Бездна между нами

Вырваться из паноптикума, именуемого старшей школой, избавиться от чудовищ, именуемых почему-то людьми, можно будет только через два с половиной года. А до тех пор – терпеть это сборище идиотов. Потом, когда я поступлю в колледж, все наладится. Мне бы продержаться.

Глава 2

Родители у меня отличные, таких еще поискать. Гордятся своим иранским происхождением; гордятся тем, что вкалывают ради нас с братом. Тем, что переезды – неизменно к лучшему. Район поблагополучнее, дом попросторнее, школа попрестижнее, перспективы пошире. У родителей не жизнь – борьба. Без передышки. Меня они любят, тут сомневаться не приходится. А вот до моих страданий им дела нет. Никогда не было. Потому что они, страдания, – пустячные. Да, именно так.

Ни папа, ни мама ни в одну мою школу не ходили, с учителями не разговаривали. Когда одноклассник мне в лицо камнем швырнул, мои родители его матери не пожаловались. Тот факт, что меня третируют из-за имени/национальности/вероисповедания, родителей не волнует. По сравнению с тем, как третировали их самих, мои переживания – ничто. Будь у них в свое время все, как у меня, они бы с песней просыпались, точно жаворонки; почему ты, Ширин, не просыпаешься с песней, а? Подумай о папе: он в шестнадцать один-одинешенек покинул родину, подался в Америку; и так ему приходилось тяжко, что война во Вьетнаме светлым пятном помнится.

Поначалу я еще жаловалась маме – а она, бывало, погладит меня по головке и давай рассказывать про свое, про войну, про переворот и как ей в пятнадцать лет темя рассекли камнем прямо на улице, а подружку ее лучшую вообще вскрыли, будто рыбину, все кишки наружу выпустили. А я – о пустом… Ела бы лучше овсяные колечки да радовалась, неблагодарное американское дитя!

Что оставалось делать? Я ела колечки «Чириоз». Молча.

Родителей я люблю. Нет, правда. Но про обиды им лучше не рассказывать. Сочувствия все равно не дождешься. В их понимании я – везучая; еще бы, мои учителя только говорят гадости – а от слов какой вред? Не то что от действий.

Вот я и замкнулась.

На вопросы о школе отвечаю односложно. Прилежная девочка. Учу уроки. Много читаю. Сама знаю, какое это клише – одинокий подросток-книгочей; но день, когда брат бросил мне на стол «Гарри Поттера», небрежно сказав: «Вот, в школе наградили. Подумал, тебе понравится», – тот день стал одним из лучших в моей жизни. Немногие друзья, существующие во плоти, а не на книжных страницах, регулярно переходят в разряд воспоминаний, тускнеющих с невероятной скоростью. При переездах вечно что-то теряется, это неизбежно. С потерей вещей можно смириться; человека, друга терять тяжелее. Вывод: не привязывайся.

Я стараюсь не привязываться. Не ищу общества.

В отличие от брата. Тот всегда в центре событий. В детстве мы очень дружили. А потом, в одно прекрасное утро, брат проснулся и понял, что он хорош собой, а я – нет. Мало того: я людей отпугиваю. Мы отдалились друг от друга. Никто не виноват, просто само собой так вышло. У брата всегда было и есть кого навестить, чем заняться; всегда в резерве девчонка, которой можно звякнуть. У меня – ничего подобного. Брату я симпатизирую. Я его даже люблю. Он славный парень, когда не выпендривается.

Первые три недели в новой школе прошли спокойно. Рассказывать о них особо нечего. Рутина. Тоска. В контакт я вступала только при крайней необходимости, говорила исключительно по делу. Основное время занимала музыка. И книги. И журнал «Вог». Денег на модную одежду, понятно, у меня нет; зато я умею шить. По выходным я обходила секонд-хенды, выискивала стильные штучки, которые вписались бы в тот или иной образ, и после перешивала, перелицовывала их. Правда, со швейной машинкой я обращалась на уровне неуверенного пользователя. Большую часть работы выполняла вручную. Ломала иглы и нещадно колола пальцы, ходила вся в пластырях. Учителя на них косились и воображали, наверно, всякие ужасы. Я смущалась. Была еще только середина сентября; я берегла душевные силы, растягивала их на долгий учебный год.

Пришла домой после очередного изматывающего дня в паноптикуме. Плюхнулась на кушетку. Родители еще не вернулись. Где околачивался брат, я не знала. Со вздохом включила телевизор и размотала шарф. Сняла с хвоста тугую резинку, запустила пальцы в волосы. Поудобнее устроилась среди подушек.

