Военная кампания под командованием генерала Манштейна по праву относится к разряду тех, что заслуживает тщательного изучения любыми честолюбивыми командирами бронетанковых соединений. Метод командования фон Манштейна состоял в том, чтобы в бою находиться вместе со своими передовыми частями, а в остальное время более или менее постоянно инспектировать другие подразделения и части. С самого начала кампании стало ясно, что война в России вряд ли будет такой же относительно спокойной, как на Западе. Метод исключительной мобильности фон Манштейна допускал случайную потерю полевых лазаретов и небольших подразделений, оторвавшихся от основных сил. Фон Манштейн, передвигавшийся от части к части на машине, постоянно рисковал быть захваченным каким-нибудь русским отрядом. У его адъютанта был приказ иметь под рукой яд, чтобы, оказавшись в безвыходном положении, покончить с собой. Такими вот методами велась война на территории России. И только значительно позже русские стали брать пленных.

Глава 5

11-я армия

Вечером 17 сентября фон Манштейн прибыл в Николаев, чтобы принять командование 11-й армией, заменив погибшего генерала фон Шоберта (Ойген Зигфрид Эрих Риттер фон Шоберт, 1883–1941, принимал участие в Первой и Второй мировых войнах. Погиб, когда его легкий штабной самолет приземлился на советском минном поле. – Пер.). Фон Шоберт слыл относительно спокойным баварцем, полковым служакой, а не штабным офицером. Под его руководством оперативное командование было возложено на начальника штаба, полковника Воглера, и начальника оперативного отдела штаба, полковника Теодора Буссе (с 1944 г. генерал пехоты, в 1945 г. командующий 9-й армией). Приняв новую должность, фон Манштейн поначалу сделался почти таким же «популярным», как позже Монтгомери (в английской 8-й армии в Северной Африке, командующим которой стал в августе 1942 г.). Беспечная жизнь в штабе армии закончилась, и всех штабных, привыкших ни в чем себе не отказывать, перевели на спартанские рационы. Фон Манштейн взял на себя полный и тщательный контроль за всеми операциями – к крайнему недовольству Воглера и Буссе. Где бы Манштейн ни оказался, он повсюду замечал недостатки и делал по этому поводу едкие замечания. Составлявшим основную массу 11-й армии солдатам из Южной Германии казалось, что Манштейн вобрал в себя самые неприятные черты характера пруссаков. Но довольно скоро откровенная нелюбовь сменилась восхищением и в итоге преданностью. Полковник Буссе, который сам впоследствии станет командующим армией, рассказывал мне о фон Манштейне: «В первые недели я с трудом переносил его характер; я никогда не покидал его, не будучи расстроенным. Но, вопреки самому себе, восхищался его удивительной хваткой. А однажды, поздно вечером, он вызвал меня к себе и спросил: «Буссе, я понимаю, что вы больше других заняты штабной работой. И мне неловко просить вас, но не могли бы вы взглянуть на эти бумаги и поискать, не найдется ли каких-либо возможных оснований для помилования этих людей?» Бумаги касались смертного приговора двоим солдатам, осужденным за трусость. Его терзания были очевидными, и с тех пор я стал относиться к Манштейну совершенно по-другому. Под холодной внешностью скрывалась добросердечная и чувствительная натура. Я полюбил его, как до этого не любил ни одного человека. И сейчас люблю».

Генерал Буссе, оставшийся, как и все немецкие солдаты, без гроша в кармане, бросил свою работу и целый год посвятил защите Манштейна, получая только мизерное денежное пособие. Отношение Буссе типично для всех офицеров 11-й армии, с которыми мне довелось встречаться. О Манштейне говорили, что, приняв командование, он поднял дух каждого немецкого гренадера, поскольку тот знал, что Манштейн не потребует невозможного.

Немецкие штабы были значительно меньше наших британских. Штаб 11-й армии насчитывал менее 100 человек, а штабы соединений около 20. Буссе являлся начальником оперативного отдела. Полковник Гаук отвечал за то, что мы называем «внутренними делами». Майор Ранк возглавлял службу разведки. Тыловые зоны и основные городские службы находились в ведении генерала фон Доглера, который не входил в состав штаба 11-й армии. Связь с ним осуществлялась через майора Гаука.

Карта Крыма

11-я армия состояла из трех немецких корпусов, 3-я румынская армия также подчинялась Манштейну в тактических вопросах. 4-я румынская армия атаковала Одессу, до сих пор удерживаемую русскими. 3-я румынская армия все еще находилась западнее Днепра. 54-й армейский корпус готовился штурмовать Перекопский перешеек и вторгнуться в Крым. 49-й горнострелковый и 30-й армейский корпуса преследовали русских, отступавших от Днепра на восток.

