Неверный

– Не понимаю…

Он двигается слишком быстро. Молниеносно оказывается рядом, подсаживает на стол, и его руки быстро пробираются под платье. Проводят по внутренней стороне бедер, затем по внешней.

Шокировано замираю на доли секунд, затем упираюсь локтями в грудь.

– А как ты хотела? Все должно быть по-взрослому, детка, – скалится Демид. Изворачиваюсь и бью коленом в пах.

Он шипит и выкручивает мне руки за спину.

– Слабая и безвольная, говоришь? Мелочь бешеная, – и внезапно меняет тон почти на участливый. – Ну все-все, спокойно, детка. Я прослушку искал. Извини, но на слово верить не привык. Не могу же я доверить охране тебя обыскивать. Какая-никакая родственница. Так, давай на раз-два-три я тебя отпускаю. Ну? Успокоилась?

Я ошалело вращаю глазами. Демид держит меня отстраненно, не проявляя ни малейших признаков возбуждения или желания. Он в самом деле меня просто осматривал?

– Раз, два… – он делает паузу. Медленно киваю. – Три.

Отпускает, делает шаг назад. Сползаю со стола и благополучно проваливаюсь в темный колодец обморока.

***

В действительность возвращает удушающий запах нашатырного спирта. Открываю глаза, некоторое время разглядываю незнакомый потолок, силясь сообразить, где я.

Резкий запах улетучивается, и первое, что приходит на ум – я снова в больнице. Но откуда здесь взялся аромат дорогого мужского одеколона?

– В следующий раз когда решишь потерять сознание, предупреди меня, хорошо? – знакомые интонации окончательно очерчивают реальность.

Я в кабинете итальянского ресторана, куда пришла встретиться с Демидом Ольшанским. И это он сейчас нависает над креслом, в котором я полулежу после обморока. В том кресле, в котором он сидел, когда я вошла в кабинет.

– Ты мне точно ничего больше не хочешь сказать? – сверлит меня глазами Демид. Сразу хочется уменьшится до размеров пылинки на обивке обитого кожей кресла.

– Нет, – стараюсь, чтобы прозвучало как можно более правдоподобно. Качаю головой из стороны в сторону для усиления эффекта.

– А ты всегда теряешь сознание, когда к тебе прикасается мужчина?

Под его взглядом неуютно. Хочется спрятаться, отгородиться от этого испытующего взгляда, пока он сам не прочитал обо всем, что творится в моей голове.

– Я только сегодня выписалась из больницы, – бормочу в оправдание. – А из мужчин ко мне прикасался только мой муж. Не надо меня провоцировать, Демид.

– И как ты надеешься получить развод?

– Что ты имеешь в виду? – переспрашиваю непонимающе.

– А то, – он снова нависает, упираясь руками в ручки кресла, – что самый простой и быстрый способ получить развод – это изменить Айдарову. И не просто изменить. Размазать его. Уничтожить.

От его слов волоски на теле встают дыбом.

– Как это, изменить? – говорить тяжело, горло сдавливает от волнения. – Я не стану этого делать, Демид.

– Тогда я не знаю, как тебе помочь. Или ты так плохо изучила своего мужа? Он не отступится от тебя, пока не укатает к нему вернуться.

– Я понимаю… Ты прав, извини. Я зря тебе позвонила. Но для меня это неприемлемо. Я не стану спать с другим мужчиной только чтобы отомстить Рустаму.

Встаю с кресла, меня все еще потряхивает. Разворачиваюсь к двери, но Демид перехватывает меня за плечи и придавливает вниз.

– Сядь, – колени сгибаются, я плюхаюсь обратно в кресло, – разве я сказал, что ты должна изменить по-настоящему?

Натыкается на мой взгляд и опирается бедром о стол.

– Ты несколько раз появишься у меня дома, затем открыто переедешь ко мне жить. Мы появимся на одном из общих мероприятий, и все, Соня. Ты свободная женщина. Или хочешь сказать, Рустам молча проглотит наш с тобой роман и все равно потребует, чтобы ты осталась с ним?

Медленно качаю головой. Нет, не проглотит. А что будет, когда он узнает, с кем именно я решила ему изменить, даже думать не хочу.

– Но почему именно ты? – спрашиваю растерянно. – И потом, он может догадаться?

– Конечно, догадается, – с серьезным видом кивает Демид, – я на это очень рассчитываю.

– Тогда я ничего не понимаю, – умоляюще смотрю на Ольшанского. – Почему?

– Потому что это именно я. Конечно мы могли бы нанять дублера. Модель или фитнес-тренера, чтобы он сыграл роль твоего любовника. Но это вызовет совсем другой эффект, не тот что нам нужен. Если это буду я, Айдаров поймет, что ты знаешь все его болевые точки, и бьешь в самую уязвимую. Поверь, все эти разговоры – он меня не отпустит, он будет меня преследовать – ни о чем. Он не отпускает только потому, что ты сама не готова порвать с ним по-настоящему. Не готова переступить определенную черту.

– Ты ошибаешься, – пробую возразить, но Демид останавливает меня повелительным жестом.

– На самом деле от такого как Айдаров очень легко избавиться. Достаточно морально его уничтожить. Сказать, что ты его разлюбила, что он тебя больше не возбуждает. Что тебя больше не вставляет ваш секс. Ни один мужчина не захочет остаться с женщиной, которой не нравится как он трахается.

– Но я готова, Демид. Я не смогу с ним после Лизы… – говорю, а сама мучительно краснею. С каких пор я обсуждаю свою интимную жизнь с посторонними мужчинами?

Ольшанский внимательно вглядывается в мое лицо и отрицательно вертит головой.

– Ничего у тебя не выйдет, Соня.

– Почему? – я наоборот стараюсь не смотреть ему в глаза.

– Потому что «не могу» и «не хочу» это разные вещи. Сотни, тысячи мужчин трахают других баб, и жены их прощают. Почему Айдаров должен стать исключением? Он как минимум будет пытаться тебя вернуть. И если ты позволишь ему начать это делать, ты никуда не денешься.

– Ты меня совсем не знаешь, – шепчу я, внутренне ужасаясь, насколько это может оказаться правдой. – Почему ты считаешь меня такой тряпкой?

– Потому что я это прочитал, – отвечает он очень серьезно.

– Где? – непонимающе моргаю. Он приставляет к моему лбу указательный палец.

– Здесь, – и проводит по ресницам. – И здесь тоже. Решай сама, Софья Айдарова. Спроси себя, насколько ты хочешь перестать ею быть.

Молчу, переваривая услышанное. Вскидываюсь и спрашиваю с вызовом.

– Какие у меня гарантии, что я могу тебе доверять? Ты ведь сначала отказывался, а теперь готов поселить меня у себя дома.

– Это правда, я хотел отказаться. Но ты прошла тест-драйв, – невозмутимо отвечает Ольшанский, и в ответ на мой вопросительный взгляд, поясняет: – Если бы меня не оттолкнула, я вряд ли стал бы тебе помогать. Не люблю шлюх.

И пока я возмущенно хватаю ртом воздух продолжает без всякого перехода: