– Нет?
– Да! Все поехали в Радолишки. Профессор Добранецкий заколебался:
– А скоро вернутся?
– Неизвестно. Они поехали оплатить ксендзу объявление об их помолвке. Наверное, ксендз их не отпустит, оставит на обед.
– Да?.. Это плохо. А не могла бы мне пани сказать… Адвокат Корчинский в Вильно проинформировал меня, что Чинские забрали к себе некоего Антония Косибу, знахаря.
– А как же, забрали, правда. Только он не захотел у нас оставаться.
– Не понимаю…
– Ну, не захотел. Такой красивый домик ему приготовили там, за огородом, а он не захотел.
– Тогда где он сейчас?
– Где ж ему быть? На мельницу поехал, к Прокопу Мельнику. Говорил, что там ему будет лучше. С причудами старый. Но что это я вас на морозе держу, хотя мороз, правда, сегодня небольшой. Заходите, прошу вас…
Добранецкий задумался.
– Нет, спасибо, пани. Я должен поехать в Радолишки. У меня очень мало времени, я не могу ждать.
– Как вам угодно. Если вы хотите увидеться с хозяевами, то поезжайте к ксендзу.
– Хорошо. Спасибо, пани.
Кучер хлестнул коня, профессор плотнее укутал ноги бараньей шкурой и сани тронулись в обратный путь.
Однако в этот день, видимо, какой-то злой рок преследовал его. Приехав к ксендзу, он застал там только старших Чинских, которые его не интересовали. Их кучер сообщил профессору, что пан Лешек с невестой поехали на кладбище, где похоронена ее мать, а по дороге они собирались заехать на мельницу, чтобы встретиться со знахарем.
– Вы найдете их либо в одном, либо в другом месте, – заключил кучер и, обращаясь к кучеру профессора, спросил:
– А ты, Павляк, знаешь людвиковских пестрых коней?
– Чего же не знать…
– Ну так смотри. Молодой барин их взял. Как увидишь их, значит, и хозяин там.
– Известное дело, – кивнул головой кучер и цокнул на коня.
К кладбищу в Радолишках вели две дороги. Ближняя, по которой всегда проходили похоронные процессии, тянулась около Трех грушек. Сделав крюк с версту, можно было проехать мимо мельницы Прокопа Мельника. Именно эту дорогу выбрал Лешек, но не только потому, что она была расчищена, а чтобы заодно навестить знахаря. В глубине души Лешек был на него немного обижен. Он не понимал, почему Косиба отказался хотя бы погостить в Людвикове, почему не захотел поселиться в домике за огородом, над реставрацией которого они с Марысей так долго хлопотали. Он знал, как любит Марыся своего дядюшку Антония и как ей хочется, чтобы он был рядом с ней. Для обоих отказ знахаря оказался горькой неожиданностью.
И вот сейчас, возвращаясь от ксендза, они решили еще раз попросить его переехать к ним. Правда, Марыся, зная характер дядюшки Антония, особых надежд не питала. Однако Лешек, по натуре человек упрямый, уверял ее, что сможет уговорить знахаря переехать.
Они застали его возле мельницы с мешком муки на плечах. Как раз грузили сани, называемые в этих местах розвальнями.
Он серьезным тоном поздоровался с ними, отряхнул руки и пригласил к себе в пристройку.
– Сегодня не холодно, – сказал он, – но сейчас я поставлю самовар: горячий чай не повредит.
– С удовольствием, – поддержал Лешек. – Мы тут не стесняемся у вас… Как у себя дома.
– Спасибо за милость.
– Милости с нашей стороны, действительно, много, потому что вы пренебрегли нашим гостеприимством в Людвикове, а мы ваше принимаем.
Знахарь не ответил. Вытащив из-за печи старый сапог, натянул его на трубу самовара и стал раздувать угасшие внутри угли; оттуда вылетал пепел и искры.
– Пан Антоний, – опять обратился к нему Лешек, – вы, правда, нас обижаете. Вокруг Людвикова достаточно больных, которым требуется ваша помощь. А мы будем тосковать без вас…
Косиба горько улыбнулся.
– Шутите, пан Лешек! Зачем я вам нужен?..
– Постыдились бы, – Лешек сделал обиженный вид. – Не говоря уже обо мне, вы прекрасно знаете, как привязана к вам Марыся!
– Бог отблагодарит ее!
– Ну, так как?
– Так, но привязанность привязанностью, а жизнь жизнью. Новая жизнь, новые привязанности.
– Вот так так! – воскликнул Лешек. – Видишь, Марыся?.. Пан Антоний дает нам понять, что мы ему надоели, что он теперь к другим людям привяжется.
– Дядюшка Антоний, – Марыся взяла его под руку, – я так прошу, очень прошу…
Знахарь дотронулся до ее плеча.
– Голубка, моя дорогая! Я для тебя все готов сделать, только зачем я вам нужен? Старый я и хмурый. Одним своим видом омрачу ваше счастье. Ни к чему это. Нет. Если когда-нибудь захотите увидеть меня, заедете сюда на мельницу… И давайте оставим этот разговор…
Он повернулся к самовару, который уже начал нетерпеливо посвистывать. Лешек развел руками.
– Жаль. А я запланировал подарить вам на новоселье – в тот день, когда пан переедет в Людвиково, – комплект хирургических инструментов…
Он ждал ответной реакции на это соблазнительное предложение, но знахарь сделал вид, что ничего не слышит. Сняв с полки стаканы, он посмотрел их на свет и собрался наливать чай.
Когда они сидели за столом, Марыся сказала:
– Мы были сегодня у ксендза. Через четыре недели наша свадьба.
– Но на свадьбу, пан Антоний, вы должны приехать! – воскликнул Лешек.
– Обойдется там и без меня. Я не подхожу к тому обществу, которое соберется в Людвикове. Я и отсюда от всего сердца пожелаю вам счастья.
– Вы не хотите быть свидетелем нашей радости и нашего праздника?!
– Дядя Антоний!