Манштейн, как командующий, начинал день с чтения утренних докладов из соединений. Затем начальник оперативного отдела подробно излагал ситуацию, и сразу же начиналось обсуждение – с ним и начальником штаба, – какие приказы следует отдать. Когда с этим заканчивали, глава разведки докладывал ситуацию у противника. То же самое повторялось и с дневными, и с вечерними докладами. В промежутках между ними Манштейн связывался по телефону с полевыми штабами соединений и штабом группы армий «Юг», а также получал доклады от различных служб штаба своей 11-й армии. Квартирмейстер докладывал о состоянии снабжения, адъютант о личном составе, судья армии о смертных приговорах, а начальники инженерных войск, артиллерии и ветеринарной службы о состоянии дел в своих формированиях. Таков был обычный распорядок дня. С докладами следовало разбираться очень быстро, поскольку два дня из трех Манштейн находился в войсках на передовой. И ему всегда было жаль времени, потраченного на канцелярскую работу. Он ненавидел бумажную волокиту и редко читал бумаги, которые клали перед ним. Манштейн ждал от своих офицеров сжатого доклада по существу, а затем ставил на бумагах подпись, дабы пометить, что они приняты к сведению. Многословие у офицеров не поощрялось.

В поездках Манштейн виделся не только с полевыми командирами, но и с теми, кто непосредственно участвовал в боях. Дабы чувствовать боевой дух солдат, он постоянно находился на линии фронта. Про него говорили, что он заколдован. Как-то он сказал мне: «Войска обычно делают то, что считают возможным для себя сделать. Мои тактические решения в значительной степени зависели от боевого духа тех конкретных частей и подразделений, которым предстояло их выполнять». Когда я сообщил об этом генералу Буссе, тот сказал: «Да, это так, а когда фельдмаршал говорит с солдатами, они всегда чувствуют, что способны сделать то, что он просит». Много времени Манштейн проводил с румынами, не подчинявшимися никому из немцев, кроме него самого, и требовавшими особой тактичности.

Утром 18 сентября начальники отделов штаба, как обычно, сделали доклады Манштейну. Покончив за день с штабной работой, Манштейн 19 сентября уже находился в 54-м армейском корпусе, вникая в детали предстоящей атаки на Перекопский перешеек. 20 сентября он вернулся в Николаев, чтобы издать приказ о наступлении, а на следующий день вместе с оперативным отделом штаба выехал в степи, в Асканию-Нова. Квартирмейстерские службы остались в Николаеве. Следующие два дня он снова провел с 54-м ак, а 24 сентября началось наступление на Перекоп. 26 сентября русские 9-я и 18-я армии контратаковали 30-й армейский корпус и 3-ю румынскую армию, которая недавно сменила 49-й горнострелковый корпус, дабы тот присоединился к наступлению на Крым. 27 сентября румынская оборона была прорвана, и горнострелковому корпусу едва не пришлось возвращаться, чтобы исправить положение. Тем временем Манштейн лично помчался к румынам. Ситуация оказалось непростой. Он увидел, что штабные машины, с уже заведенными моторами, смотрят в западном направлении. Две дивизии 54-го корпуса обнаружили, что на перешейке против них находятся 6 русских дивизий.[25 - Традиционный подсчет дивизий, а не численности войск и их вооружения. Вскоре к Перекопу подошли еще 2 немецкие дивизии.] Ситуация складывалась более чем затруднительная. 1 октября наступил еще один кризисный момент. Две русские армии прорвались между 30-м армейским корпусом и румынской армией. Однако 3 октября 1-я танковая группа (с 6 октября 1-я танковая армия) фон Клейста атаковала фланг русских с севера, и наступление русских начало захлебываться. 13 октября две русские армии оказались прижатыми к морю, и 11-я армия взяла 40 000 пленных.[26 - Часть дивизий 18-й и 9-й советских армий во главе с командующим 18-й армией генералом А. К. Смирновым были окружены в районе Гусарка, Семеновка (70 км северо-западнее Осипенко, ныне Бердянск) и сражались до 10 октября. Генерал Смирнов погиб. Понесшие тяжелые потери 18-я и 9-я армии с боями отошли на восток.]

