Расстрелянные Герои Советского Союза

– Это хорошо. Птухин молодец, – тихо и мягко сказал Сталин. И Агальцов по голосу понял, как он при этом скупо улыбнулся в усы. “Надо срочно передать разговор Птухину, – подумал Агальцов, – это для него значит больше, чем награда”»[39 - Сухачев М.П. Небо для смелых. М.: Молодая гвардия, 1979. С. 213–214.].

В январе 1940 года для поддержки наступления войск Северо-Западного фронта при прорыве «линии Маннергейма» были созданы Военно-воздушные силы Северо-Западного фронта под командованием комкора Е. С. Птухина. В их состав были включены 27-я дальнебомбардировочная авиабригада, 29-я бомбардировочная авиабригада, 16-я скоростная бомбардировочная авиабригада, 85-й отдельный скоростной бомбардировочный авиаполк и 149-й отдельный истребительный авиаполк.

По состоянию на 10 февраля 1940 года фронтовая авиация под командованием комкора Птухина насчитывала 558 самолетов (351 бомбардировщик и 207 истребителей). Вся эта грозная сила использовалась в полном объеме. Интенсивность применения ВВС на Карельском перешейке была очень высокой: в отдельные дни февраля – марта 1940 года при прорыве главной оборонительной линии в течение дня иногда производилось до 2000–2500 самолето-вылетов (с учетом авиации фронта, армий, ПВО и Краснознаменного Балтийского флота). Ночью эта цифра доходила до 300–400 вылетов[40 - Петров П. В., Степаков В.Н. Советско-финляндская война 1939–1940. СПб.: ООО «Издательство «Полигон», 2003. Т. 1. С. 477–478.].

23 февраля 1940 года для выполнения особых задач под непосредственным командованием комкора Е. С. Птухина были сформированы Объединенные Военно-воздушные силы в составе 27-й дальнебомбардировочной авиабригады, 16-й скоростной бомбардировочной авиабригады, 85-го отдельного скоростного бомбардировочного авиаполка и 149-го отдельного истребительного авиаполка из состава ВВС Северо-Западного фронта, 7-го истребительного авиаполка из 59-й истребительной авиабригады ВВС 7-й армии, а также 1-го минно-торпедного авиаполка, 15-го разведывательного авиаполка и 13-го истребительного авиаполка из состава ВВС Краснознаменного Балтийского флота.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 марта 1940 года за умелое руководство действиями авиации, нанесшей большой урон противнику при прорыве укрепленной «линии Маннергейма», комкору Птухину Евгению Саввичу было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 244). Всего за храбрость и отвагу 68 летчиков ВВС Северо-Западного фронта, сражавшихся под руководством комкора Е. С. Птухина, были удостоены звания Героя Советского Союза.

С 14 по 17 апреля 1940 года в ЦК ВКП(б) при присутствии И. В. Сталина состоялось совещание начальствующего состава Красной Армии по сбору опыта боевых действий против Финляндии. 16 апреля на утреннем заседании с докладом о действии авиации Северо-Западного фронта выступил комкор Е. В. Птухин:

«Товарищи, в войне с белофиннами мы впервые применяли большую массу авиации и особенно широко использовали бомбардировочную авиацию по всем видам ее работы. 71 % действий авиации Северо-Западного фронта – это работа с войсками, работа по уничтожению и разрушению УРов Карельского перешейка. Всего мы имеем 53 тыс. самолето-вылетов, из них 27 тыс. ложится на бомбардировщики, сделавших 19,5 тыс. самолето-вылетов по УРам и сбросивших 10,5 тыс. т бомб. Как видите, цифра колоссальная. Бомбы сбрасывали крупнокалиберные – 250–500 кг.

Что мы сделали ими, как помогли войскам? Имеются данные, что несколько железобетонных точек от прямых попаданий бомб крупного калибра были разрушены окончательно. Думаем весной, когда стает снег, тщательно обследовать укрепленный район и поглядеть эффективность работы бомбардировщиков.

ГОЛОС. Рядом попадали, только не в бетон.

