Одолей меня

Я с минуту стою в дверях, приглаживаю волосы, заставляю себя сдвинуться с места. Сильно болит голова. Я как магнит притягиваю боль. Чужую боль. Она становится моей. Кроме себя, и винить-то некого. Задаюсь вопросом: «А оно мне надо?» – влезаю, куда не просят, и лишь огребаю по полной.

Поворачиваю голову – как больно!

Вот в чем мы с Уорнером точно похожи: оба любим выпустить пар в тренажерном зале. В прошлый раз я переусердствовал с нагрузкой и не сделал в конце тренировки растяжку – теперь расплачиваюсь. Руки поднимаются с трудом.

Набираю побольше воздуха в легкие, выгибаю спину. Растягиваю мышцы шеи. Разминаю плечи.

Слышу – кто-то со свистом проносится по залу. Лили. Она нарочито подмигивает – достала уже. Мне действительно льстит внимание, я не настолько скромен, чтобы отрицать, что у меня красивое тело, но к Лили я равнодушен. А она каждое утро подтрунивает надо мной за то, что хожу без футболки. Она и Иан. Вместе. Эти двое встречаются втихаря почти два месяца.

– Неплохо выглядишь! – подкалывает Иан. – Это пот или масло для младенцев? Ты так блестишь.

Тоже мне шутник.

– Трусы цвета фуксии тебе идут, – не отстает от него Лили. – Хороший выбор. Они прекрасно сочетаются с цветом твоей кожи.

Бросаю на нее недоверчивый взгляд. Я, может, и без футболки, но уж точно – смотрю вниз – в тренировочных брюках. Мои трусы абсолютно не видны.

– Как ты можешь знать, какого они цвета?

– А фотографическая память? – Она постукивает себя по виску.

– Лил, рентгеновского зрения у тебя нет.

– Ты носишь фиолетовые трусы? – В зал проникают голос Уинстона и слабый запах крепкого кофе. – Прикольно.

– Да пошли вы все! – не выдерживаю я.

– Эй! Полегче! Тебе запрещено ругаться! – Уинстон грохочет ботинками по бетонному полу, подходит и сквозь смех замечает: – Я думал, у вас с Каслом уговор.

– Вот и неправда! – возражаю. – Мы с Каслом договорились, что «дерьмо» не под запретом.

Уинстон приподнимает брови.

– Во всяком случае, сейчас Касла здесь нет, – бормочу я. – Поэтому повторяю: пошли вы все.

Уинстон смеется, Иан качает головой, а Лили прикидывается оскорбленной, как вдруг…

– А я здесь! И все слышал! – доносится голос Касла из его кабинета.

Вот засада.

Раньше, когда я был подростком, я ругался похуже, и Касл жутко расстраивался. Он твердил, что беспокоится за меня, что я не умею выражать эмоции без гнева. Он хотел, чтобы я говорил спокойно, подбирал точные слова для своих чувств, а не чертыхался. Касл так переживал, что я согласился обуздать язык. Обещание я дал четыре года назад, о чем уже сто раз пожалел, хоть и уважаю Касла безмерно.

– Кенджи! – Снова Касл.

Знаю – ждет извинений.

Я смотрю через зал и вижу открытую дверь его кабинета. Даже в новых условиях мы живем в тесноте. Уорнер основательно переделал весь этаж, потратил уйму времени и средств, я не жалуюсь, однако…

Спокойствия нет.

Вторжение в личное пространство бесит!

– Виноват! – кричу я в ответ.

Слышу вздох Касла аж из другого конца зала.

– Трогательная сцена раскаяния, – язвит Уинстон.

– Пока! Спектакль окончен, – отмахиваюсь. – Я в душ.

– Тебе не помешает, – опять подкалывает меня Иан.

Устало качаю головой.

– И как я вас, придурков, терплю?

Иан смеется.

– Слушай, может, поборемся? – Я не отвечаю. Он продолжает: – Серьезно. Ты в отличной форме. Давай как-нибудь разомнемся в спортзале. Мне нужен партнер для спарринга.

Я слегка успокаиваюсь, киваю и бормочу «до свидания». Направляюсь в свою комнату, чтобы захватить принадлежности для душа, Уинстон увязывается за мной, останавливается в дверях. Только сейчас я замечаю у него в руках бумажный стакан с крышкой.

– Кофе? – догадываюсь я.

– Не дам! – Уинстон, расстроенный, отодвигается от двери.

– Поделись!

– Что? Нет!

Я смотрю на него в упор.

– Почему ты не можешь сам пойти и взять? – Он поправляет на носу очки. – Это всего лишь мой второй стакан. А мне, ты знаешь, необходимо три, чтобы проснуться хотя бы наполовину.

– Пойми. Мне нужно быть внизу через пять минут, или Уорнер убьет меня, а я еще не завтракал и уже так устал, и я по-настоящему…

– Хорошо. – Лицо Уинстона мрачнеет, когда он протягивает мне кофе. – Ты чудовище.

Я беру стакан.

– Я чудовищно обаятелен.

Уинстон бормочет сквозь зубы что-то нецензурное.

– Эй, кстати. – Я делаю глоток кофе. – Сказал уже, а?

Уинстон моментально краснеет. Отводит взгляд.