По завершении этого сражения у Азовского моря Манштейн вернулся на перешеек, к 54-му армейскому корпусу. 16 октября русские оставили Одессу и переправили свою отдельную Приморскую армию в Крым. Через несколько дней соединения этой армии появились на перешейке. Для наступления к 54-му корпусу присоединился 30-й. Немцы имели 5 дивизий против 14 русских на подготовленных оборонительных позициях, с обеих сторон защищенных морем.[27 - Для наступления на Крым немецкое командование выделило 7 пехотных дивизий 11-й армии и румынский корпус (2 бригады). Советские войска в Крыму насчитывали 12 стрелковых и 2 кавалерийские дивизии, но оборону на Ишуньских позициях южнее Перекопа занимали только 4 дивизии и еще 1 дивизия на Чонгарском перешейке. Манштейн перешел в наступление 18 октября, когда Приморская армия только начала прибывать из Одессы.] Вдобавок ко всему у русских имелось превосходство в воздухе. Здесь произошла самая жестокая пехотная битва из всех, где участвовал Манштейн. В течение семи дней русские удерживали позиции, и на седьмой день Манштейн издал приказ. «Исходя из моего опыта, – говорилось в нем, – русские начинают сдавать между седьмым и девятым днями. Поэтому я считаю оправданным призвать вас собраться с новыми силами». 28 октября – на девятый, кстати сказать, день – сопротивление русских было сломлено. Манштейн приказал немедленно начать преследование.[28 - Немцы начали наступление у Ишуня 15 октября и 20 октября прорвали фронт. В степном Северном Крыму, не имея подготовленных позиций, советские войска продолжали сражаться, отходя на юг (Приморская армия) и на восток к Керчи (51-я армия).] У него не имелось моторизованных частей, но 54-й армейский корпус двинулся прямо на Севастополь, чтобы атаковать его, пока русские не организовали оборону. 30-й армейский корпус направился на Симферополь и Феодосию, чтобы попытаться отрезать отступающие русские армии от Севастополя. Из-за отсутствия моторизованных частей Манштейн не смог достичь Севастополя прежде, чем русские организовали оборону, хотя его войска, после 8 дней изматывающих боев, за 3 дня прошли маршем 75 миль. В этой битве 11-я армия взяла в плен 101 тысячу пленных. Число, почти равное численности всех немецких сил, участвовавших в сражении. В операциях зачистки было взято в плен еще 48 тысяч. К 15 ноября весь Крым, за исключением Севастополя, оказался в руках немцев.[29 - В ходе Крымской оборонительной операции 18 октября – 16 ноября 1941 г. безвозвратные потери (убитые, пленные и пропавшие без вести) Приморской армии, 51-й армии и Черноморского флота составили 48 438 чел., санитарные потери 15 422 чел.] Только в горах Южного Крыма хозяйничали партизаны, как из гражданского населения, так и из бойцов Красной армии.

Дороги оказались настолько плохи, что к середине ноября половина транспортных средств 11-й армии уже не подлежали ремонту, и из пяти паровозов, переправленных через Днепр, использовать можно было только один.

Положение Манштейна выглядело крайне опасным. На оккупированной территории, по площади равной примерно Уэльсу, у него имелось около 300 тысяч человек, включая административный личный состав. Единственная современная дорога шла от Севастополя к Симферополю и к Феодосии. Остальные дороги были грунтовыми и ни по каким расчетам в это время года не годились для колесного транспорта. Железных дорог на юге полуострова не было. Противник обладал неоспоримым контролем над морем вокруг Крыма, а партизанские отряды господствовали в Крымских горах. Если Манштейн не попытался бы захватить Севастополь, то у русских остался бы современный порт и военно-морская база, откуда они смогли бы наносить любые удары. Но если он попытался бы взять Севастополь, то для этого пришлось бы сосредоточить большую часть своих сил у города, и тогда коммуникации оказались бы уязвимыми для атак небольших десантных отрядов.

Оказавшись перед подобной дилеммой, Манштейн все-таки решился на захват Севастополя, не дожидаясь, пока русские успеют оправиться. Самую большую трудность представляли строительные приготовления для осады. Состояние дорог, нехватка транспорта и активность партизан делали задачу еще более сложной. Проблемы со снабжением усугублялись еще и тем, что приходилось кормить не только собственную армию, но и огромное число военнопленных. Русские, отступая, сжигали каждую скирду хлеба, поэтому Манштейн не только не мог проводить реквизиции в сельской местности, но, наоборот, был вынужден снабжать имеющимся провиантом местных жителей. Не сделать этого – значит сыграть на руку партизанам.[30 - Сомнительные сведения и об огромном числе военнопленных в Крыму, и о действиях партизан (на осаду Севастополя они повлиять не могли), и о снабжении местных жителей – речь могла идти только о коллаборационистах из числа крымских татар. Для информации: во время войны на временно оккупированной немцами и их союзниками территории СССР всего погибло 13 684 692 чел. гражданского населения. Из них преднамеренно истреблено оккупантами 7 420 379 чел., а вот 4 100 000 умерло от жестоких условий оккупационного режима (голод, инфекционные болезни, отсутствие медицинской помощи и т. п.). Кроме того, погибло на принудительных работах в Германии еще 2 164 313 чел.]

Манштейн всегда считал хорошее обращение с местным населением лучшим способом борьбы с партизанами. Он не верил в эффективность террора по той простой причине, что люди, прожившие двадцать лет под большевиками, стали невосприимчивы к террору. Ничем не испугать тех, кого пугали годами. Манштейн делал все возможное, но было непросто создать для жителей Крыма сносные условия жизни зимой 1941/42 г. Их запасы уничтожили, а транспорта для подвоза новых запасов попросту не существовало. Фон Манштейн издал приказы, предписывающие войскам вести себя достойно, и эти приказы в целом оказались достаточно эффективны, вопреки пропаганде совершенно противоположного эффекта, доходившего до армии с верхов. Он предписывал уважать любые религиозные конфессии, особенно татар-мусульман. Согласно его приказу, ни при каких обстоятельствах нельзя было реквизировать последнюю корову, последний початок кукурузы. В целом такая политика имела успех, и к лету стало возможным вооружить местных жителей и позволить им создавать собственные отряды для защиты от партизан.

