Атлантический Штамм

Я встал с кровати и огляделся. Ночник горел тусклым ровным светом, освещая мою половину комнаты. В той ее части, где был выход в смежную комнату и проход в душевую, были сумерки.

– Lia! – негромко позвал я.

В ответ было молчание. Ее не было на кровати, белье было смято и отброшено на пол. Я двинулся в сторону смежной комнаты, как внезапно из темноты выступила ОНА.

Я поперхнулся! Она была прекрасна! Ночник освещал ее совершенное обнаженное тело, длинные черные волосы струились по изгибам ее туловища, словно сказочные змеи. Соски небольшой упругой груди стояли торчком. Идеально плоский живот плавно переходил в лоно, скрытое пока что от меня ночным мраком.

Как зачарованный, я смотрел на эту фею, выступившую ко мне из ночной мглы. Она молчала, ее зеленоватые глаза смотрели строго и при этом неимоверно чувственно. Пухлые губы были слегка, самую малость, приоткрыты. Браслет на ее правой руке был единственной частью одежды на ней. Судорожное желание спазмой свело мне снова скулы.

Она подняла руку и дотронулась пальцем до моих губ. Я стоял не шевелясь, наблюдая как она медленно расстегивает мой ремень, снимает джинсы и футболку. На мне остались лишь красные бокстеры. Ее взгляд упал на выпирающий из под них бугор. Потом она вновь подняла взгляд на меня.

Он был дик!!!

В зрачках словно играли бесы. Молча она резко сдернула с меня трусы. Вздыбившийся член, вырвавшись из плена, подпрыгнул, словно на ниточке кверху.

Меня обуяла страшная мысль, что отсутствие женского общества последние два года самым негативным образом скажется на мне. Я чувствовал горячую волну сладкой неги, поднимающейся из моих тестикул к бедрам и мелко задрожал.

– Тихо, – прошептала она и впилась мне в губы жадным поцелуем.

Далее словно включилась замедленная съемка как в фильмах, для которых я пишу свои сценарии. Происходящее стало для меня неким откровением, можно даже сказать крещением, яркой квинтэссенцией чувств и эмоций. Она была неистова словно тигрица, упав после поцелуя на колени, начала жадно и мощно сосать мой член.

Я просто стоял и мои бедра сводило в экстазе невероятного блаженства. Она схватила одной рукой меня за яички и начала их нежно массировать, щекоча пальчиками далеко за ними, будто зная о моей потайной эрогенной зоне. Другой рукой она обхватила мой горячий набухший член и погрузила его себе в горло до самого корня, при этом из ее глотки неслись хлюпающие звуки, словно она жадно пила воду из бутылки. Глаза ее при этом неотрывно смотрели на меня настолько блядским взглядом, что я не выдержал и громко застонал, после чего схватил ее голову за волосы и насадил на свой орган до упора. Я не соображал что делаю, ведь я мог задушить ее, но она будто сама подалась мне навстречу, при этом слюна начала капать с ее губ на грудь, а невероятно расширившиеся глаза стали источать слезы.

Вырвав член изо рта, она вытерла слюнки и словно пылесос, начала отсасывать в таком дерзком и быстром темпе, что я подумал, что сейчас упаду. Мои ноги стали подкашиваться, в моих яйцах словно что-то вскипело. Необыкновенно горячая и глубокая ее глотка принимала моего бойца в себя полностью, при этом насаживаясь глубоко до предела. Я чувствовал, как моя головка упирается в самую стенку ее глотки, а ее пальчики шаловливо ласкают меня под яичками, заставляя содрогаться в судорогах экстаза.

Я понял, что не смогу долго сдерживаться. Ее неистовый минет сводил меня с ума, приближая миг оргазма с невероятной скоростью. Я громко стонал, пытаясь как можно дольше сдержаться, но вид ее безумно блядского лица, с такой эйфорией отсасывающего мне стоя на коленях, просто напрочь сносил мне крышу.

Она чутко поняла, что стоит остановиться и вскочила на ноги. Взгляд ее, наполненный сомнамбулической экспрессией, будто так и просил меня сделать это пожестче.

Я схватил ее за гриву волос!

– Ты сучка!! – крикнул я, забыв про соседей. – Зачем ты появилась в моей жизни?? Чтобы я тебя трахнул?

– ДА, – она ответила шепотом, но таким громким, что он прозвучал громче, нежели мой крик. – Трахни меня скорее! Трахни так чтобы у меня искры из глаз посыпались.

Разум мой затуманился! Я швырнул ее на кровать. Она словно кошка моментально встала раком и пошевелила своей попкой вправо-влево, при этом она посмотрела на меня вполоборота с таким выражением на лице, что любой мужчина на моем месте сделал то же что и я в этот момент.

