Следы чужих колёс

– Не знаю, – признался я, – А какой в этом смысл?

– Вот! Ты и понял! – заявил он и довольно засмеялся. – Налепить снова глиняных Адамчиков – проблемы нет никакой, но нет и смысла. Ему, судя по всему, интересна не сама праведность, как таковая, а процесс ее рождения из неправедности! В этом, я думаю, и смысл сотворения человека! Налепить поклоняющихся ему человечков, наверное, не сложно. Сложно из слепого сделать зрячего духом, да так, чтобы он обрел желание следовать его Замыслам. Понимаешь? Не поклоняться важно, а сознательно следовать!

– Эй, с тобой все нормально? – спросила Зейнаб немного испуганно, – Ты словно исчез куда-то… Даже, кажется, сердце замедлилось раза в два… Часто с тобой такое?

– Да нет… – ответил я, пряча блокнот, и прогоняя странное видение, – Задумался просто…

***

Через пару дней Зейнаб велела мне собираться. Я, собственно, готов в любой момент – мой рюкзак всегда собран, так что мы на другой день просто сели на «метеор» и поплыли аж до самой Припяти, а после еще часа два, кажется, до какой-то богом забытой пристани. Остановка, на которой мы соскочили длилась не более минуты, поскольку высадились там только мы с Зейнаб, матросы даже не бросали концы на причал, да и кому бросать? Причал был пуст. В общем, они просто проложили дощатый трап, и поддерживая нас, помогли выйти. После они также ловко затащили трап обратно, и «метеор» тотчас же рванул вверх по течению.

Пристань, на которую мы ступили… Собственно, «пристань» – это слишком громко сказано. То была небольшая будка, установленная на ржавых бочках-понтонах, и дощатый настил, ведущий от нее к песчаному откосу на правом берегу. Вся эта нехитрая конструкция раскачивалась на волнах, словно какая-то лодочка, отчего доски скрипели и даже повизгивали. В этой будке с торчащей ржавой трубой от буржуйки, видимо, и обитал вахтенный начальник и он же при необходимости продавал билеты.

Начальником этим оказался довольно странного вида тощий субъект, обросший не менее, чем трехдневной щетиной. Он вышел к нам из будки, когда мы уже ступили на берег. На нем висели, как на вешалке изрядно засаленные темные в мелкую полоску штаны, заправленные в кирзовые сапоги. Очевидно, штаны те (брюками их назвать было уже сложно) когда-то составляли часть неплохого костюма.

Из красной клетчатой ковбойки торчала голова на тонкой шее, из которой выпирал внушительного вида кадык. Единственное, что отличало начальника пристани от прочих штатских – такая же засаленная капитанская фуражка, нахлобученная на самый затылок. Глаза субъекта все время бегали, словно он поминутно ожидал оплеухи.

– Рыба не нужна? – спросил он вдруг без всяких предисловий, когда «метеор» уже скрылся за поворотом реки.

– Какая еще рыба? – не понял я.

– Ну какая… щука есть, судак тоже. Пару лещей.

– Нам нужна рыба? – спросил я у Зейнаб.

– Нам ехать еще часа три не меньше… А так неплохо бы, чтоб не с пустыми руками явиться.

–У вас соли не найдётся рыбу присыпать? – спросила Зейнаб у «капитана» пристани, – А то нам еще ехать долго.

– А как же! Все сделаем! И кулек целлофановый дам! – пообещал субъект и тотчас убежал к себе в будку. Вышел он оттуда буквально через пару секунд со щукой в одной руке и приличных размеров судаком в другой:

– Вот видишь! Жабры красные еще! – капитан оттопырил жабры на одной рыбине, а после и на другой.

– И сколько хотите за них? – спросила Зейнаб, явно намереваясь поторговаться.

– Да за тридцатку отдам! – обрадовался капитан.

– Ага… Пошли отсюда, – сказала Зейнаб мне и повернулась, чтобы идти.

– Ну сколько дашь? – почти взмолился небритый обладатель капитанской фуражки.

– Двадцатку! – сказала Зейнаб злорадно.

– Нет, ну, хозяйка… Это ж даже на бутылку не хватит! Давай хоть за двадцать пять!