Армейские рационы пришлось урезать, но тем не менее из всех тех, кого требовалось обеспечить достаточным питанием, – войск, местных жителей и военнопленных – последним пришлось хуже всех. На долю многих из них выпали трудные времена, и я не могу отделаться от мысли, что удивительно низкий уровень смертности среди захваченных Манштейном в Крыму военнопленных – менее 2 % – является свидетельством невероятной способности русских солдат выживать в самых суровых условиях. Тогда как уровень смертности среди взятых русскими в плен немцев приблизился к 70 %.[31 - Автор приводит сомнительные данные как по поводу смертности советских военнопленных (непонятно, откуда взято «2 %», тогда как известно, что смертность среди пленных в 1941 – начале 1942 г. была ужасающей), так и по поводу смертности среди немецких военнопленных. Из общего количества военнопленных войск вермахта, учтенных в лагерях НКВД СССР по 22 апреля 1956 г. (без граждан СССР, служивших в вермахте), 2 733 739 чел., умерло в плену 381 067 чел., или 13,9 %. Причем многие провели в плену долгие годы. Из числа военнопленных войск союзников Германии, 752 467 чел., умерло в советском плену 137 753 чел., или 14,9 %.]

Осаду Севастополя не удалось начать раньше 17 декабря. Шесть из семи находящихся в Крыму немецких дивизий были сосредоточены перед крепостью. Седьмая находилась на Керченском полуострове, как наиболее вероятном месте для десанта русских. Остальную территорию должны были охранять румыны.[32 - Позже Манштейн получил еще 2 немецкие дивизии. Румын же было 3 дивизии – 18-я пд, 1-я гсд и 4-я гсд.] Продолжавшиеся до Рождества атаки принесли очень незначительный результат.

Тем временем Сталин приказал вернуть Крым любой ценой, как жизненно важный для русского контроля над Черным морем и для нападения на румынские нефтяные промыслы. 26 декабря русские высадили десант сразу в трех местах Керченского полуострова. 46-я пехотная немецкая дивизия контратаковала их и взяла ситуацию под свой контроль. 29-го русские высадились под Феодосией, на полпути между Севастополем и Керчью, их прикрывал Черноморский флот. Здесь было совершено одно из худших зверств этой ужасной войны. В Феодосии находился главный немецкий госпиталь. Пациентов вытаскивали из постелей и бросали на морском берегу, где соленая вода пропитывала их повязки, и оставляли там замерзать.[33 - Худшие зверства уже были совершены – немцами, их союзниками и прислужниками. К этому времени на временно оккупированной территории СССР они уже истребили и замучили миллионы военнопленных и мирных жителей. А эксцесс в Феодосии всего лишь реакция на то, что несколько месяцев творили оккупанты на советской земле. Однако за подобные действия в Красной армии карали, а немецкие военнослужащие были освобождены от ответственности за любые преступления на территории СССР.] Защищавшие город румыны разбежались, то же самое сделала и шедшая им на помощь румынская дивизия. Прибывший из штаба Манштейна офицер обнаружил, что два румынских командира дивизий рыдают в объятиях друг друга. Генерал, командовавший 46-й дивизией, распорядился эвакуировать полуостров, в процессе чего потерял всю артиллерию и вывел свою дивизию едва пригодной для сражения.

5 января русские высадили десант на западном берегу, в Евпатории. Десант был скоординирован с восстанием партизан, просочившихся в город.

11-й армии пришлось, в преимущественно ветреную погоду, совершить 14-дневный марш от Севастополя. Если бы русские поспешили выдвинуться вдоль железной дороги Феодосия – Джанкой (а тут некому было их остановить), они могли бы перерезать единственный железнодорожный путь снабжения 11-й армии; или если бы они высадились у Геническа, то отрезали бы доставку боеприпасов, которые быстро закончились бы при штурме Севастополя. Но они замешкались, и Манштейн выиграл время.

Штурм Севастополя был сорван. Оставив 4 немецкие и румынские дивизии блокировать крепость, из которой русские намеревались совершить прорыв, к 15 января Манштейн сосредоточил силы для контрудара по Феодосии, где русские совершили грубый стратегический просчет, оставшись на месте. 3 немецкие дивизии и 1 румынская противостояли здесь 8 русским.[34 - Действительно, в ходе Керченско-Феодосийской десантной операции на Керченский п-ов было высажено 8 стрелковых дивизий, а также 2 стрелковые бригады. Но их общая численность к началу операции была 62 тыс. чел., а после понесенных в ходе операции (25 декабря 1941 г. – 2 января 1942 г.) тяжелых потерь при десантировании и во время боев (безвозвратные потери 30 547 чел., санитарные потери 7714 чел.) в их составе осталось менее 24 тыс. чел., то есть примерно полторы немецкие дивизии по численности. Манштейн же быстро перебросил сюда, как пишет сам автор, 3 немецкие и 1 румынскую дивизию и отбил Феодосию до того, как советская группировка на Керченском полуострове была значительно усилена.] После пяти дней боев Феодосия была возвращена (18 января). Русские потеряли 6700 человек убитыми и 10 тысяч пленными. Тем временем полковник Вальтер Мюллер (1914–2003, командир егерского соединения) снова захватил Евпаторию. У Манштейна не хватало сил для атаки на Керченский полуостров, но ему удалось блокировать его в самом узком месте – Парпачском (Ак-Монайском) перешейке. После захвата Феодосии он распорядился провести расследование, касающееся убийства немецких раненых. Следствие установило, что добивали раненых солдаты Красной армии под руководством своих комиссаров. Фон Манштейн не стал наказывать местных жителей за их нелояльное поведение во время присутствия русских войск – как и военнопленных солдат Красной армии. Благодаря его мягкосердечию немцы больше не испытывали неприятностей в Феодосии.[35 - При «мягкосердечном» Манштейне немцы умиротворили Феодосию еще раньше – в ноябре – декабре 1941 г. В частности, перестреляли всех местных евреев – более 3 тыс.]

Русские не оставляли надежд вернуть Крым, поскольку, даже после поражения у Феодосии, у них сохранилось преимущество как в людях, так и в ресурсах. На Керченском полуострове у них вскоре было 14 дивизий, 4 отдельные бригады и 5 танковых батальонов. В Севастополе – приблизительно 10 дивизий. У немцев было в общей сложности 10 дивизий и ни одной танковой. 27 февраля русские предприняли широкомасштабную атаку с Керченского полуострова на Парпачском перешейке. Для этого они задействовали 7 дивизий, столько же оставив в резерве. Атаку скоординировали с атакой на немецкие позиции из Севастополя. И если под Севастополем немецкие линии устояли, то на Парпачском перешейке 18-я румынская пехотная дивизия на северном фланге была опрокинута, и Манштейну пришлось задействовать свой последний резерв с целью заткнуть образовавшуюся брешь. Тяжелые бои на обоих фронтах продолжались с 27 февраля до 3 марта, когда наступило временное затишье, вызванное тем, что обе стороны выдохлись. 1 марта русские, при поддержке двух танковых дивизий, снова атаковали Парпачский перешеек. Битва была ужасной. Некоторым немецким полкам приходилось отражать до 20 атак в день. К 18 марта немецкие войска оказались на грани разгрома. Из 42-го армейского корпуса на северном фланге доложили, что не в состоянии отразить следующую атаку. Фон Манштейн немедленно перенес свой штаб на позиции, удерживаемые этим корпусом, и своим присутствием вселил отвагу в сердца солдат. Отступление для них было невозможно. Если бы они побежали, превосходящие русские силы взяли бы их в окружение на узком перешейке. Фон Манштейн часто говорил мне, что это сражение в Крыму заставило его, как командира, испытывать самое сильное напряжение, какое он когда-либо испытывал в жизни. Все его коммуникации оказались незащищенными. Зима стояла суровая. Любые передвижения давались с трудом. Любая брешь в позициях могла быть использована противником для уничтожения всей армии.

Ситуация на Керченском фронте выправилась к 20 марта, с прибытием 22-й танковой дивизии (180 танков). Это было первое немецкое танковое соединение, появившиеся в Крыму, но дивизия оказалась только что сформированной и не имела боевого опыта. Фон Манштейн немедленно бросил ее в бой на северном фланге. Танкистам удалось удержать оборону, но, как вспоминал Манштейн, из-за отсутствия опыта на тот момент они не смогли произвести эффективную контратаку. После кратковременной передышки 26 марта русские снова начали третье серьезное наступление. Его удалось отбить, но ненадолго. Наконец, 9 апреля русские, снова получив подкрепления, атаковали 8 дивизиями и 160 танками, и снова эта последняя атака была отражена.

