Баюн

Тогда мне казалось, что хуже уже не будет. В какой-то степени я была права.

Комната не понравилась мне сразу же. В общем-то, мне не понравился даже подъезд, старый и обшарпанный, залитый чем-то липким и гадким, с одной мигающей лампочкой без плафона и шприцами под батареей.

Но мне нужно было хотя бы переночевать.

Дверь, такую же страшную и обшарпанную, как подъезд, открыла какая-то тетка. Неопределенного возраста, со спутанной шевелюрой и злыми глазами.

Она цепко осмотрела меня, фыркнула, и прошла в глубь квартиры. Я, поняв, что приглашения не дождусь, прошла за ней.

Квартира была не намного лучше, чем подъезд.

Выкрашенные зеленой краской стены коридора кое-где были изрисованы красками и карандашами. Слева располагалась общая кухня, а справа три комнаты. Из-за одной двери доносился поистине богатырский храп. Из-за другой – громкая музыка и пьяные выкрики.

Моя комната находилась в самом конце коридора.

Я зашла, не раздеваясь и не снимая обувь. Грязнее не будет.

Закрыла дверь, щелкнула выключателем. Загорелась тусклая лампа, осветив маленькую комнатку. Обои отходили от стен, кровать даже на вид была неудобная и скрипучая. У окна стоял старый секретер, загораживая свет.

Даже днем здесь будет темно.

Я повернулась к двери и закрыла ее на защелку. Пошатала и поняла, что препятствие это весьма хлипкое.

Развернулась, нашла стул. Придвинула его к двери, плотно прижав. А сверху разместила жестянку, найденную на подоконнике. Вряд ли я не замечу взлом двери, но всё же так будет надежнее.

И вот теперь я лежу, укрывшись тонким одеялом, которое влезло в старую папину спортивную сумку. Сейчас эта сумка лежала у меня под головой, больно упираясь застежкой в щеку. За окнами занимался рассвет, а я клялась себе, что сегодня уеду. Не могу больше. Не мой это город, не могу себе найти в нем места. Нужно возвращаться домой. Поднакопить сил, денег, и попробовать еще раз.

Например, можно попробовать восстановить пристройку, которую папа делал, когда я была маленькая. Теперь эта часть дома была почти заброшена, крыша прохудилась. Я могу достать гвозди и залатать ее…

Еще бы справиться со страхом высоты – ха-ха.

Но, в целом, это идея. Там можно жить, там можно отдохнуть от ворчания мачехи. Можно будет помогать с домашними делами в деревне – глядишь, кто что и заплатит. Можно даже попробовать репетиторство с детьми, на уровне начальной школы-то я потяну… Наша старая сельская школа, в которой в последний год нас было три человека в классе, скажет мне спасибо.

Говорят, у нас откроют ферму. Значит, появятся рабочие места. Только вот проблема в том, что я бы хотела жить не в нашей деревне, где не осталось ни одного близкого человека и все напоминает о семье, которой больше нет, а в городе. Но город, видно, меня не принимает.

В прочем, рано сдаваться. Сейчас вернусь, а потом попробую еще раз.

Глянула на старые часы – командирские, еще 1968 года. Пять утра.

Можно вставать, пока дойду до станции, пока придет автобус – будут все семь, а может даже и восемь. Не хочу задерживаться здесь ни единой лишней минуты.

Вскочила, затолкала одеяло в сумку, расчесала волосы, собрав в хвост. Голова чешется – хочется вымыть, а негде. Придется терпеть до дома.

Глава 2

Сумка больно билась о ногу, когда я бежала за автобусом, почему-то приехавшим на десять минут раньше, чем положено по расписанию.

И теперь, пытаясь отдышаться, я стояла и смотрела вслед трюхающей по кочкам колымаге, единственному шансу добраться до знакомых мест без приключений.