Звериная любовь

– Угу, – немного устало подтвердил Оникисм и обратился ко мне: – Я в пять уже вернусь. Степан, ты ни шагу из дома. Занимаешься литературой.

– А что будет делать Ярослава? – проныл ребенок.

– Следить за тобой, – ответил грозно хозяин дома.

Когда машина Ониксима выехала за ворота, Степа подошел ко мне, взял за руку и тяжело вздохнул:

– Пошли в мою комнату, что ли. Будешь за мной «следить».

Я улыбнулась и сжала его руку в ответ, чтобы Степа отвел меня в свою комнату.

Там он меня усадил в удобное кресло, в котором оказалась книга, на которую я благополучно села, и почти сразу подскочила, чтобы достать предмет. Степа извинился, заметался по комнате, явно прибирая оставленные на полу вещи, а потом плюхнулся рядом со мной на кровать.

Он долго молчал, а я ощущала, как он меня разглядывает. Обычно я ужасно не любила, когда на меня так откровенно пялятся, но мальчик раздражения не вызывал.

– Могу повернуться в профиль, – пошутила я.

– Не надо, – буркнул он как-то виновато, но в голос все-таки добавил веселости, – я уже насмотрелся. Так ты, значит, зазноба нашего Черного. И давно вы вместе? Собака твоя вон как уже привыкла к нему.

– Ой, – вырвалось у меня, когда я осознала, что совершенно забыла о собственном псе со всеми этими событиями. Балбеска! – Где Джой? Он внизу? Я же его не покормила! – затараторила я, но Степа уверенно меня остановил, положив свою ладошку на мою руку.

– Успокойся, женщина. Черный его уже покормил и выгулял. Отдыхает твой Джой около дома на террасе.

Я вдруг поняла, что Степа Ониксима только Черным называет. Не по имени. Может у них нельзя по имени? А зачем он тогда мне представился?

– Спасибо, – прошептала я, и не дав мальчишке вставить и слова, сразу же спросила: – А почему ты его не по имени зовешь?

Степа явно завис, потому что долго ничего не говорил, а потом его, как прорвало:

– Да он же Черный! Кто его в своем уме по имени станет называть. И шкура у него такая же черная. И вообще он же правая рука нашего вожака, настоящий Цербер, судья над всеми. Кто правила нарушит, тому голову отгрызет. Ха, по имени его звать… Так нельзя же. Вот Пара может. Да, Пара вообще все почти может. Даже поругать. И ничего Зверь ей не сделает. Вот так-то! Так что только ты его Ониксимом и можешь звать.

– Да не пара мы никакая, – вспыхнула я, наконец-то осознав, к чему Степка все свел. – Да с чего ты взял? Я просто наказание тут свое отбываю за нарушение границ. А вы… действительно оборотни? – договаривала я свой вопрос через силу, сама себе поражаясь, что сказала такое вслух. Да как такое может быть?! Хотя в Ониксиме я чувствовала огромную силу. Нечеловеческую.

Степа громко фыркнул. Совсем как Джой, когда в нос попадала вода, и сказал:

– Конечно! Причем ни какие-нибудь псы, а чистокровные волки. И входим в одну из сильных стай! Так что ты теперь здесь навсегда. И свой клык готов дать, что Пара ты Черному! Он никогда за всю мою жизнь с ним женщину сюда не приводил. Ха, наказание она тут отбывает. Это я тут наказание отбываю, а не ты! Живу как в строгом лагере. Ладно, заболтался я с тобой, женщина. Давай литературой займемся. Я тебе вслух буду читать то, что мне на лето задали, а ты потом поможешь мне выводы для учителя написать.

Выводы мы писали долго. Степа оказался таким вдумчивым и разговорчивым мальчишкой, что мы с ним обсудили прочитанное, потом все любимые книги, друзей в школе, девочек и, конечно, Ониксима. Степа мне поведал всю биографию Черного, правой руки вожака и местного завидного жениха, хотя как он выразился сам – «котовидного».

– Почему «котовидного»? – рассмеялась я. В голове сразу вспыхнули ощущения его сильной жилистой руки, за которую я так спокойно бралась при любом удобной случае. И чем дольше я находилась в доме, тем сильнее начала ощущать какое-то томление. Тоску. Родителей я оплакивала до сих пор, но там давно поселилась грусть, а тут словно каждый день что-то изнутри вырывали. Пока только легонечко, но что же со мной будет, когда эти чувства усилятся?!

И откуда они?

– Потому что характер у него, хуже, чем у кота, – пояснил мне непонятливой Степа. – Собственник, хотя это у всех волков, – поправил он себя, но продолжил перечислять список: – Злопамятный, любит вкусно поесть, а в выходные – поспать, еще Черный очень гибкий, реально как кот. Но он волк! – тут же строго договорил Степа. – Так что ты тут глазки никому не строй. Потом вдвоем же огребем.