Теперь Манштейн получил серьезную поддержку в виде танковой дивизии и больших сил люфтваффе. Он немедленно начал приготовления к наступлению на Керченский полуостров с позиций на Парпачском (Ак-Монайском) перешейке, которые немцы так отчаянно защищали. Успех основывался на том, чтобы быстротой проведения операции застать противника врасплох. Манштейн рискнул прорвать русские позиции на юге и использовать этот прорыв для столь стремительного броска, что русские оказались бы отрезаны от путей отхода через Керчь на Кубань. Операция завершилась полным успехом. Противник, ожидавший атаку севернее, был опрокинут на южном участке фронта на перешейке, и немецкие танки и пехота прорвались 15 мая к Керчи. К 22 мая Керченский полуостров был очищен от русских. Почти никому из них не удалось эвакуироваться.[36 - Было эвакуировано ок. 120 тыс. чел., в том числе 23 тыс. раненых.] 170 тысяч пленных, 1133 орудия и 258 танков достались немцам.[37 - Безвозвратные потери советских войск (пленных, пропавших без вести и убитых) в ходе Керченской оборонительной операции 8-19 мая составили 162 282 чел. из имевшихся в строю к 8 мая 249 800 чел. (эвакуированы вместе с ранеными в предыдущих боях, всего эвакуировано 23 тыс. раненых). Эвакуировались также 87 тыс. из списочного состава войск и 10 тыс. других, всего 97 тыс. плюс упомянутые 23 тыс. раненых. Из числа безвозвратных потерь тысячи советских солдат продолжили сражаться в керченских каменоломнях (от 13 до 18 тыс.) и героически дрались (вплоть до 31 октября 1942 г.). Советские войска потеряли 8-19 мая 3400 орудий, около 350 танков, 400 самолетов.] Манштейн задействовал 5 пехотных, 1 танковую и 2 румынские дивизии (а также 1 бригаду) против трех советских армий, насчитывавших 19 дивизий и 4 танковые бригады.

Немаловажно отметить, что тогда мы находились в слишком сильном смятении из-за многочисленности русских войск, чтобы в полной мере осознавать качественное превосходство немецкой армии над русской. Где бы ни довелось немцам столкнуться с русскими на ограниченном пространством поле боя, они могли победить, даже несмотря на самые неблагоприятные обстоятельства.[38 - В данном случае, отдавая должное выучке и мастерству немцев, следует отметить, что было и очень много противоположных примеров, весьма прискорбных для вермахта, и дальше по ходу войны их становилось все больше.] Немецкие войска терпели поражение там, где они продвигались в глубь России, как бы поднимаясь вверх по воронке. И чем дальше они продвигались, тем сильнее растягивалась их линия фронта, и по всей длине этой линии русские, благодаря своей численности, могли нащупать слабые звенья – обычно войска союзников – и взять немецкие фланги в окружение. Именно растянутость фронта стала для русских решающим фактором против качественного превосходства немцев. Если русские двигались на запад, они как бы спускались вниз по воронке. И чем дальше они продвигались, тем уже становилась их линия фронта. А на ограниченной линии соприкосновения они могли потерпеть поражение от значительно менее многочисленных сил противника, если те обладали качественным превосходством и лучшим командованием.

Сразу же после керченской победы Манштейн перебросил всю армию, за исключением одной дивизии, на Севастопольский фронт, однако ему пришлось вернуть 22-ю танковую дивизию группе армий «Юг», которая на Украине оказалась в сложной ситуации. 1 июня началась артиллерийская подготовка к штурму Севастополя. Немцы теперь имели преимущество в артиллерии и в воздухе, однако местность вокруг крепости была труднопроходимой, состоявшей из скалистых холмов, поросших густыми зарослями. Продолжительные тяжелые бои длились весь июнь и не прекращались до конца месяца, когда немцы пробились с севера к бухте Северная. На юге позиции противника на Инкермане и Сапун-горе прикрывал мощный форт «Максим Горький II».[39 - Батарея № 35 мощных 305-мм орудий, стрелявших на 40 км, была взорвана гарнизоном в ночь на 2 июля, но последние защитники сражались в подземельях до 12 июля. Аналогичная батарея № 30 (немцы называли ее «Максим Горький I» была на северном обводе крепости и погибла раньше – выведена из строя 17 июня, последние защитники погибли 26 июня.] Здесь немцы понесли тяжелые потери. Наконец они решились нанести удар через бухту Северная, использовав гребные лодки. Об этом смелом предприятии Манштейн выразился так: «Теоретически шансов на успех не было, но противник был захвачен врасплох, что дало нам возможность овладеть позицией на Инкермане». Именно здесь потом произошло событие, одновременно героическое и жуткое. Русские устроили огромный склад боеприпасов в обширных пещерах под Инкерманом и там же разместили тысячи своих раненых. Устроенный комиссарами мощный взрыв обрушил пещеры, похоронив под собой раненых и все, что находилось в пещерах.[40 - Немцы обстреливали Севастополь из мощнейших орудий калибром до 420 мм и даже сверхтяжелых 600-мм мортир. Стреляла по Севастополю и 807-мм пушка «Дора», снаряд которой весил до 7 тонн (бетонобойный). От попадания подобных снарядов, очевидно, и взорвались подземные убежища и арсеналы. – Ред.]

1 июля Севастополь пал, а 4 июля остатки Красной армии сдались в плен на Херсонесском полуострове. В руках немцев оказалось 90 тысяч пленных.[41 - Всего в ходе обороны Севастополя с 30 октября 1941 г. по 4 июля 1942 г. безвозвратные потери советских войск составили 156 880 чел., в том числе в плен попало около 80 тыс. Немцам дорого обошлись осада и штурм – всего (вместе с румынами) они потеряли около 300 тыс. убитыми и ранеными.] За взятие Севастополя фон Манштейна произвели в фельдмаршалы, и 6 июля он навсегда оставил Крым. За десять месяцев командования 11-й армией его силы никогда не превышали 350 тысяч человек, и зачастую их оказывалось менее 200 тысяч. Он брал штурмом Перекоп, Парпачский перешеек и Севастополь, три из самых укрепленных позиций в Европе, причем две последние удерживались превосходящими силами противника.[42 - Последний штурм Севастополя Манштейн начал, имея ок. 204 тыс. солдат и офицеров, 670 орудий калибром от 75 до 600 мм (и пушка «Дора»), 655 противотанковых пушек, 720 минометов, 450 танков и штурмовых орудий и около 600 самолетов. Силы Севастопольского оборонительного района к началу июня насчитывали 106 тыс. чел., 600 орудий и минометов, 38 танков, 53 исправных самолета. В июне в Севастополь было доставлено на кораблях 23 500 бойцов. Авиация вывезла 2162 чел., в том числе 1542 раненых.] Он укрепился на полуострове, даже не обладая контролем над морем и воздухом, в условиях русской зимы, и взял 430 тысяч русских военнопленных.

Глава 6

Группа армий «Дон»

После Севастополя Гитлер стал считать Манштейна специалистом по осадам и предложил перебросить его армию с самого юга, из Крыма, на самый север, под Ленинград. Город оказался крепким орешком. Манштейн и его армия должны были найти способ, как его расколоть. Гитлера не волновали трудности переброски целой армии по всей протяженности линий немецких коммуникаций. В должное время Манштейн со своим штабом прибыл под Ленинград, чтобы составить план наступления. Большая часть его армии так и не появилась, поскольку потребовалась где-то еще.

Русские начали мощное контрнаступление севернее и южнее Сталинграда. 6-я немецкая армия попала в окружение. Фон Манштейна назначили командующим группой армий «Дон» (приказом от 21 ноября 1942 г.). Он столкнулся с отчаянной ситуацией. Группа армий «А» до сих пор находилась на Северном Кавказе. Ее главной базой снабжения и центром коммуникаций был Ростов-на-Дону недалеко от устья реки Дон, впадающий в Азовское море. 6-я армия, составом около 20 дивизий, оказалась окруженной под Сталинградом русскими силами численностью примерно 60 дивизий.[43 - Снова подсчет соединений, а не личного состава и техники. Советские войска окружили группировку Паулюса, в которой было 20 немецких и 2 румынские дивизии, более полутора сотен отдельных частей и подразделений, всего сначала более 300 тыс. чел. А 10 января, когда началась ликвидация окруженной группировки, в ней еще насчитывалось 250 тыс. чел. Советские же войска, которые ее добивали до 2 февраля, насчитывали к 10 января 212 тыс. чел. в составе 61 соединения (39 стрелковых дивизий, 7 авиационных дивизий, 10 стрелковых, мотострелковых и морских бригад, 5 танковых бригад) и 76 частей (45 минометных и артиллерийских полков РВГК, 10 полков реактивной артиллерии, 17 артиллерийских полков ПВО) и др.] 4-я румынская армия на юге была разгромлена и, по словам Манштейна, «не имела значительной боевой ценности». Гитлер не отдавал 6-й армии приказа на прорыв, и самое благоприятное для этого время было упущено. Только остатки 4-й танковой армии Германа Гота (генерал-полковник. – Пер.) прикрывали брешь, возникшую на фронте между Сталинградом и Азовским морем, прикрывая коммуникации группы армий «А» на Кавказе. В 4-й танковой армии осталась неразбитой только одна целая дивизия. К западу от кольца окружения 6-й армии кое-как удерживали фронт сформированные на р. Чир соединения из частей облуживания военно-воздушных сил и тыловых войск. Им противостояло 30 русских дивизий. Дальше на север находились остатки 3-й румынской армии и разрозненные немецкие формирования, известные как оперативная группа «Холлидт» (Карл Адольф Холлидт, генерал-полковник, командовал дивизией, корпусом, оперативной группой «Холлидт», новой 6-й армией. – Пер.).

Боевые действия у Сталинграда

План Гитлера состоял в следующем – Гот должен был получить подкрепления из группы армий «А» и атаковать с юга для освобождения из кольца окружения 6-й армии, в то время как Холлидт наступал бы с северо-запада. Наступление планировалось начать в первых числах декабря.[44 - Наступление ударной деблокирующей группировки Гота началось 12 декабря.] Однако на практике оказалось, что у Гота не было возможности начать наступление раньше 18 декабря, тогда как Холлидт вообще не мог сдвинуться с места, поскольку 3 декабря русские предприняли наступление на северном участке фронта на р. Чир, и Холлидту с трудом удалось удержать позиции. 14 декабря немецкий фронт на р. Чир был разгромлен. 48-й танковый корпус не мог поддержать Гота, поскольку мост через Дон оказался в руках противника. Тем не менее этот корпус следовало попытаться использовать для стабилизации обстановки на северном участке. 16 декабря русские начали новое наступление севернее, и 18 декабря итальянцы, удерживавшие позиции на р. Дон севернее оперативной группы Холлидта, отступили.[45 - 8-я итальянская армия была полностью разгромлена.] То же самое сделали два румынских корпуса на юге от него.[46 - Также в основном были уничтожены. (Примеч. ред.)] Погодные условия не давали авиации ни участвовать в сражении, ни даже обеспечивать снабжение 6-й армии.[47 - Не столько погода, сколько советские танки – 24-й тк, совершив 240-км марш по тылам, разгромил аэродром снабжения у Тацинской.]