Показывали «Мэтлока». Не стесняюсь признать: обожаю этот сериал, даром что ему сто лет в обед. Точнее, его сняли, когда я еще даже не родилась. Мэтлок – пожилой дорогущий адвокат, он распутывает сложнейшие дела и получает за каждое кучу денег. Сейчас «Мэтлока» смотрят одни старики; но меня это никогда не смущало. Потому что я сама – старуха в девичьем теле; так мне, по крайней мере, кажется. Мэтлок для меня – самый подходящий герой. Для максимального комфорта требовалась только пиала чернослива с яблочным соусом. Я собиралась уже отвлечься от сериала и пошарить в холодильнике, когда хлопнула дверь. Брат пришел.

Ну, пришел; ну и что? Крикнул «привет». Я отозвалась без особого энтузиазма. Потому что «Мэтлок» – он захватывающий. Проворонишь момент – потом трудно будет разобраться.

– Ширин, ты слышишь?

Я неохотно повернула голову. В дверном проеме стоял брат.

– Я говорю, друзей привел, – объявил он, и, прежде чем я успела что-либо сообразить, в гостиную шагнул незнакомый парень. Я подскочила с кушетки так резко, что даже пошатнулась. Зашипела:

– Какого черта, Навид?

Схватила шарф. Он был широкий и легко драпировался, но меня застали врасплох, и я возилась несколько секунд, пока наконец-то покрыла голову. Незнакомый парень осклабился и выдал:

– Не парься. Я гей процентов на восемьдесят.

– Поздравляю. Только дело не в тебе, – огрызнулась я.

– Это Биджан, – произнес брат, еле сдерживаясь, чтобы не заржать в голос.

Биджан был иранец, в этом сомневаться не приходилось. Я глазам не верила: оказывается, в этом городишке обитают и другие выходцы с Ближнего Востока! Навид тем временем перестал сдерживаться. Он смеялся мне в лицо. Наверно, я очень нелепо выглядела – смущенная, с неопрятным сооружением на голове.

– Это Карлос, а это Джакоби… – продолжал брат.

– Всего хорошего, – бросила я и едва ли не взлетела на второй этаж.

Несколько минут я металась по комнате, вся пунцовая, злясь на себя и на брата. Затем рассудила: ситуация, конечно, вышла неловкая, но не до такой степени, чтобы мне теперь отсиживаться в спальне без еды, выжидать, пока уберутся приятели Навида. Я заплела волосы, а шарф не стала закалывать и закреплять, как сделала бы для выхода на улицу. Я просто покрыла им голову, оставив длинные концы свободно лежать на плечах. И спустилась на первый этаж.

Заглянула в гостиную. Все четверо сидели на кушетке и ели. Похоже, опустошили и холодильник, и буфет. Оказалось, чернослив у нас таки был – и в изрядных количествах. Скоро не будет. Еще бы – по стольку сразу в рот запихивать.

– А, пришла, – заметил меня Навид.

– Пришла.

Парень, поглощавший чернослив, на секунду отвлекся.

– Ты, значит, и есть младшая сестренка?

Я скрестила руки на груди.

– Это Карлос, – представил брат. – А это Джакоби. – Он кивнул на здоровенного чернокожего парня.

Джакоби не удостоил меня взглядом, только вяло помахал. Он был занят – лопал нугу на розовой воде, которую прислала из Ирана мамина сестра. Даже не понимал, что? лопает.

В очередной раз удивилась юношескому аппетиту. Возмутилась до потери дара речи. Навид, единственный из четверых, не ел. Он пил этот свой мерзкий протеиновый шейк.

Биджан смерил меня взглядом и заметил:

– А вот так ты гораздо лучше выглядишь.

Я прищурилась.

– Долго у нас прогостите, ребята?

– Не груби, – бросил Навид. Он не глядел на меня – ползал на четвереньках, налаживал старый видик. – Побудут еще. Хочу им «Брейк-данс» показать.

Вот это было неожиданно.

«Брейк-данс» – один из моих любимых фильмов.

Сейчас и не вспомню, когда началось буйное помешательство. Кажется, мы с Навидом с рождения обожали смотреть брейк-данс по видео. Все равно – художественные фильмы или баттлы; все равно, снятые в Штатах или в любом другом уголке мира. Пожалуй, любовь к брейк-дансу, подзабытому сегодня танцу, нас с братом и связывала. Как бы я или Навид ни провели день, вечер у нас был общий, и он проходил под ритмы брейка. Этот диск мы пару лет назад откопали на блошином рынке и посмотрели минимум двадцать раз.

– Зачем им «Брейк-данс»? – спросила я, усевшись в кресло, подобрав под себя ноги. Этого я не пропущу; буду смотреть вместе с приятелями Навида. Потому что люблю «Брейк-данс» даже больше, чем «Мэтлока». – Так я говорю, Навид, зачем ребятам «Брейк-данс», а?

Брат улыбнулся.

– Затем, что я – мы – создаем команду.

– Серьезно?

Я ушам не верила.

Мы с Навидом столько раз говорили: вот бы создать команду, вот бы заняться брейком по-настоящему, выучиться, участвовать в баттлах… Однако никаких шагов мы не предпринимали. Команда оставалась мечтой.