ПТУХИН. Если бомба попадает рядом, тоже помогает. Нужно учитывать моральный эффект. Не каждая бомба может попасть точно в цель, но если бомба в 500 кг упадет рядом с ДОТом – это тоже действует морально и материально. Мы знаем случаи, когда бомба попадала рядом с ДОТом, а из ДОТа вытаскивали людей, у которых из носа и ушей кровь шла, а часть совершенно погибала. День и ночь находиться под бомбометанием тяжело, а у нас летало днем по 2,5 тыс. самолетов и ночью 300–400 самолетов. Днем движение на Карельском перешейке абсолютно прекращалось. Ночью двигались по лесам и тропам.

ГОЛОС. По железным дорогам.

ПТУХИН. Насчет железных дорог я поговорю особо. Я считаю, что авиация провела колоссальную работу по разрушению УРа, но большим недочетом является то, что мы разбрасывали свою авиацию, не сосредотачивали ее действия на главных участках. Каждый командующий хотел сразу разрушить укрепленный район, а это невозможно. Авиация тогда эффективна, когда она метр за метром кладет бомбы по определенной системе, по определенному расчету, по определенному методу работы.

Укрепленный район состоит не только из железобетонных точек. Он состоит из траншей, из проволочных заграждений, и все это должна уничтожать авиация.

Укрепленные районы может потрясти только техника, а техникой мы богаты. Надо только работать по определенной системе, согласовывать действия различных родов войск и не разбрасываться.

Бомбили мы на 300–400 м от переднего края. Вначале не могли бомбить, боялись и не умели.

Особенно трудно потому, что войска не обозначают себя. Говорили мы много об этом, но систему показа войск так и не выработали.

ГОЛОС. Бомбили очень плохо. На станции Антреа попала одна бомба в полотно железной дороги, в депо ничего не попало, и весь город цел.

ПТУХИН. Не плохое у нас было взаимодействие с 7-й армией. В момент прорыва авиация с артиллерией перебросили свой огонь по тылам. Бомбардировщики действовали по районам предполагаемого сосредоточения резервов противника. Это способствовало тому, что наши войска при развитии прорыва не имели сильных контратак.

Действия по железным дорогам. Это очень большой вопрос. Мы впервые бомбили железнодорожные узлы крупными силами.

Станция Коувола – большой ж.д. узел, большая станция. После бомбометания работала как перегон. Станции был нанесен большой ущерб, но во время перерыва в бомбометании финны успевали кое-как восстанавливаться и станция все же работала. Нашу работу лимитировала погода, 2–3 дня работаешь, а потом 5 дней плохая погода.

ГОЛОС. В сумерки плохо работали.

ПТУХИН. По железнодорожным узлам нужно и можно бомбить, но для большего эффекта необходимо применять бомбы крупного калибра 500—1000 кг, это первое.

Второй вопрос, относительно бомб с замедлением, учитывая ленинградскую погоду, когда из 105 дней войны всего лишь 25 дней было летных, необходимо иметь бомбы со взрывателями замедленного действия на 2–3 суток.

Погода стоит хорошая – взлетают 2–3 бригады на ж.д. узел, производят бомбометание, а благодаря замедленным взрывателям станция выводится из строя на 2–3 дня.

Один из наиболее эффективных способов срыва ж.д. движения – это бомбометание по мостам. Но поражать мосты, как узкую цель с горизонтального полета, очень трудно. Есть случаи прямого попадания в мосты, но это требует больших материальных затрат. Мне кажется, что здесь можно применить два способа: первый – бомбометание с пикирования, для чего требуется специальный самолет – пикировщик, или второй – бомбометание с низкой высоты бомбами на парашютах калибра не меньше 250 кг. Только необходимо хорошо отработать взрыватели этих бомб, так как парашютное приспособление, методика и тактика бомбометания нами в округе отработаны.

Есть еще способ прекращения ж.д. движения на перегонах, но для этого нужен специальный тип самолета, имеющий возможность бомбить с низких высот.

СТАЛИН. Мосты можно разрушать?

ПТУХИН. Правильно. Разрушение перегона хорошо тем, что мы можем поймать двигающийся состав и сделать крушение.

СТАЛИН. На перегонах труднее ремонтировать?

ПТУХИН. Я считаю, что для прекращения железнодорожного движения надо применять все методы. Я не отказывался ни от одного метода и считаю, что ВВС Северо-Западного фронта добились определенных результатов в срыве движения по железным дорогам.

Мы добились хороших результатов в выводе из строя паровозов. У нас появилась мысль стрелять по паровозам истребителями из ШВАКов. Результат оказался хорошим. Так мы вывели из строя 86 паровозов, плюс к этому взорвали ряд вагонов с боеприпасами, много сожгли вагонов, терроризировали железнодорожников.

СТАЛИН. Объясните, как выводили паровозы из строя?

ПТУХИН. Паровоз действует под давлением пара в котле, снаряд, попадая в котел, пробивает трубы, получается взрыв и пар выходит, а раз нет пара, значит паровоз мертв.

СТАЛИН. На ходу делаете во время движения поездов?

ПТУХИН. Да. Поезд сразу останавливается. Нам бы еще дополнительные бачки к самолетам, чтобы увеличить радиус действия. У финнов слабый паровозный парк, а увеличивая радиус действия истребителей до 300 км, можно было бы еще больше парализовать железнодорожное движение.

В будущем необходимо испытать по паровозам реактивные снаряды.

ГОЛОС. Бачки выпускались, бачки были на складе и они до сих пор лежат неиспользованными. Это подвесные бензобаки, их изготовлено несколько тысяч.

ПТУХИН. Истребительная авиация работала как всегда хорошо. Мы ее испытывали везде, воздушных боев было немного, но истребительная авиация показала себя прекрасно.

СТАЛИН. Вы все-таки расскажите об этом. Перед окончанием войны, там появились новые самолеты?

ПТУХИН. Это английские самолеты Спитфайер. Они появились перед концом, и нам, к сожалению, не пришлось с ними встретиться и попробовать свои силы.

ГОЛОС. С какой скоростью они летают?

ПТУХИН. Скорость километров 500–570. Истребители много работали на поле боя, но это исключительно из-за слабой авиации противника. Нам нужно подумать о войсковом самолете, который действовал бы на поле боя с низкой высоты и в условиях плохой погоды. Ведь вы знаете, что поднять СБ в плохую погоду очень трудно. Эта машина может применяться на поле боя в исключительных случаях – она слишком велика и неманевренна. Необходим одномоторный двухместный самолет со скоростью 380–400 км, с бомбовой нагрузкой в 300–400 кг и радиусом действия 350–400 км.

Некоторые товарищи жалуются, что авиация противника бомбила. Надо сказать, что наши войска не знают, что такое бомбометание по войскам. Вы не видели авиации, которая была в Испании. А здесь от бомбометания одного самолета паника во всем корпусе. Что бы вы сказали, если бы вас бомбили так, как мы бомбили финнов. Наши командиры должны воспитывать себя и войска так, чтобы быть готовыми к отражению действий более сильного авиационного противника, чем финны.

Мы будем принимать все меры к тому, чтобы не допустить бомбардирования наших войск, но полной гарантии дать нельзя.

Одним из недостатков нашей авиации является большая уязвимость бомбардировочных самолетов, особенно ДБ. Плоскость имеет 14 бензобаков и при стрельбе противника специальными пулями машина быстро загорается.

Машина должна быть более живучей. Конструкторам следует подумать над этим вопросом.

Следующий вопрос о вооружении.

Вооружение на бомбардировочных самолетах имеет много мертвых конусов. У штурмана на СБ два пулемета, а стрелять по самолетам противника ему не приходится, так как встречных атак, благодаря большим скоростям, почти не производится, так получается, что в бою, происходящем главным образом в задней полусфере, штурман не участвует, и вся тяжесть боя ложится на стрелка, у которого вооружение слабее и большой мертвый конус.

Необходимо штурману дать возможность иметь круговой обстрел и усилить вооружение стрелков.

У нас сейчас как будто бы делают новую машину, я говорил с одним конструктором, который мне сказал, что у стрелка не будет кругового обстрела, а только лишь по 90° в обе стороны. Считаю это неправильным. Такой конструкцией мы сами создаем мертвые конуса.