Реквием для брата

– Хорошо, – ответила я.

– Я тебе сейчас помогу, – подключилась Лика.

Мы сделали всё, как велела мне старшая сестра.

– Всё готово! – закричали мы с Ликой в один голос, вбегая в детскую комнату.

– Всё, пошли мыться, – сказала Юлька, беря меня за руку.

Мы зашли в ванную комнату, разделись и стали мыться. Юлька залезла в ванну, а я захотела встать под душ.

Сначала всё было хорошо. Но потом у меня закружилась голова, и я упала на четыре точки, гремя тазами и горшками, находящимися там. А Юлька, как оказалось, вырубилась ещё до этого. Хорошо, что у неё одна рука свесилась через борт ванны, это её и удержало над водой. Если бы не рука, она бы утонула. Как позже выяснилось, от шума тоже может быть польза. Как я уже сказала, я упала и создала шум, который обеспокоил тётю Эллу.

– Девочки, что у вас случилось? – крикнула тётя Элла с той стороны и постучала в дверь.

Мы естественно не отозвались. Наша тётя не на шутку испугалась и стала стучать в дверь все громче. Но мы молчали. Тут, можно сказать, как раз вовремя, пришёл дядя Вова.

– Володя, там девочки, там…– рыдая, говорила тётя

Элла, при этом, продолжая колотить в дверь.

– Успокойся, какие девочки? Что случилось? Объясни! Я ничего не понимаю!

Тётя Элла, немного успокоившись, всё ему объяснила.

– Так, всё понятно, – сказал дядя Володя. – Вовчик, сынок, тащи сюда живей ящик с инструментами, – крикнул он сыну.

– Вот, вот, папа, – сказал Вовчик, уже подтаскивая ящик к дверям ванной.

– Что ты намерен делать? – спросила тётя Элла у мужа.

– Дверь с петель снимать – другого выхода нет, – ответил он и стал выкручивать болты из петель.

– Как ты думаешь, они живы, с ними всё будет в порядке? – плача, спросила тётя Элла.

– Будем надеяться, – ответил дядя Володя, продолжая работу.

Наконец дядя Володя снял дверь с петель, и перед ними открылась такая картина: Юлька лежит в ванной, свесив руку, как будто спит, я валяюсь где-то между унитазом и ванной, почти под раковиной и по мне хлещет вода из душа.

– Они мёртвы? – закричала тётя Элла и, взглянув на колонку, продолжила обращаться к своему мужу:

– Сколько раз я тебе говорила, что нужно колонку перенести на кухню!

– Успокойся, – встряхнув её за плечи, закричал дядя Володя.

– Сначала помоги вытащить Юлю. Сынок, звони в «скорую», обрисуй ситуацию. Скажи – отравление угарным газом.

– Понял, – ответил Вовчик, убегая к телефону.

– Лика, быстро зеркало! – крикнула тётя Элла.

– Зачем? – не поняла Лика.

– Нужно.

Лика побежала в прихожую и оттуда, с трюмо, принесла небольшое зеркальце. Взяв зеркало у Лики, тётя Элла поднесла его к Юлькиному носу. Зеркало запотело.

– Она жива, жива, – обрадовалась тётя Элла.

Накрыв Юльку большим махровым полотенцем, родственники направились за мной. Мне повезло больше чем Юльке. Потому что, когда мы брызгами нечаянно потушили газовую колонку, и огонь потух, подача газа продолжа-лась. Юлька, находившаяся рядом с колонкой, надышалась газом больше, чем я, потому что, когда мне стало плохо, я сразу же упала на пол.

– Таирочка, просыпайся, детка, просыпайся, – говорил мне дядя Володя, водя перед носом какой-то гадостью.

Сначала я не реагировала, потом открыла глаза, и меня стошнило. В дверь позвонили.

– Это, наверное, скорая, – сказала тётя Элла, направляясь открывать дверь.

– Проходите, пожалуйста, – сказала она, впуская в комнату людей в белых халатах.

Двое подошли к Юльке и стали ее осматривать, один – ко мне. Я испуганно стала наблюдать за происходящим.

– Вы родители? – обратился один из медработников к Лыковым.

– Нет, мы родственники – дядя с тетей, – ответили они.

– Понятно, но я думаю, на несколько вопросов сможете ответить, – сказал медик, доставая из кармана халата какие-то бумажки.

– Девочка в себя не приходила? – спросил медик, осматривающий Юлю.

– Нет, – ответила тетя Элла.

Тогда он достал вонючую жидкость из своего саквояжа, смочил ею ватку и стал водить под носом у Юльки. Она не реагировала. Медик проверил у нее пульс. Быстро померил давление и тут же полез опять в саквояж, извлекая оттуда железную коробочку с ручками. Когда он ее открыл, я увидела в ней марлечку, на которой лежали иголки и шприцы. Что это такое, я знала очень хорошо, потому как часто простывала и для меня частенько доставали такую коробочку. В год по два раза, как минимум, моя попка вся была исколота.

– Ну что, красавица, как тебя зовут? – спросил меня один из дядей в белых халатах.

– Таира, – ответила я робко.

– А сколько нам годков? – продолжал он.

– Пять.

– Сейчас мы оденем эту масочку,– сказал медик.

– Зачем? Я не хочу! – заплакала я, не давая ему договорить.

– Не бойся, это не больно, ты только оденешь ее и немного подышишь, хорошо? – уговаривал он меня.

– Хорошо, одену и подышу, если вы мне уколов не будете делать, как ей, – стала я торговаться, указывая на