Летаргический сон. Фантастическая повесть

– А как же мы узнаем её данные? Кто такая, откуда?! – возмутился доктор.

– А я откель знаю? Я её, как и вы, первый раз вижу.

– Ну, ладно, отец, Бог с тобой, если не хочешь помочь… Хоть адрес свой скажи, где искать. Вдруг данные какие понадобятся.

– Так тут я живу, недалече: ул. Зарубина 236. Парамонов Митрий Федотович, 75-ть лет отроду, вдовствующий.

– Ну, бывай, вдовствующий! Не хворай. – улыбнулся в ответ деду доктор.

– И вы здоровы будьте, – ответил тот.

Когда машина отъехала, дед Митяй взял свою повозочку с баклажками и тихим шагом начал подниматься по тропинке вверх: из-за этого происшествия он так и не добрался до родника.

– Поди ж ты, какая оказия, – думал он, возвращаясь назад, и, сгибаясь под тяжестью своего возка. – Шла себе женщина за водицей, шла, и тут на тебе: в одну минуту лежит и не шевелится… Жива ли, нет ли – неведомо. Вон и доктор не смог распознать… Кто такая, откуда, почему – один Господь ведает. Словно он специально на мой путь её подбросил… Не-то проверял, не-то испытывал. Но я – калач тёртый и никакие испытания меня из седла не вышибут… Так и знай, Господи, я не подвёл тебя – всё сделал, как положено: скорую вызвал, дождался её, сдал с рук на руки. А уж дальше – дело медицины… Но обессудь, Господь, но и твоё дело – тоже.

* * *

Когда бригада скорой помощи привезла женщину в больницу и закатила носилки в приёмный покой, вокруг неё собралось сразу несколько врачей. Каждый из них что-то проверял, измерял, ощупывал, качал головой и отделялся от коллег с умным видом. Случай оказался настолько неординарным, настолько странным и редким, что каждому из них хотелось посмотреть на необычную пациентку.

Одни говорили, что она скорее мертва, чем жива; другие, что скорее жива, чем мертва, и только один из них, пожилой доктор в очках с сильными линзами, чем-то напоминающий доктора Чехова, объявил, что пациентка, к сожалению, впала в летаргический сон.

– И к бабке не ходи! – заявил доктор Носов авторитетно, поглаживая небольшую бороду а ля Чехов. – Случай, действительно, редкий: при моей долгой практике только второй раз я встречаюсь с таким явлением.

Кто-то поверил ему, кто-то нет: одни считали, что женщина находится в глубокой коме, другие, что ей место в самом нижнем помещении больницы, где лежали бывшие большые, угомонившиеся навечно.

В палату женщину всё же положили – на всякий случай. Побоялись отправлять её прямиком в подвал: что если эта безымянная особа чья-нибудь «высокопоставленная родственница» – уж очень одета она неординарно: бельё с иголочки, словно только из дорогого бутика. Простые женщины такого белья не носят.

Кто она, откуда свалилась на их головы, было не понятно. Лечащий врач – всё тот же доктор Носов в очках-линзах, как самый опытный, каждое утро появлялся в палате, тяжело вздыхая и проверяя все показатели: температуру, давление, сердце и лёгкие и прочая и прочая, только головой качал и… снова вздыхал.

Он прочёл уже всё, что нашёл об этом состоянии, проконсультировался с питерским коллегой и бывшим учеником, заведующим клиникой «Института мозга человека РАН» в Питере, но в результате не менялось ничего: женщина спала непробудным сном.

Помня, как закончилась его первая встреча с таким пациентом, и, не предвидя ничего хорошего, доктор просто договорился с бывшим учеником, чтобы тот забрал безымянную пациентку к себе в клинику, где и возможностей больше и условия лучше.

Предварительно доктор Носов попросил молодого врача Вадима Лиходеева запечатлеть женщину в нескольких ракурсах.

– Ну, и зачем это нам нужно? – не понял тот. – На доску «почёта» будем вешать?

– Какой же вы, батенька, не сообразительный… Должны же мы, наконец, узнать, как фамилия пациентки, где она проживает, кто её родственники…

– Если бы у неё были «высокопоставленные родственники», как все решили, – возразил «батенька», – они давно бы уже весь город поставили на уши…

– Кто знает?… Кто знает… – улыбаясь в седые усы, глубокомысленно произнёс Носов, словно он один знал такое, что другим неведомо.

Всю следующую неделю по местному радио и телевидению крутили запись, в которой давались все данные женщины и показывался её портрет, в надежде, что это всколыхнёт общественность и она поможет узнать кто на самом деле эта неизвестная пациентка. Но общественность молчала, словно воды в рот набрала.

