Жестокие игры мажоров

А что потом? Где я еще найду такое хорошо оплачиваемое место?

Нет, уходить не вариант.

Буду пытаться быть строгой и неприступной. Пусть знают, что меня не интересуют их с другом персоны.

***

– Уберись в комнате Матвея Александровича, – ожидаемо просит меня Валерия Дмитриевна на следующий день.

– Но ведь это не моя территория, – пытаюсь я мягко возразить, чем жутко злю строгую экономку.

– Здесь я решаю, где чья территория! Твое дело – тряпкой махать, а не указывать мне на что-то! Чтобы это было в первый и в последний раз! Иначе мигом отсюда вылетишь!

Вот ведь вредная женщина! И не скажешь ей, что прекрасно знаю, по чьей команде меня направляют в комнату этого зажравшегося мажора!

Кто бы знал, как ужасно мне не хочется заходить в его комнату и наводить там порядок. Уверена, что встречу там этого богатенького мальчика, который спит и видит, как бы затащить меня в постель. И почему, спрашивается, этим двум подонкам так хочется переспать именно со мной? Девок, что ли, мало? Разве они не знают, что вся женская половина университета пускает по ним слюни. Так нет же!

Им нужны те девчонки, которые ставят их в игнор и не соглашаются на грязные условия. В них включается азарт охотника, ясно дело, работают древние инстинкты, толкающие на то, чтобы брать девушку против ее воли, особенно когда она убегает и прячется.

Чертовы мужские инстинкты! Не позволю им испортить себе жизнь!

Не успела я закончить мысленную порку мажоров, как, зайдя в комнату Матвея, увидела, кого бы вы думали? Естественно, его! Собственной персоной! Стою как дура и пялюсь на мускулистый подкачанный торс, от которого не могу отвести глаза. Он как нарисован на холсте. Четкими линиями кисти, со всеми нужными тенями, еще и маслом залит. Лоснится. Сглатываю то ли от волнения, то ли от бог знает чего еще, глядя, как он стоит возле зеркальной стены в одних только тесных боксерах и без особого напряжения качает бицепс.

– А, Вита Дольче-Вита, привет! – опускает руку и оборачивается ко мне.

«Придурок», – думаю про себя и продолжаю стоять в дверях. Дурацкое прозвище из его рта звучит как издевка. Какая там дольче вита? Исходя из последних событий, моя жизнь скорее горькая, чем сладкая.

– Извини! Я вернусь, когда тебя тут не будет.

Не успеваю прошмыгнуть наружу, как Матвей кричит мне в спину:

– А ну стой!

В его голосе угроза, и я в удивлении оборачиваюсь.

– Ты же убираться пришла?

Кивок.

– Так давай убирайся, я отвлекать не буду. По крайней мере постараюсь, – даже не скрывает ухмылки, от которой чуть не трескается его красивое лицо. Зубы такие же белые, как унитаз, который я чистила вчера. Такие мажоры, как он, тщательно следят за своим лицом и телом, и средства у них есть, чтобы с ног до головы обеспечить себе идеальный интерфейс.

«Да уж конечно! – продолжаю возмущаться про себя. – Не будет он мешать. Будет, и еще как!»

Немного поразмыслив, всё же захожу в комнату, ведь приказ мне отдан, а то, что хозяин комнаты в ней находится, никак не должно отсрочить уборку.

Матвей падает на кровать, которая пружинит под его весом, и берет в руки телефон, включает музыку.

– Это чтобы тебе не было скучно, – комментирует свои действия.

– Мне совсем не скучно, – бурчу под нос, протирая широкий подоконник.

Решила начать с него и двигаться слева-направо. Больше всего меня беспокоит зеркальная стена. Для ее очистки придется брать специальное моющее средство, особую сухую тряпку и в придачу – стремянку. Ведь как иначе я достану до самого верха?

– Так как ты докатилась до жизни такой? – снова несется в мою сторону оскорбление.

Ну а то как же? Он не мог обойтись без того, чтобы меня унизить.

– Послушай, – резко оборачиваюсь и сжимаю со злостью тряпку в руке, будто это мое оружие, которым могу запульнуть по наглой мажорской роже, – ты обещал не доставать меня.

Приподнимает бровь, уголок рта дергается в усмешке.

– Как обещал, так и разобещал.

– Так ты не хозяин своим словам? – делаю укол и снова оборачиваюсь к окну, протирая бра, расположенные по бокам от него.

Для этого приходится встать на мыски. Уверена, Баринов так и шарит по моей заднице жадными глазами. Он из тех, кто никогда не упустит шанса поглазеть или поиздеваться надо мной. Надо же! Я докатилась до жизни такой! Извините, не все родились с золотой ложкой в зубах. Кому-то приходится выгрызать себе кусок нормальной жизни…

– Да ладно, че ты такая злая? – ржет как конь. – Не злись, Долька, на такие мелочи, а то я подумаю, что тебя мало трахают. Нетраханные обычно очень злые.

– Во-первых, я тебе не Долька, что за тупое прозвище? А во-вторых, оставь свои выводы о сексуальной жизни при себе, – морожу его взглядом и иду к тумбе, чтобы ее протереть.

По странной тишине понимаю, что Баринов едва сдерживает смех, а когда открываю первый ящик тумбы, чтобы протереть его изнутри, понимаю, в чем причина.

Глава 6

Матвей

Долька ожидаемо застывает, найдя мой тайник с игрушками.

– Хочешь попробовать? Готов продемонстрировать тебе парочку своих любимых, – ухмыляюсь я, напрягая грудные мышцы, отчего ее взгляд тут же останавливается на моей груди и невольно скользит к торсу.

Знаю, что я красавчик, и ее взгляд в очередной раз это подтверждает. Пусть я ей не нравлюсь, хотя с трудом верится. Кому я могу не нравиться? Не было еще девчонки, которая оставалась бы равнодушной к моей персоне.

– Извращенец! Чего еще от тебя ожидать, – фыркает Долька, с шумом захлопывая ящик с сокровищами. Уверен, то, что она там увидела, будет не давать ей покоя. Так и будет возвращаться мыслями к наручникам и анальным шарикам, представляя, как и с кем я их использую. Знаю я этих девчонок. Только и делают вид, что не такие, а у самих так и проскальзывают грязные мыслишки.

– Зря ты так, там есть штучки, способные вызвать…

– Мне не интересно! – пищит она, оборачиваясь ко мне с ошалелыми глазами.

– Уверена? Не знал, что ты такая скучная ханжа, – продолжаю издеваться, наслаждаясь ее реакцией.

Не зря я придумал, чтобы она убиралась в моей комнате. Надо будет оставить ее для этой работенки на постоянку.

– Вы отвлекаете меня от работы, – чопорно заявляет она, вновь берясь за тряпку.

– Слушай, а тебе очень нужны деньги? – спрашиваю я, устраиваясь поудобнее. – Что ты готова ради них сделать?

– Ничего такого, о чем ты мечтаешь, – фыркает Долька, закатывая глаза.