Когда я находился в Гамбурге, генерал Буссе, бывший начальник штаба фон Манштейна, отвел меня в комнату с картами и наглядно показал всю историю отступления немецких армий в 1943 и 1944 гг. Всякий раз, когда на фронте возникала серьезная ситуация, либо итальянцы, либо румыны бежали, оголяя фланги. Я пояснил Буссе, что в последнюю войну для нас огромным удовлетворением было видеть немецкие войска рука об руку с нашими бывшими союзниками по войне 1914–1918 гг. Тот засмеялся и сказал: «Да, если в будущем представится еще одна возможность, неплохо было бы иметь союзника, который не бросится в бегство при первой же опасности!»

Тем временем Гота остановили превосходящие силы противника в 30 милях от окруженной 6-й армии, да и сам он находился в опасности попасть в окружение.[48 - 12 декабря, когда Гот начал наступление, он имел превосходство над противостоящей ему 51-й армией в людях и артиллерии в 2 раза, в танках более чем в 6 раз. К 24 декабря соотношение изменилось – советские войска превосходили группировку Гота в людях в 1,5 раза, в артиллерии в 1,6 раза, в танках в 2 раза. И погнали Гота в юго-западном направлении.] Холлидт, ввиду того что русские преследовали итальянцев на севере и румын на юге от него, оказался в том же положении. Даже в такой отчаянной ситуации Гитлер запретил 6-й армии предпринять попытку прорыва из окружения. Ему была невыносима сама мысль оставить Сталинград, на котором он сосредоточил все свои усилия и который олицетворял для него противостояние со Сталиным. Поскольку оставался единственный шанс, фон Манштейн решил ослушаться Гитлера и направил Фридриху фон Паулюсу (с 1943 г. генерал-фельдмаршал и командующий 6-й армией, окруженной и капитулировавшей под Сталинградом; один из авторов плана «Барбаросса») приказ о 24-часовой готовности совершить прорыв. Однако Паулюс доложил, что имеющегося горючего хватит его танкам только на 20 миль пути и что прорыв невозможен, пока 4-я танковая армия не подойдет поближе. Таким образом, Паулюс вяло дожидался своего конца, и Манштейн, пытаясь отсрочить неизбежное, перебросил часть соединений 4-й армии для ликвидации опасной ситуации на фронте у реки Чир. А к 25 декабря 4-я танковая армия начала отступление.

Так закончилась попытка прорвать кольцо окружения 6-й армии. Следующие недели прошли в отчаянных усилиях сохранить коридор для отступления группы армий «А» с Северного Кавказа. 6-я армия продолжала сопротивляться, сковывая около 60 русских дивизий.[49 - Численность советских войск, составлявших кольцо окружения и добивавших армию Паулюса, была меньшей, чем у немцев.] Отступая дальше на юг, Гот переправился через реку Сал. 18 декабря русские совершили прорыв и вскоре на широком фронте вышли к реке Северский Донец. Тем временем 1-й танковой армии удалось отступить с Северного Кавказа и соединиться с Готом на р. Маныч восточнее Ростова-на-Дону. Остальные соединения группы армий «А» отступали на Таманский полуостров и далее в Крым. В конце января, пока позиции групп армий «А» и «Дон» оставались весьма ненадежными, на севере на немцев обрушилась другая беда. Здесь русские прорвали удерживаемый 2-й венгерской армией фронт, в результате чего образовалась брешь длиною около 200 миль – от Ворошиловграда на левом фланге Манштейна до Воронежа. Русские могли обойти группу армий «Дон» с тыла и окружить ее под Ростовом. Но, помимо этого, перед ними лежал открытый путь к мостам в нижнем течении Днепра, от которых зависело обеспечение обеих групп армий. 2 февраля 6-я армия Паулюса капитулировала.[50 - Ее остатки – около 91 тыс. чел. Более 140 тыс. солдат и офицеров Паулюса погибло за период 10 января – 2 февраля.]

1-я танковая армия теперь подчинялась Манштейну, и он отозвал ее от Ростова-на-Дону, чтобы бросить в бой с русскими в среднем течении р. Северский Донец. Одновременно 4-я танковая армия также была развернута на восток, чтобы широким фронтом ударить во фланг наступавших в сторону днепровских переправ русских войск. План предусматривал оставить позиции на реке Дон и вернуться к позициям на реке Миус, откуда началось наступление в 1942 г.