Только через неделю на местное телевидение пришла странного вида и непонятного возраста женщина, скорее всего пьющая, и заявила, что знает, кто эта бабка, которую показывали по телевидению. Её уже хотели прогнать, решив, что пьяница просто решила заработать на бутылку. Но та категорически возразила:

– Никуда, блин, не уйду! Это соседка моя: Наталья Рощина… Она у меня через стенку живёт… Жила… Вот уже две недели, как перестала доставать… Я и расслабилась. А то всё нотации читала: не пей, не води, не шуми. Блин горелый! Мамаша тоже выискалась! Сама одна одинёшенька – вот и нашла, кого воспитывать…

Над ней посмеялись, но адрес и фамилию на всякий случай записали. Вновь собрались «с почётом» выпроводить пьянчужку, но она упёрлась, как бык, со своим:

– Никуда, блин, не уйду, пока на пару пивосика не дадите! Я, чо зря сюда тащилась через весь город, последние деньги на дорогу тратила?! Жмоты, блин! Ещё культурное заведение – людЯм мОзги парите, а войти в положение человека не хотите!

Только, когда ей дали сто рублей, женщина, ворча и называя всех жмотами, удалилась.

Уверенности в том, всё, что она сказала правду, не было, но это хоть какая-то зацепка, которую в этот же день сообщили по телефону доктору Носову и его помощнику Вадиму.

А те уже подключили участкового, который пригласил понятых – соседей из первой квартиры. Дом оказался частным на четыре семьи. Две квартиры: где жила интересующая их особа и её соседи слева – нормальные, приличные люди, а вторая половина – пьянь, рвань, голь перекатная.

Когда вскрыли квартиру, которую указала пьяница, поняли, что это именно то, что нужно. Обе комнатки, в которой проживала нечаянная пациентка доктора Носова, незримо похожи на хозяйку: казалось бы всё просто, но след интеллигентности и едва уловимой роскоши – во всём. И вышитые картины на стенах, в прекрасных, явно дорогих рамах, и занавеси на окнах и дверях, и покрывала на кровати и диванчике, и портрет хозяйки на стене.

Пьянчужка, что «навела» доктора на это жильё, всё время маячила поблизости, опасаясь подходить ближе. Видимо, ей был хорошо знаком участковый милиционер и его метод работы с местным населением.

Действительно, эта личность не внушила доверия и присутствующему в данной «компании» знакомому нам врачу Лиходееву, и тот внимательно наблюдал за всеми: и участковым, и понятыми, и маячившими поблизости иными соседями, как бы чего те не прихватили по ошибке.

Отыскался и паспорт женщины, находящейся не-то в коме, не-то в летаргическом сне, и медицинская страховка, и даже записная книжка, которую доктор, как и документы, забрал с собой, надеясь, что там он сможет найти записи по которым можно будет вычислить её родственников.

Потом жильё закрыли и опечатали, и Лиходеев заявил во всеуслышание, чтобы это дошло до ушей не только «понятых», но и до ушей соседей и участкового милиционера:

– Хочу предупредить всех: если хоть кто-то попытается нарушить пломбу – это, немедленно, будет доведено до сведения одного высокопоставленного чиновника… И тогда никому мало не покажется… Всю ответственность, господин участковый, целиком возлагаю на вас. Вам всё понятно?

Тот услужливо закивал головой: высокопоставленность пугала даже такие, оплывшие жиром и желанием урвать своё и чужое, мозги

Глава 3. Договор – дороже денег

Сон не помог двойному сознанию Натальи Рощиной, напротив, разграничил его ещё большими противоречиями. Если Наталья Владимировна, как более опытная, и пыталась смягчит конфликт, то Наталка паниковала с невероятной силой. Пришлось её немного попугать:

– Натали, ты ведёшь себя неразумно, – увещевала свою вторую половину старшая из них – и может навредить нам обоим… Подумай хорошенько. Обрати внимание: едва ты начинаешь поднимать панику, у нас обоих начинает мутиться сознание. А это что значит?

– Что значит? – повторяла Наталка со страхом.

– А это значит, что ты можешь довести нас обоих до сумасшествия… И тогда уж дурдома нам не избежать…

– Не хочу в дурдом! – заскулило сознание девчонки.

– И я не хочу, – согласилась с ним Наталья Владимировна. – Поэтому давай договоримся, что будем жить дружно, а главное – не паниковать. Рано или поздно наши сознания разъединятся. А пока… А пока можно это неожиданное обстоятельство использовать во благо. Нам обоим.

– Как использовать? – насторожилась девушка, не понимая что хочет от неё взрослая половина.

– Ты согласна, что я более опытная, более знающая?

– Согласна, – пересилив себя, ответила Наталка.

– Ты согласна, что я знаю о том, что тебя ждёт в будущем, если ты пойдёшь тем путём, что прошла я.

– Да.

– Признаюсь честно, Натали, что на этом пути тебя не ждёт ничего хорошего… Боль. Слёзы. Одиночество. Неустроенность. Такого – даже врагу не пожелаешь… а уж себе самой – тем более…