Я залилась хохотом, представив, как строю кому-то глазки в своих солнцезащитных очках. Мне так нравилось, что Степа совершенно, вот просто категорически, не воспринимал меня ни слепой, ни тем более инвалидом, а разговаривал как невестой своего отчима. Учил нерадивую женщину уму-разуму. Это было так смешно, так по-детски прямолинейно, и так уютно, что я вытянула руки, задев ими плечи мальчика и притянула к себе, крепко обняв. Он на секунду замолчал, а потом обнял меня в ответ.

– И вот такие нежности ты тоже поумерь. Только меня так можешь обнимать. Ну после твоей Пары, – назидательно сказал Степа.

– Охохонюшки, Степан Чернович, как же я без вас жила-то? Без вашей вселенской мудрости-то? Вон, один день знакомы, а вы мне уже и жениха нашли, и личную жизнь устроил, – протянула я мелодично на манер сказителя. Но Степан оказался кремень – не засмеялся в ответ, а не менее поучительно ответил:

– Слушай меня, женщина, и будет тебе счастье в виде нашего «котовидного».

Я выпустила мальчишку из объятий, улыбка еще оставалась на моих губах, но свой тон я постаралась сделать серьезным:

– Степа, скажи честно, со мной ничего не сделают?

Шутки шутками про оборотней и их Пары, но здесь я оказалась за нарушение границ, а теперь еще стала обладательницей тайной информации. По-моему, проще меня было под елкой закопать и проблем нет. В оборотней, что могут перекидываться в волков, я не верила, но вот в то, что с проживающими в этой части поселка что-то не так, верила охотно. От Ониксима и правда шла властная аура, как от огромного зверя, который может в любой момент сломать тебе шею. Да и озорной Степа был слишком сильным для десятилетнего мальчишки.

Он не отвечал чуть дольше обычного, а потом коснулся моей руки и уверенно сказал:

– Яра, я тебя в обиду никому не дам. Не бойся. Ты же будущий член нашей семьи.

«Ну хоть не Пара», – подумала я, а потом же сама себя одернула: – «Какой еще – «будущий член их семьи»?!

Внизу послышался звук дверного звонка, и Степа сразу же побежал к окну, постучал по нему, привлекая чье-то внимание и явно что-то показывая гостю, а потом снова подошел ко мне, коснулся руки и попросил:

– Я сейчас спроважу любопытных и вернусь. Посиди здесь.

И умчался вниз по лестнице. Внизу же послышался звук открывания замков, радостный лай Джоя, который уже поприветствовал гостя и Степино недовольное: «Спит она».

А следом и женский смех. Внизу оказалось несколько женщин.

– Вот держи обед, – сказала женщина с приятным ласковым голосом. – Если что-то нужно – номера наши знаешь. Черный попросил вас подкармливать несколько дней, пока режим не разработаете. Хорошо, Степан?

– Да и без вашей помощи поесть можем, – пробурчал Степка. – Знаю я, зачем вы пришли, любопытные сороки.

– Ну, Степка-песий сын, ты как со взрослыми разговариваешь!

– Мирослава, не кипятись, он же свою территорию защищает, – снова услышала я приятный голос. – Хорошо, Степан. Сами так сами. С Черным сам переговори, хорошо?

– Хорошо, Варварва, – серьезно ответил Степа. – Хорошего дня, дамы. – И захлопнул дверь, впустив внутрь радостного Джоя.

Когда он вернулся в свою комнату, чтобы отвести меня вниз на кухню, я не стала спрашивать, кто же приходил к нам. Раз он говорить не хочет, то и я выпытывать не буду.

После обеда мы поиграли во дворе с Джоем. Съели вкусный кусок принесенного пирога с чаем на полдник. А в пять минут шестого приехал Ониксим.

Глава 04

ОНИКСИМ

Как только я вошел, то сразу ощутил, что атмосфера в доме резко изменилась. Я раньше посмеивался над своими волками, как они соловьем заливались, что теперь только с Парой хорошо. Как же замечательно! Дома прямо воздух другой. Я кивал, мол, да-да, верю я в ваши сказки, хотя прекрасно понимал, что у них в одном месте свербит, вот и ползают на брюхе, чтобы от тела не отлучали. А уж по ночам эти псы только и старались, чтобы побыстрее оплодотворить своих молодых жен.

Быстрее укрепить связь через потомство.

Никакой импровизации – одни голые инстинкты. Сам такой же. Но меня это бесило. И Пары я недолюбливал.

А вот вошел в дом и завис от волнующего аромата. Тонкий, легкий… лесной аромат черники. Именно той темной ягодки, что созревала летом в тени сосен, отчего напитывалась сосновой свежестью.