Любовь в курятнике

– Пока, – рявкнул на прощанье Генка и, застревая в проёме, выскочил за порог.

Бабушка метнулась следом: «У-у, яззви тя в душу! Носит же земля таку холллеру!.. Вот я – дура набитая, и зачем только впустила!..» Надя с рёвом бросилась на кровать. «Генка… что ты наделал? Ведь ты же мой… мой… Никто не будет так любить тебя… Никто…»

Ещё долго тёмными вечерами сквозь лимонные ветки Надя с жадной завистью подсматривала чужое счастье в высоком Генкином окне с короткими занавесками. И почти всегда наблюдала одну и ту же картину: Люба стояла на низком стуле, Генка, упав на колени, целовал ей руки. Узкие Любины глазки щурились из-под смоляной чёлки от яркой лампочки. Надя казнила себя смотринами, глотая слёзы. А после выбрасывала им в почтовый ящик Генкины фотокарточки и его недавние письма, полные ласковых слов. С каждым выкинутым письмом, казалось, умирала Надькина любовь…

* * *

Как-то холодным дождливым вечером Надя торопилась домой. Небо покрыли сизые тучи, из которых влажно пылило, а по слякотной земле скользил плотный туман. Доносились визг паровоза и рыканье автомашин. Отовсюду тянуло прелью и мазутом. Чтобы не угодить в колдобину, Надя, всматриваясь, осторожно обходила грязные лужи – хорошо сапоги обула! Внезапно прямо перед собою она смутно увидела пару. Мужчина бережно держал за талию женщину, предупреждая каждый её шаг. Они прижимались друг к другу, о чём-то болтали и весело смеялись. «Уф… чуть, было, на людей не налетела!» Надежда сбавила ход… и… и только теперь до неё дошло… «Генка!..» Девушку как током ударило. Она остановилась, переводя дух. В висках застучало, сдавило дыхание. «Генка… с ней?., с ней… Ну почему ты с ней?.. Почему? Почему-у!..» Ещё минута, и Надя забьётся в истерике. «Ты же – мой! Мой! – кричало сердце. – Не прикасайся к ней! Не прикасайся!» Надя с трудом сдержала себя, чтобы не вцепиться в соперницу, не раскидать обоих в разные стороны. Она стояла жалкая, раздавленная… «Что вы делаете? Зачем?.. Мне же больно!.. Бо-ольно… больно…» Ноги подкосились, не хотели идти. Девушка без сил опустилась на раскисший асфальт, навзрыд хлебая дождь со слезами.

Видеть их ежедневно не хватало сил. И Надежда, едва окончив институт, с благословения бабушки, уехала из города… Дела, новая жизнь отгоняли грусть-печаль. Аспирантура. Защита кандидатской. Удачное замужество. Заграница. Интересная работа. Сын.

* * *

И вот она снова здесь, в родном дворе… Боль утихла. Ушла обида. Остались чистые воспоминания юности. И этот барак и котлован, как печальный привет из прошлого…

Из строительного вагончика красным шариком выкатилась ядрёная бабулька в рабочей спецовке. Осторожно тронула за руку. Надя встрепенулась, подняла растревоженный взгляд. Бабка что-то быстро говорила, показывая на котлован. Её слова долго булькали в горле, наконец, скатились с языка:

– Гражданочка, ты, вроде как, не в себе? – испуганно проклокотала она.

– Вы… кто? Откуда?.. – рассеянно спросила Надя.

– Я – охранница.

– Чего здесь охранять-то?..

– Чего охранять? Да хоть вот эту яму от таких блаженных, как ты… чтобы не кувыркнулись ненароком, – бабулька весело захохотала съеденными зубами, закудахтала. Вытерла мокрый нос обветренным кулаком. – Ну дак с тобой-то всё нормально? – пытала сторожиха. – Смотри, а то метнёсся невзначай да и скувыркнёсся в яму-то, вишь, как склизко… отойди-ка, давай, от греха подальше, – она потянула Надю за рукав. – Вообще-то здесь не положено посторонним. Давай, девонька, иди отселя. – Искоса взглянув на женщину, полюбопытствовала: – Жила, что ль здесь когда?

Надя кивнула: «Жила…»

Она поплелась к воротам. «Зачем пришла?.. Чего хотела увидеть?.. Знала ведь, что дом снесли, знала! Да ещё котлован этот… чёрной пастью наплевал в душу… И снег… противный… лепит глаза…» Надя всхлипнула.

Тучи освободили солнце, и снег прекратился. Женщина, не дожидаясь автобуса, медленно пошла к трамваю через городской сад. Рябит, жмётся от холода знакомый пруд, голые деревья размахивают ветками, просят у солнышка тепла. Вон там, вдоль тропинки у сухого фонтанчика, жёсткие метёлки высокого кустарника скрывают заветную лужайку с маленькой скамейкой… Надя с трудом раздвинула колючие вицы. «Надо же! Скамейка! Живая!..» Надя продралась сквозь прутья, села на скамеечку. Перед ней раскинулась полянка с жухлой травою. Плотные кусты защищали от солнца и ветра. Надя закрыла глаза…

* * *

Вот Генка притащил с дачи охапки незабудок – они весёлыми огоньками посыпались к Надькиным ногам. А вот он принёс диковинные в уральских краях маленькие жёлтые сливы – очередную гордость Веры Ивановны.