Я подошел к ней и взял ее за волосы, намотав их на кулак словно поводья. Мой член был горяч как раскаленный металл и когда он вошел в ее разверстое лоно, она вскрикнула громко и чувственно, вцепившись руками в простыню, она загребла ее пальцами. Я вздернул ее волосы кверху так, что ее лицо поднялось и смотрело почти в потолок.

Началась дикая скачка! Словно очумелый, я вонзался в нее снова и снова, раздирая изнутри ее лоно, ощущая как сок ее страсти стекает по моему члену, смотря как ее роскошная попка бьется о мои яйца, от чего рассудок мой стал мутнеть и я стал трахать ее все мощнее и жестче, вызывая гортанные ее крики.

– Сильнее!!!! – ее крик был словно оплеуха для меня! Я схватил второй рукой ее за шею и что есть мочи притянул к своему лицо. Ее киска при этом невероятно прогнулась, доставив ей неописуемое наслаждение.

Мощно и смачно я трахал ее сзади до тех пор, пока не почувствовал как ее киска стала сжиматься в предвкушении настигающего ее оргазма. Я отпустил одну свою руку и начал быстро-быстро массировать ее клитор, не переставая трахать сзади, шлепая второй рукой по колыхающейся попке.

Из ее горла понесся какой-то клекочущий звук. С силой продолжая насаживать ее на себя как на шампур, я ощутил то, что очень давно не ощущал: женский взрыв оргазма.

Мелко-мелко задрожали ее ноги. Сиплым голосом она мне что-то крикнула по-русски, но я естественно не понял, что-то типа blyaaaaaaat!!!! Мой палец продолжал массировать ее разбухший до размеров вишенки клитор, а ее бедра сжали мой член так сильно что мне даже стало больно. Ее крик стал, словно у птицы, падающей с перебитыми крыльями с огромной высоты. Ноги ее внезапно разъехались в разные стороны, и она соскочила с меня, упав на кровать.

Я понял, что огромное, несусветное возбуждение не дало мне кончить. Ничего не соображая, я подскочи к ней и перевернул на спину. Ее глаза смотрели на меня с неприкрытой дерзостью.

– Кончи мне в блядский мой рот!!! – крикнула она. – Хочу выпить твою сперму! Хочу…..хочу…..всю!

Я схватил ее лежащую на простыне голову и самым дерзким образом стал трахать ее в рот. Она лишь чмокала в те моменты, когда мой член выскакивал из ее рта, чтобы через секунду снова погрузиться в ее насквозь мокрую глотку. Она смотрела на меня, не мигая, лишь легкая довольная усмешка женщины, только что испытавшей сильнейший оргазм, была на ее лице. Я входил в ее рот так глубоко, что казалось, достану до простыни, но ей это видимо, дико нравилось и схватив меня за задницу, она лишь помогала мне погрузиться еще глубже.

Момент оргазма пришел, словно на меня обрушился дождь из рая. Толчками вылетая из головки, горячая сперма вливалась в ее призывно раскрытый ротик, стекая по краям губ, а она жадно пила, глотая все новые порции, не забывая при этом крепко держать меня снизу за яички, приводя меня этим в еще большее сумасшествие.

Я кончал неимоверно большой отрезок времени. Волна наслаждения накрыла меня с головой, заставляя корчиться в сладких конвульсиях. Не в силах более находиться в вертикальном положении, я рухнул рядом с ней и затих.

Она продолжала чмокать. Я посмотрел на нее сквозь полуприкрытые веки. Она улыбалась довольной улыбкой, слизывая остатки моей спермы со своих губ.

– Я думала, все соседи попадали с кроватей, – ее голос был тих и нежен, преисполненный при этом каким-то спокойствием. – ты так кричал, боже….!

– Я думал, что провалился в океан блаженства. Милая, ты просто чудо! Такого секса у меня не было никогда.

– Ну, ты мне еще расскажешь про секс, который у тебя был! Впереди у нас много времени.

Я был счастлив и захотел заплакать. Моя судьба отныне находилась в ее искусных руках. Еще не зная ничего про нее, я осознал, что жить более без нее не смогу.

Она поцеловала меня в губы с неимоверной нежностью. На меня смотрели глаза, полные любви! Да, мы начали любить друг друга уже тогда, в ту жаркую ночь неподалеку от побережья Атлантики. Я ответил ей на поцелуй и крепко прижал к своей груди.

На следующее утро мы собрали вещи и уехали в Париж.

Начо Видаль. Крепость дю-Ре.

Раннее морозное утро. Я очень люблю такие вот утра, с ядреным морозцем и солнечными бликами на стекле. В такое утро очень хорошо пробежаться трусцой несколько километров, дабы впоследствии выпить бодрящего кофе и приготовить себя к своему дню.

Я смотрел на внешний мир сквозь свое окно, разделенное законодательством на ровное количество квадратов. Дальнейший обзор был мне запрещен.

Несмотря на это, было много преимуществ. Мне разрешено гулять в любое время по территории моей клетки, пить сколько угодно чая и курить сколько угодно. У были права, которые даются один раз человеку, которого суд приговорил к виселице.

Неделю назад меня осудили на смерть в петле. Мой адвокат сказал, что апелляцию лучше не подавать, ибо слишком многого ждут от моей смерти газеты. Я в касте неприкасаемых, прокаженных людей, даже в зале суда меня держали за решеткой и под вооруженной охраной. Наручниками приковали к стулу. Боятся, наверное, что я брошусь и разобью себе голову о прутья.

Я знаю, что смертный приговор последний раз приводился в исполнение во Франции двадцать лет назад. Обычно преступников типа меня гильотинировали, но еще в восьмидесятых последняя гильотина была разобрана на части, а самым суровым приговором считалось пожизненное заключение. Но для меня изменили Конституцию. Внесли поправку в основной закон страны. Но тут встал вопрос, каким образом меня отправить к Богу?

Собрать гильотину ради единственной казни в стране, где на нее объявлен мораторий, было бы слишком затратно. Против расстрела выступило Министерство Обороны, так как я не являлся солдатом и военные не захотели пачкать честь мундира. Смертельная инъекция тоже не прошла, ибо Французская Гильдия врачей пригрозила отобрать патент у любого, кто выступит роли палача, да и раствора необходимого не нашлось, а заказывать его в Америке посчитали не заслуживающей честью для меня.

Осталась петля.

Смерть в петля есть, на мой взгляд, есть одна из гуманнейшей среди всех, коих я знаю. Я много читал о сем способе отправки человека на небеса, еще до того, как попал в категорию смертников. Хвала Интернету и сотням тематических сайтов, так что мое образование в этом плане вполне можно считать высшим законченным, а можно даже докторскую диссертацию пришпилить к моему послужному списку!

Конечно же, удушение в петле, как практиковалось, например, во всем мире до середины 19 столетия, есть смерть крайне долгая и неприятная. К тому же, если верить неким чудом выжившим индивидуумам (а такие попадались и их истории выживания в петле я весьма скрупулезно изучил), перед тем как мозг человека начинает приходить в состояние крайнего возбуждения, начинаются весьма неприятные физиологические процессы, описывать которые сейчас я не хочу. Иными словами, смертники гадят под себя самым что ни на есть поганым и грязным способом и что самое в этом всем ужасное, что несколько секунд казнимый это все осознает, и его дух, если выражаться, самым недвусмысленным образом унижается, прежде чем вылететь из тела.

Современные же технологии, хвала ученым (а скорее всего, инженерам, создавшим виселицу нового типа для казней нацистов после 45-го года) позволяют человеку, волею суда, приговоренного к отправке на небеса, отправиться на оные самым легким способом. Мощное и стремительно-вертикальное падение вниз и вуаля! Перелом шейных позвонков гарантирует мгновенную смерть мозга (может и не совсем мгновенную, но сам-то я уже ничего чувствовать не буду, так что мне далее без особой разницы).

Почему я столь пространно описываю все это? Просто лично я считаю, что такому грешнику как я, это самая что ни на есть, недостойная смерть, слишком легкая и без намека на мучения. Я ее даже не боюсь, я спокойно смотрю в свое ближайшее будущее, жду, когда заскрипят засовы в дверях моей темницы и ко мне войдет тюремный комендант, весьма преклонных уже годов бодрый старичок, тюремный же врач, кстати, очень неплохой господин, навещающий меня 3 раза в неделю и постоянно кормящий меня анекдотами, мой адвокат Филип Пергон, которого я искренне жалею, ибо ему пришлось защищать такого отъявленного негодяя как я. Я с ним очень сдружился за последние восемь месяцев моего пребывания тут, он сидел у меня часами, беседуя на самые пространные темы и видит Бог, мне крайне не будет хватать общения с ним.

И вот, придут все эти три господина и на лицах у них будет эдакая скорбь вкупе с положенной по такому случаю торжественностью. Адвокат Пергон, тот самый малый, что проносил мне коньяк в камеру, вынет из портфеля папку с эмблемой французского правосудия: ликторским пучком в окружении символов «Liberte, Egalite, Fraternite», откашляется и начнет намеренно басом (он всегда старается басом, чтоб казаться мужественнее) читать мне то, что я уже знаю наизусть: «преступления против человечности, морали, унижающие человеческое достоинство и прочая и прочая»