– Нет у нас охотничьего дома.
Секретарь-нотарий окинул взглядом гостиный зал:
– Или что-то из обстановки.
– И где я поставлю эту рухлядь? Посреди чистого поля?
– Герцог не подумал о своей дочери. Прискорбно.
Мэрит нахмурился:
– Вы что-то путаете, секретарь-нотарий. У Холафа нет дочери.
– Хорошо, если у вдовы родится мальчик. Он унаследует всё, чем владел его отец. А если девочка?
– А если девочка? – повторил Мэрит.
Секретарь-нотарий и вовсе растерялся. Лорд придуривается или на самом деле не знает? Его жена была хранительницей титула. Наверняка посвятила его в детали. Скорее всего, он запамятовал.
– Если у титулованного дворянина нет сыновей, титул и состояние покойного передаётся по женской линии до тех пор, пока не рождается мальчик.
– И?
– Это должно оговариваться в завещании!
– А если мальчик?
Тугодумие лорда Мэрита начало донимать. Секретарь-нотарий напомнил себе, что перед ним сидит убитый горем человек, и проговорил ровным тоном:
– Есть завещание или нет – наследником покойного отца является старший сын. Всегда! Таков закон. Точка.
– А вдова?
– Она будет распоряжаться замком и землями до совершеннолетия сына.
– А если родится девочка? – спросил Мэрит.
Великий лорд, прежде высокомерный и самоуверенный, сейчас ничем не отличался от бестолкового крестьянина. С простым людом секретарь-нотарий общался много лет назад, в самом начале своей службы в Хранилище грамот. Продвинувшись по карьерной лестнице, он уже давно ведёт дела только с дворянами. Не все отличаются образованностью, но им хотя бы хватает ума не показывать свою глупость. А этот…
– Завещания нет?
– Нет, – подтвердил Мэрит.
– Значит, имя хранительницы титула и наследницы состояния не указано.
– Какое имя? У Холафа нет дочери!
– Герцог должен был всё предусмотреть и оговорить в завещании.
Мэрит набычился:
– Ладно… Если родится девочка, то что?
– Вы вернёте вдове её приданое…
– Чего?!
– Таков закон! – проговорил секретарь-нотарий, прилагая неимоверные усилия, чтобы не вспылить. – Она вместе с дочкой уедет к своему отцу или к брату. Или к иному родственнику по мужской линии.
– А я?
– А что – вы? – Секретарь посмотрел исподлобья. – Вы можете договориться с вдовой и пожить здесь хотя бы до рождения ребёнка. Я надеюсь, что она и впрямь в тягости. Надеюсь, что на свет появится наследник. И надеюсь, что ваша невестка проявит милосердие и разрешит вам провести старость в этих стенах.
Глаза Мэрита налились кровью.
– Где это написано, что женщина имеет право что-то решать? Где этот закон?
– Вы граф, а она после рождения сына станет матерью герцога. Какой ещё закон вам нужен? Вы, конечно, можете побороться и оформить опекунство. Но! Судебное разбирательство такого уровня стоит немалых денег, а денег у вашей невестки будет неизмеримо больше вашего.
Секретарь-нотарий покусал губу. Так и подмывало сказать: «Вы нищий и бездомный». И пусть лорд не думает, что сумеет запустить руку покойному сыну «в карман». Если в делах герцога царит бардак, если доходные и расходные книги не велись надлежащим образом, блюстители закона во всём разберутся. Инспектору не составит труда определить реальный размер наследства. В случае выявления недостачи – у лорда появится дом, точнее, одиночная камера в Башне Изменников.
– Вы имеете право подать прошение Знатному Собранию или королю, которого провозгласят после траура, – продолжил секретарь-нотарий, выкладывая из сумки на стол футляр с перьями и бронзовую чернильницу. – И всё же я должен напомнить: ваша невестка станет матерью претендента на престол и, вполне возможно, когда-нибудь станет матерью короля. Знатное Собрание вряд ли пойдёт вам навстречу. И новоявленный король не пойдёт.
Мэрит откинул голову на спинку кресла и уставился в потолок.
Посматривая на лорда краем глаза, секретарь-нотарий открутил с чернильницы крышку:
– Неприятная ситуация. Согласен. Мой вам совет: найдите с невесткой общий язык, пока не поздно. А потом молитесь, чтобы она была в тягости и носила мальчика. – Вытащил из сумки сшитые бумаги и, найдя нужную строчку, обмакнул перо в чернила. – Распишитесь, пожалуйста, в получении письменного уведомления.
Мэрит с трудом выбрался из кресла. Склонившись над бумагами, начертал на листе своё имя и, сломав перо, опёрся кулаком на стол.
Косясь на искорёженный стержень пера, торчащий между крепкими пальцами, секретарь-нотарий помахал бумагой, давая чернилам просохнуть. Собрав сумку, взглянул на окна, затянутые пергаментом:
– Вы разрешите мне и моей охране заночевать в вашем замке? По дороге сюда мы видели на горизонте дым. Похоже, у вашего соседа что-то горит. Не хотелось бы ночью нарваться на разбойников.
– В моём замке, – усмехнулся Мэрит, глядя в пол. – В моём… Спрашивайте у вдовы. Теперь она здесь хозяйка. Вы же сами сказали.
Завязывая на сумке ремни, секретарь-нотарий протяжно вздохнул:
– Вы опять ничего не поняли. До установления факта беременности вашей невестки хозяином замка являетесь вы. И только потом, когда клирик подтвердит…
– Да всё я понял, – язвительно рассмеялся Мэрит и выпрямил спину. – Я всё понял. Два месяца я должен перед ней пресмыкаться подобно червю. Стелить ей постель, мыть ей ноги…
– Ну зачем вы себя так принижаете? – пробормотал секретарь-нотарий.
Мэрит выпучил глаза:
– Я себя принижаю? Я?! – Подавившись воздухом, закашлялся. Залпом осушил глиняную кружку. Смахнув с губ капли вина, подошёл к двери и, открыв её ногой, крикнул: – Стража! Выделите господину нотарию палату в гостевой башне и принесите ему что-нибудь поесть.