Здесь на ромашковой лужайке они готовились к экзаменам.

– Ты сиди-учи, я щас… – вдруг вскакивал Генка и куда-то убегал. – Надька, налетай! – вскоре появлялся он и вытаскивал из-под широкой рубахи чашку, укутанную полотенцем, с каким-нибудь гуляшом или шницелем. – Маму предупредил, чтоб не беспокоилась. Они ели, целовались… зубрили…

В памяти выплыл тёплый вечер… Крошево огней разметалось по чёрному небу. Где-то за речкой взахлёб хохотала гармонь. Они ползали по мокрой траве – искали Надин кулон. Кувыркались, приминая сонные ромашки… В воздухе, мерцая, зависали тонюсенькие трели-свиристели… Звенели серебряными колокольчиками какие-то птахи в кустах.

«Надька, милая моя, Солнышко лесное,
Где, в каких краях ты встретишься со мною?!»

– орал Генка.

– В этих краях! – кричала Надька. – Мы не расстанемся с тобою! Ни-когда-а!

Здесь, на своей поляне, они читали стихи, горланили песни, как счастливые сумасшедшие! Да так оно и было.

Вскоре оба сдали экзамены и поступили в институты.

* * *

«Да… Генка, Генка, – вздохнула Надежда. – Как живёшь ты, Генка?»

Подружки писали, что живёт он теперь где-то по соседству, недалеко от Надиной бабушки. С женой не ладит. Мол, просил жену-Любу родить. Она не торопилась. Частенько, оставляя мужа одного, надолго уезжала в свой город. Девчонки говорили, что Генка стал выпивать, погуливать. Лет шесть супруги жили как кошка с собакой. Запахло разводом. Но вдруг выяснилось, что Люба ждёт ребёнка.

* * *

Как-то на днях по дороге в булочную, Надя нечаянно заметила мужчину в верхнем окне соседней высотки. Дымок струился из форточки. Женщина бросила взгляд и… ей показалось… нет, ошиблась, наверное. Возвращаясь из магазина, Надя мельком посмотрела на то же окно. И снова увидела тот же силуэт… Человек наблюдал за нею! Странно… Неужели?..

– Бабуся, а где Генка живёт? – спросила она, выкладывая хлеб.

– А тебе зачем? – живо поинтересовалась бабушка. Подумав, нехотя кивнула куда-то, – не знай, там де-то…

* * *

И теперь Надя задумчиво шла с трамвайной остановки. Талая снежура расползалась под ногами. Между домами осатаневший сквозняк полоскал чьё-то бельё на верёвке. С грозным урчанием безжалостно драл разноцветные рубахи и белые простыни, и хлопал, и возил по грязной земле. «Вот кому-то радость – опять стирка…» Но ветер враз стих, и по асфальту смачно зашлёпал мокрый снег. Он тяжело лупил по лицу, заползал под воротник.

Надя остановилась, поправила мокрый платок. «Ох и денёк! Никогда не беру зонт! – проворчала она. – Ну-ка, может… – открыла сумку. – Хм… Нет… Ладно, уже недалеко, добегу, не растаю!» Глядя под ноги, направилась, было, дальше, но кто-то загородил дорогу. Женщина подняла голову – перед ней стоял… Геннадий! Он был бледен и почти не изменился. От неожиданной встречи у Нади потемнело в глазах. Геннадий поддержал её за локоть, легонько притянул к себе.

– Заходи под зонт. Видишь снег какой.

– Генка… ты?..

– Я. – Мужчина нервно вынул пачку сигарет. – Разреши?

Надя кивнула. Он с жадностью глотнул, мешая слова с дымом, заговорил: – Ждал тебя… Увидел, как ты уходила куда-то… вот и ждал… Вообще-то, я вижу тебя каждый день… – Геннадий затянулся. – Ну… рассказывай… Слышал, наукой занимаешься… живёшь за границей…

– Жж-живу зз-за границей, наукой зз-занимаюсь… – Надежду трясла лихорадка, она изо всех сил пыталась сдержать дрожь. – Тебе… известно?

Мельтешил надоедливый снег.

– Известно, – сказал Гена, не отнимая взгляда от Нади, снял с её лица влетевшую снежинку. – Послушай, Надь, может, зайдём ко мне, поговорим? Вишь, снег разбушевался. И ты, смотрю, продрогла совсем.

– А что, жж-жены нет дома?

– Нет. Поехала в Казахстан. Ну, пойдём, а?..

– Пойдём…

* * *

– Ухх, как тепло!

Хозяин помог женщине снять пальто, раскинул на вешалке мокрый платок. Залюбовался: «Стала ещё красивее!»