– Ладно, – согласилась Зейнаб, – соль только принеси.

Субъект метнулся в свою будку и вернулся с пачкой крупной соли и большим прозрачным полиэтиленовым пакетом. Зейнаб взяла у меня нож, положила рыбу на доски пристани и затем лихо вырезала жабры. Скинув их в воду, она также ловко, практически одним движением, вспорола рыбьи животы и выбросила в воду внутренности. Через минуту рыба была уже просолена и упакована, двадцать пять гривен отданы и все, в общем, остались довольны. Я положил рыбу на дно рюкзака, и мы стали подниматься вверх по склону: берег тут был очень крутой, хотя, местами и укреплен вбитыми бревнами.

С обрыва открывался потрясающий вид на бескрайний лес на левом берегу. А прямо за нами начиналась довольно широкая тропа, что петляла по лугам, мимо заброшенных садов и полуразрушенных, проросших травой и деревьями усадеб. Вскоре мы вышли на асфальтовую дорогу.

– Теперь надо просить попутку… – сообщила Зейнаб.

– Это как ты тогда автобус материализовала? – уточнил я.

– Ну вроде того… Хотя… нельзя мне сегодня, – ответила Зейнаб, не обращая внимание на иронию.

– Почему это? – спросил я.

– По кочану! –огрызнулась она и задумалась, – Да… вряд ли мы сегодня попутку встретим.

– Может, мне попробовать? – усмехнулся я.

– А что? Давай, вперед! Если умеешь… – Зейнаб пожала своими изящными плечиками.

Разумеется, у меня ничего не вышло. Мы брели по дороге и нам за все время встретилась всего одна легковушка, заднее сидение которой было завалено какими-то мешками. Разумеется, она не остановилась.

Солнце уже стало клониться к закату. До темноты оставалось еще часа четыре, но теперь уже стало совершенно очевидно, что Зейнаб права, и лучшее, чем стоило было бы сейчас заняться – это поискать подходящий ночлег.

Глава 5

Как ни странно, Зейнаб проснулась первая. Вчера, уже ближе к вечеру, мы нашли заброшенный сарай с сеновалом, вполне еще крепкий, под замшелой, но местами дырявой крышей. Там и заночевали. В общем, я проснулся, и обнаружил, что Зейнаб куда-то пропала. Спустился по лестнице вниз поискал вокруг, но ее нигде не было видно. Крикнул раз-другой, тоже без толку. Когда вдруг за спиной послышался знакомый голос:

– Ну чего ты орешь! – сказала она, перешагивая через бревно. – Смотри утро какое чудное!

– Ты где была? Предупредить не могла? А вдруг бы случилось чего…

– О, да ты за меня волнуешься! – она хитро улыбнулась, – Спасибо, но не стоит, правда. Я тут своими делами была занята, и заодно пыталась с местными духами общаться…

– И как? – спросил я немного успокаиваясь.

– Да никак. Времени маловато… Но вообще-то место это странное…

– Ты что же тут не бывала раньше? – удивился я.

– Когда я могла тут бывать? Скажешь тоже… – Зейнаб удивленно хмыкнула.

– Ну как это? Инга же твоя подруга… – в свою очередь удивился я, – Ты ни разу ее не навещала, что ли?

– У меня нет подруг, – серьезно ответила Зейнаб и почему-то сердито глянула исподлобья, – И с Ингой я не встречалась с тех пор, как она исчезла. Перекинулись, было, парой писем, да и только.

– Вот тебе раз! – удивился я, – тогда с чего это ты решила ехать к ней сейчас?

– Потому что она мне написала… Ни с того ни с сего. Просила, чтобы я приехала с тобой, – ответила Зейнаб нехотя.

– Со мной? – я даже, кажется, вскрикнул, поскольку все это не лезло уже ни в какие ворота, – Откуда она знает, что я вообще существую?

– Ну, так она вообще странная… – ответила Зейнаб спокойно, – Я же говорила… Не от мира сего, что называется… может видение ей было, а может еще что… Ты так удивляешься, как будто мы первый день с тобой знакомы. Пора бы уж начать привыкать…